Лицо припухло. Никакая косметика, как старательно ее ни наложи, не прикроет этого при ярком свете. Она выключила лампу дневного света и нежно-розовую. «Ах, так лучше, — радостно подумала она. — Так я выгляжу просто чуть-чуть… расплывшейся. Ну, ладно». Она раскрыла огромную сумку (как у Мэри Поппинс, только та называла свою саквояжем) и достала из нее косметичку. Наложила еще один слой пудры, добавила еще мазок черного на глаза; Талли любила свои глаза, они были действительно хороши — меняли свой оттенок в зависимости от света.

Да, но наряд! В нем она выглядела так же ужасно, как если бы напялила ночную рубашку тети Лены. Она вытащила из сумки тонкую черную юбку из полиэстра, на молнии спереди и с разрезом сзади, длиной не больше десяти дюймов. Быстро выскользнув из своей юбки и рубашки, попыталась запихнуть одежду в сумку, но, скомкав, бросила в корзину для грязного белья.

— Джул, не сходи с ума, — говорил тем временем Том. — Я не смог сдержаться, она сама меня спровоцировала.

— И что, черт возьми, она говорила про клуб для совершеннолетних?

— Я не знаю, что она имела в виду, — ответил Том.

— О каком клубе она говорила?

— Джулия, ну откуда я знаю? Она перепутала меня с кем-то. У нее большой круг знакомых среди мужчин, поверь мне.

— А откуда, черт побери, это известно тебе?

Том неестественно хихикнул.

— Джулия! У нее такая ре-пу-тация.

— Откуда, черт тебя побери, ты это знаешь? И какое вообще это имеет значение? Сам-то ты кто? Господь Бог?

— Послушай, — сказал Том. — Вся школа это знает.

Джулия встала.

— Том, ты сию же секунду прекратишь. Ты прекратишь говорить о Талли в таком тоне. И учти: пока мы с тобой вместе, тебе придется быть любезным с Талли, просто придется.

— Почему? — спросил он.

— Да потому, — ответила Джулия, — что я всегда могу найти себе другого парня.

— О-о, чудесно, — отозвался Том.

Джулия замолчала.

— В чем дело, Том? В чем дело? Ты имеешь против нее что-то личное или что?

— Ничего личного, — ответил он раздраженно.

— Тогда в чем дело?

— Перестань пытать меня, — резко бросил он.

— Пошел ты к черту! — с чувством сказала Джулия и вышла из комнаты.

Талли все еще была в ванной, а перед дверью выстроилась целая шеренга футболистов — они стучались к ней, соревнуясь в непристойностях. Чтобы черная юбка смотрелась эффектнее, она надела черные туфли на высоких каблуках и белую футболку — простую, тонкую, без бюстгальтера.

«Как я сама, — подумала Талли. — Такая уж я есть. И когда я умру, это будет написано на моем могильном камне. Простая, тонкая, без бюстгальтера». На майке пониже груди была прорезь, в которой виднелся живот. Еще немного красной помады, еще чуть-чуть теней, и она готова.

Она вышла из ванной, озадаченно посмотрела на стадо парней, толпившихся за дверью, и прислонилась к стене. Чиркнула спичкой по голой ноге и прикурила. Какой-то парень ходил вокруг нее, бросая жадные взгляды. Еще один, и точно так же смотрит. Его подружка заметила это и пребольно ущипнула, приведя его в чувство. По лестнице поднялась еще парочка, мужской представитель одобрительно оглядел Талли с ног до головы. Взгляд спутницы был менее одобрительным. «Когда я пришла, эта девица меня даже не заметила, — подумала Талли. — Тогда я была одета не так, как надо». Она улыбнулась.

Судя по реакции женской половины, Талли выглядела хорошо. «Талли, — всегда говорила она себе. — о своей внешности суди по реакции женщин, и только женщин. Чем злее взгляд, тем лучше ты одета».

«А я ведь еще даже не танцевала», — радостно подумала Талли. Она раздавила туфлей окурок, сунула в рот жвачку и пошла вниз до лестнице в поисках Дженнифер. Вдруг дверь спальни Джен со стуком отворилась и оттуда вылетела Джулия, и следом за ней — Том. Талли вздохнула.

Джулия остановилась возле Талли и улыбнулась.

— Ну, Талл, — сказала она, — чтоб мне сдохнуть! Хотя чего удивляться.

— Чему удивляться? — спросила Талли, стараясь не замечать выражения, появившегося на лице Тома, когда он увидел ее. Он смотрел на нее так, словно это не он только что ее оскорблял. Она одарила его вызывающей улыбкой и прищелкнула жвачкой.

— Сумка Мэри Поппинс в который раз меня выручает, — сказала она Джулии. — Напомни мне вытащить свою одежду из корзины Джен, когда я буду уходить.

Она достала еще одну сигарету.

— Джул, ты ведь каждый день видишь в школе мои метаморфозы. Что ж ты смотришь на меня, будто я прилетела с Марса?

— Талли, — сказала Джулия, дотрагиваясь до ее плеча, — я уже сказала, что мне не следует удивляться. Но ты никогда не перестанешь удивлять меня.

Джулия стерла с щеки Талли излишек румян.

— Чтобы метаморфоза не была слишком заметна, ладно?

— Спасибо, Джулия, — сказала Талли, как можно осторожнее убирая ее руку. — Прилепись к Тому, прилепись к Тому.

Том, ошеломленный и багрово-красный от смущения, никак не мог перестать пялиться на груди Талли, торчавшие под тонкой футболкой. Джулия ушла в ванную, оставив потерявшего самообладание Тома наедине с подругой.

Музыка гремела так, что разговаривать было совершенно невозможно — для этого пришлось бы встать слишком близко друг к другу. Тому пришлось бы наклонить голову и оказаться в опасной близости от ее губ, и выглядел он так, словно одна мысль об этом доводила его до бесчувствия. Но не разговаривать тоже было неловко, поэтому Талли отодвинулась от стены и сделала шаг к нему. Он отступил назад, но не более чем на шаг — прямо за ним стоял какой-то парень. Том смотрел на нее так, словно готов был разрыдаться. Она привстала на цыпочки — так, чтобы ее рот оказался на расстоянии дюйма от его уха, и сказала:

— Тебе нужно подрасти и перестать на меня злиться.

Том не смотрел на нее.

— Я не держу на тебя зла, — сказал он. — А когда тебе будет восемнадцать?

— В январе, — ответила она.

— О, это хорошо.

«Он не слышал меня, — подумала Талли. — Он даже не слушал. Он так и не перестал пялиться на мои титьки, и они сводят его с ума».

Талли больше не пыталась заговорить с ним. Взаимное непонимание, делающее любой разговор неприятным, было слишком очевидно. Поэтому когда появилась Джулия, Том прямиком помчался к ней, а Талли сбежала вниз по лестнице.

Когда Талли исчезла, Джулия толкнула Тома в грудь.

— Ты чем-то напугал ее. Я никогда не видела, чтобы она так мчалась по ступенькам.

— По-моему, она всегда перешагивает через две ступеньки сразу.

Том вытер потный лоб и извинился перед Джулией за свое недавнее поведение.

Дженнифер на кухне объедалась яблочным пирогом. Там и нашла ее Талли.

— Вот ведь дрянь, — выдохнула она.

— Да ладно, успокойся, — бросила ей Дженнифер. — Это мой день рождения, и я хочу съесть пирог. И ничего мне не говори.

Талли посмотрела на Дженнифер так, словно та упала с неба. Потом подошла ближе, отломила кусок пирога и отправила его в рот.

— Привет, марсианка. Ты — прелесть. Я о Томе, — сказала Талли.

— О… — Дженнифер облегченно вздохнула. — О нем. А я думала, ты следишь за моим весом. Забудь о Томе. Он не такой, как мы. Он думает, что мы плохо влияем на Джулию.

— Он идиот, — сказала Талли. — Скорее уж он сам плохо влияет на Джулию.

Талли хотела было расспросить Дженнифер о том парне с каштановыми волосами, но тут в кухню вошла миссис Мандолини, а следом за ней ввалилась толпа народу, требующая еще льда, еще пирога и когда же придет Дженнифер.

Дженнифер ушла, оставив мирно покуривающую сигарету Талли на кухне.

— Лучше бы ты не курила, Талли, — сказала миссис Мандолини за ее спиной. — Пользы от этого не будет. Мать убьет тебя, если узнает.

«Как же вы правы! — подумала Талли, сделала еще одну глубокую затяжку и направилась в гостиную.

В гостиной она прислонилась к стене и стала смотреть, как Дженнифер угощает пивом какого-то блондина. По тому, как она вручила ему эту банку, как при этом посмотрела на него, и по тому, как через несколько минут танцевала с ним под «Диких лошадей», Талли вдруг осенило, что это и есть тот самый парень. Он был похож на того, которого она видела в раздевалке. Но в темноте разве разберешь? И одет вроде бы по-другому.