[22]Дарес долгонько ждал ответа,

Он всех троянцев застращал.

Любой что ни на есть отпетый

Головорез — и тот молчал.

«Сробели, увальни, старухи?

Махну — и сгинете, как мухи.

Побойтесь духу моего!» —

Кричал Дарес. Его нахальство,

Его бесстыжее бахвальство

Претило всем до одного.

[23]Абсест, неистовый троянец,^{34}

Вскипел и задал стрекача.

Давай, расталкивая пьяниц,

Искать Энтелла-силача.^{35}

А тот был из такого теста,

Что мог порадовать Абсеста,

Надолго сбить с Дареса спесь:

Мужик на диво смелый, дюжий,

Плечистый, рослый, неуклюжий, —

К Энтеллу без нужды не лезь!

[24]Троянцы, храп услышав зычный,

Нашли беднягу наконец.

Под тыном лёжа, горемычный,

С похмелья дрыхнул удалец.

«Проснись!» — ему кричали в ухо

Пинали в спину и под брюхо.

Он буркнул: «Не мешайте спать!

С чего вы? Что за чертовщина!»

Глазами поморгал детина

И тут же захрапел опять.

[25]«Вставай, — сказал Абсест Энтеллу, —

Довольно спать, голубчик сват!

Встань, сделай милость! Мы — по делу».

Тот проворчал: «Возьми вас кат!»

Но рассердился не на шутку,

Абсеста выслушав погудку;

Решил бахвала проучить.

Вскочил, встряхнулся: «Стойте, наши!

Даресу наварю я каши,

Лишь дайте глотку промочить».

[26]Он полным котелком горелки

Немедля горло сполоснул

И после доброй опохмелки

Скривился, сморщился, зевнул.

Сказал: «Теперь пойдемте, братцы,

С Даресом-прощелыгой драться!

Пускай попомнит мой кулак.

Ему я ребра перемечу

И как собаку изувечу!

Я хвастуна сотру в табак».

[27]Вплотную подступив к Даресу,

Невеже говорит Энтелл:

«Эхма, ступай-ка лучше к бесу!

Проваливай, покуда цел.

Я раздавлю тебя, как жабу.

Насяду, как мороз на бабу!

Вовек зубов не разомкнешь.

Тебя сам черт узнать не сможет

И сатана с костями сгложет.

Ты от меня не улизнешь!»

[28]Энтелл сердито шапку скинул,

И рукава он засучил,

Сжал кулаки и брови сдвинул,

К Даресу ближе подскочил,

Заскрежетал зубами злобно,

Затопотал ногами дробно.

Дарес попятился назад.

Теперь попал он в передрягу

И проклинал свою отвагу,

Был удали своей не рад.

[29]В ту пору олимпийцы-боги

Сошлись к Зевесу на обед

И пировали без тревоги,

Людских не замечая бед.

Был у Зевеса стол отличный:

Закуски, ягоды, пшеничный

Печеный хлеб, коржи, кныши.

Каких там только блюд не ели!

И гости вскоре охмелели,

Понадувались, как ерши.

[30]Откуда ни возьмись Меркурий

Влетел, запыхавшись, к богам,

Как рыжий кот, глаза прижмуря,

В кладовку, к сырным пирогам.

«Эге! сивухи натянулись,

От всех на свете отмахнулись.

У вас, я вижу, нет стыда!

В Сицилии раздор великий.

Там небывалый шум и крики,

Как будто у ворот Орда».^{36}

[31]Богам едва служили ноги.

Из неба высунув носы,

Уставились на схватку боги,

Как жабы летом из росы.

Энтелл разделся до рубахи,

Противника держал он в страхе,

Махал пудовым кулаком.

Глядел Энтелл опасной птицей!

Дарес боялся с ним сразиться,

Как с черноморским казаком.^{37}

[32]Венеру за виски схватило.

Бойцов увидела с небес,

И стало ей житье немило.

Взмолилась: «Батюшка Зевес!

Дай силы моему Даресу,

Прибавь ему побольше весу,

Чтоб он Энтелла одолел.

Энтелл сердит, коли не шутит.

Того и жди, что хвост накрутит.

Вели, чтоб милый уцелел!»

[33]Венеру тут отборной бранью

Стал Бахус пьяный осыпать,^{38}

Честить ее сквернавкой, дрянью,

К ней с кулаками подступать.

«Поди к чертям, — кричал он, — шлюха

Негодница и потаскуха!

Чтоб он загинул, твой Дарес!

Дай мне сивухи нализаться

И за Энтелла в бой ввязаться,

Так не поможет и Зевес!

[34]Ты знаешь, он какой парнище?

На свете равных не найти.

Как брагу, хлещет он винище.

Такие у меня в чести!

Люблю казацкую натуру.

Уж сала он зальет за шкуру,

Натешится, наверно, всласть.

С твоим Даресом распрощайся!

Как он теперь ни защищайся,

Наверняка ему пропасть!»

[35]Зевес, раздувшись от горелки,

Ворочал языком едва;

С трудом таращил он гляделки,

Вникая в Бахуса слова.

Вспылив, об стол ударил чашей:

«Молчать, пока не выгнал взашей!

Не смейте забегать вперед!

В кулачный бой вы не мешайтесь,

Конца спокойно дожидайтесь.

Увидим сами — чья берет».

[36]Тогда, несолоно хлебавши,

Роняя слезки из очей

И, как собака, хвост поджавши,

Венера стала у дверей.

Платком утерла глазки, щечки

И вместе с Марсом в уголочке^{39}

Глумилась над своим отцом.

А Бахус пил, кряхтя, сивуху,

Трудился, сколь хватало духу,

Над Ганимеда погребцом.^{40}

[37]Великое творилось диво

В стране Сицилии как раз,

Когда на небесах сварливо

Бранились боги с пьяных глаз.

Дарес бодрился, горячился

И супостату изловчился

Цибулю дать под самый нос.

Энтелл от оплеухи знатной

Перевернулся пятикратно.

Едва сдержался он от слез.

[38]Со злости изо рта Энтелла

Бежала пена. Дайте срок!

Энтелл, изладившись умело,

Хватил обидчика в висок.

Сердешный памяти лишился.

Осоловел и повалился,

Лежал и носом землю рыл;

Шмелей, как говорится, слушал,

Стенаньем тишину нарушил

И, посрамленный, жалок был.