Ишь ты, поганец, как схватил девку!
Девушки (дразнят, поют)
Никита.
Княгиня (с гневом). Жанетта, прекрати мужицкие глупые хороводы…
Санька. Ваше сиятельство, пошлите меня гусей пасти – не слушаются меня эти кобылищи. Всю ночь учила их изящному дебошанству,[53] они опять за свое мужицкое… (Одной из девушек.) Ты, Наташка, очень бойка стала.
Наташа. А чего я? Это он как схватит…
Санька. Можешь и помолчать, не отвалится.
Наташа. Молчу.
Князь. Виновата, виновата, – не хотела бы, так он тебя бы не схватил… Как налетел на нее, поганец!..
Княгиня. Ну, довольно… Жмурки!.. Иван Ильич, дайте-ка завяжу вам глаза… Поучитесь с изяществом в жмурки играть…
Князь. Что ты, что ты, – в жмурки… Да я и шагу не ступлю, упаду, убьюсь.
Княгиня. Сама государыня в жмурки бегает. (Завязывает ему глаза.) Нимфы, – в жмурки!
Санька. Без крику, без визгу, – молчком, молчком…
Княгиня (толкает князя). Смелей, смелей… Отчаянней…
Санька (Никите). Ты смотри у меня – хватать Наташку…
Никита. Я как приказано: ловить, хватать…
Санька. Ты не так ее хватаешь, как тебе приказано, а как тебе не приказано. (Ударяет его по щеке.) Досада моя!..
Никита. Не дерись, Саня, и без тебя голова кругом…
Санька. Все щеки тебе отобью…
Князь ходит за девушками.
Князь. Кочки какие-то… Ямы преужасные… Боже мой!.. Боже мой…
Княгиня (машет девушкам, чтобы увлекали князя в лес). Расторопнее, расторопнее, Иван Ильич, в руки не зверь ведь попадет, – лишь дева пугливая.
Князь и девушки скрываются.
Жанетта. Слушай… Я, кажется, влюблена.
Санька. Что вы! Вот радость…
Княгиня. Радость?.. Только горе пока. Так сердце бьется… Совсем одурела…
Санька. Дуреть – это самое приятное, ваше сиятельство…
Княгиня. Опять хочу видеть его и боюсь.
Санька. А чего его бояться-то? Он сам тает.
Княгиня. А ну тебя… Врешь? Неужто он спит до сих пор?
Санька. Проснулся.
Княгиня. Ой-ой! Дай руку, послушай. (Кладет ее руку на сердце.)
Санька. Как молотком стучит… Сейчас видела – слуга ихний кафтан тряс, а сам-то он – в халате – облокотился в окошечке, такой задумчивый…
Княгиня. Задумчивый?
Санька. И губами перебирает ваше имя, сударыня…
Княгиня. Ну тебя… Фу! (Руки к щекам.) Убегу лучше… Спрячусь, в орешнике спрячусь…
Санька. Напрасно, сударыня, они кавалер решительный, найдет вас и в орешнике.
Появляется Федор, бородатый мужик, распояской,[54] босиком.
Это, сударыня, Федор… (Подходит к нему.) Ты бы еще к ночи явился…
Федор. Я что ж, – я пахал…
Санька. Пахал ты…
Федор. Лошадь в поле оставил, а идти-то двенадцать верст… Чего – барщина, что ли, какая?
Санька. Повернись…
Федор. Чего?.. (Поворачивается.)
Санька его осматривает.
Княгиня (подходит к князю, который появился с растопыренными руками). Дайте мне платок, Иван Ильич. (Снимает с него платок, завязывает себе глаза.)
Князь. Отменно глупое занятие.
Княгиня. Нимфы, ко мне, ко мне, прелестные…
Федор. Что делать-то, говори? Время горячее, Саня, да и лошадь непоеная в поле стоит.
Санька (окончив его осматривать). Изрядно страшен… Подходящий…
Федор. Чего?
Санька. Велено быть тебе лешим.
Федор. Как лешим?
Санька. Княгиня приказала, – лешим, говорю, велено тебе быть…
Федор. Это как же так?
Санька. Портки, рубаху сними, шкуру тебе дадут и рога… Сидеть вон под тем дубом на корнях, – в ладоши колотить и смеяться как можно, велела княгиня, страшнее…
Федор. Саня, ну какой я леший?.. Вот крест, гляди… Господи!.. Да за что? На барщину часу не запаздываю… Порубка в лесу числится за мной? Нет. Куренка на господскую землю не выпущу…
Санька. Ты еще разговариваешь! Иди в сторожку.
Федор. Саня, я и в ладоши-то бить не умею, я и хохотать-то не могу…
Санька (толкает его). Иди, иди, у нас строго…
Федор. Ах, батюшки, что же это они выдумали?! (Покачав головой, отходит было, но остается.)
Княгиня с завязанными глазами ходит по лугу, – протянув руки. Появляется Завалишин. Делая знак, чтобы молчали, подходит к княгине и дергает ее за конец платка. Она бросается с вытянутыми руками, но он увертывается и на лету целует ее пальцы. Княгиня останавливается в недоумении.
Княгиня. Это вы, Иван Ильич? Какой проворный стал!.. Чуть пальцы не откусил… (Внезапно поворачивается, устремляясь вперед, и обхватывает Завалишина.) Кто это?.. Не понимаю… Кто это? (Не выпуская Завалишина, срывает с себя повязку.) Ах!..
Завалишин. Я испугал вас?
Княгиня (тихо). Нет.
Князь. Все-таки ты, Дарья Дмитриевна, отпусти-ка его…
Княгиня (Завалишину). Виновата.
Завалишин. Теперь мой черед.
Княгиня. Нет, нет, играть больше не хочу. Ступайте, девушки.
Девушки, Никита уходят.
Федор (уходя, Саньке). А скоро это самое – хохотать-то потребуется?
Санька. Как увидишь царицу, так и начинай.
Федор. На что же царице леший, скажи, пожалуйста?
Санька. Иди, не разговаривай.
Федор. Меня и так можно показать, если царице мужик добрый понадобился.
Федор и Санька уходят.
Князь (протягивая Завалишину табакерку). Угощайтесь, сударь.
Завалишин. Благодарствуйте. С утра охоты не имею.
Князь. В книге «Любовь золотая» читал: от частого набивания носу табаком нос мокнет и сизый бывает.
Княгиня (поспешно). Взгляните, сколь вид прекрасный отсюда…
Завалишин. Здесь – рай, где живет прекрасный дух или ангел во плоти.
Княгиня (смутясь). Кто же этот прекрасный дух?
Завалишин. Вы, сударыня, вы…
Князь. Так… А не посмотреть ли еще на дорогу? (Отходит к трубе.)
Завалишин. Кто это так сладко поет, прославляя вашу красоту, княгиня?
Княгиня. Соловьи.
Завалишин. Вообразить трудно, чтобы в этом земном раю иная была забота, кроме лицезрения красоты вашей да утех любовных под лютни звон…
Княгиня. Я тоже так воображаю.
Князь (отходя от трубы). Скажите, сударь, в каком часу ожидать надобно прибытие государыни императрицы?