К лошади я подходил деревянной походкой, под прицелом множества взглядов. Никто ничего не понимал — все были готовы к бою и переводили взгляды то на меня, то на барона, ожидая приказов, но их не было.

Я спокойно забрался на лошадь и бросил своим: «Поехали». Ворота были закрыты, и пришлось скомандовать: «Открывай, быстро!». Растерянные взгляды солдат куда-то мне за спину, затем, словно получив разрешение, бросились открывать.

Мы отъехали, наверное, на сотню метров, как сзади раздался рев бессильной ярости. На краткий миг я даже пожалел барона.

В лесу нас уже ждали. Лысый не бросился навстречу, но взгляд словно спрашивал — ну, как прошло?

Я потребовал вина, и вылил себе в горло всю флягу за раз.

— Снимаемся. Неспешно идём к перекрёстку и ждём до завтрашнего вечера. Если ничего не случится, вернёмся обратно.

Такой приказ явно не дружил с логикой, и Лысый так и сказал.

— А зачем нам ходить туда-сюда?

— Сегодня будем показывать доверие к барону и свою силу, а завтра приедем убивать.

Лысый нахмурился.

— А чего зря дорогу топтать?

— Ты предпочёл бы считать убитых и раненых? — Лысый отрицательно кивнул — Считай, что у нас маневры. Да и вообще, чем ты недоволен? Продукты есть, ездим не спеша, все живы и здоровы. Что ещё надо? — Лысый молча пожал плечами — типа — хозяин-барин. Я тут же сбавил тон — И это, мне надо помыться и переодеться, а то мокрый, как после дождя.

Мыться и переодеваться пришлось в кустах, и у меня всё время было ощущение, что за мной подглядывают. Пакостное такое ощущение, но когда я вернулся к дороге, все сидели в сёдлах и с честными глазами ждали только моей команды. Только и оставалось, что махнуть рукой: «Вперёд!»

Вроде все слушаются беспрекословно, но во взглядах многих читался немой вопрос — что происходит? Наверное, с час я крепился, но потом всё-таки решил откровенно поговорить с Лысым. Поравнявшись с ним, некоторое время ехал молча.

— Знаешь, Лысый, я расскажу немного истории, а ты уж потом решишь — прав я или нет — Лысый ничего не ответил, но смотрел очень внимательно — Так вот, примерно полгода назад герцог Киксо решил устроить небольшой заговор. Заговор раскрыли, и герцога вместе с частью его солдат перебили. Когда леди Верона получила эти земли, в замке было от силы сорок солдат, да ещё сотня конных, которых дал король. Как только леди Верона немного разобралась с делами, она вызвала местных баронов, чтобы те принесли её вассальную присягу. Это не понравилось очень многим, да ещё и прежний Хранитель вдруг решил зачитать указ короля сам, и это ещё больше разозлило баронов.

— Почему? — тут же спросил Лысый.

— Потому что на тот момент он носил рабский ошейник. Командовать назначена женщина, да ещё и указ зачитывает раб. Вот некоторые бароны и взбесились. А может они очень жалели, что не смогли присоединиться к герцогу, и им нужен был только повод, чтобы устроить заварушку. Как бы там ни было, но разразился скандал, и прямо в зале начался бой Хранителя против нескольких баронов, причём один из них оказался магом. Бой был кровавым, и более десятка человек было убито.

— И Хранитель?

— Нет, Хранитель остался победителем, и после боя выдвинул условие — он не требует принести присягу леди Вероне немедленно, и даёт месяц на размышление. Или принять присягу, или уехать из герцогства.

— И что они решили?

— Неизвестно — вздохнул я — Вскоре начался мятеж в городе Сундуре, и Хранитель с полусотней отправился туда. То да сё, слово за слово, снова пришлось убивать. Хранитель добился покорности города, но при этом погибло почти три сотни человек. Затем Хранитель отправился к границе герцогства, где очень уж вовремя началось нашествие пришлых степняков. В последнем бою погибло почти четыре сотни наших степняков, две сотни погранцов, успевших принести присягу леди Вероне, полусотня, которую привёл Хранитель, ну и он сам, разумеется. Пришлых степняков вообще никто не считал, но тысяч пять-шесть — это самое малое.

— Хорошо повеселились — мрачно буркнул Лысый.

— Хорошо, — согласился я — но это я к чему рассказываю? Получается, что за месяц леди Верона потеряла почти три сотни верных солдат, ещё полусотню забрал король, и она осталась с четырьмя десятками, которых едва хватает, чтобы охранять замок и окрестности. Дружины баронов небольшие, вот и получается, что наш отряд — единственная реальная сила на несколько дней пути вокруг. Захотим взять любой замок — никто и пикнуть не успеет.

Теперь о бароне Глике — я ненадолго замолчал, стараясь подобрать слова — Так вот, о бароне. В день принятия присяги он был в зале (леди Верона всех собирала), но горло драть не стал и в драку не полез. Притих в своём замке и занялся грабежами на дорогах, зная, что леди Верона ничего с ним сделать не может. Удобно устроился, сука — я даже сплюнул от избытка чувств — И тут появляюсь я — Хранитель леди Вероны, да ещё и с отрядом за спиной. Вот что ему, барону, делать? Убивать? Это значит поднять руку на ближнего слугу леди Вероны, у которой неизвестно откуда вдруг появился вооружённый отряд в два раза больше, чем у самого барона. А что, если у леди Вероны такой отряд не один, и через неделю другой Хранитель с другим отрядом без всяких разговоров просто сметёт замок барона в пыль? К тому же, я представился бароном Крайна, а убивать неизвестного барона, не зная, кто стоит за его спиной, весьма неосмотрительно. Вдруг там такие силы, что проще самому удавиться, чем с ними связываться?

— А там действительно кто-то стоит? — заинтересовался Лысый.

— Никто! — усмехнулся я — Я единственный и последний в роду, а от моего баронства остался только свиток с родословной. Но ведь остальным об этом знать не обязательно?

— Не обязательно — серьёзно кивнул Лысый.

— Барон мог бы объединиться с другими, недовольными властью леди Вероны, собрать большой отряд, напасть на нас, но это уже открытый заговор, да и требует времени, разговоров, а я дал ему срок только до завтрашнего вечера. Надеюсь, он подумает, прикинет, что к чему, и решит на время затаиться, принеся присягу леди Вероне. Будет высматривать, кто сильнее и к кому выгоднее примкнуть. Пусть даже так, без преданности, лишь бы сам не разбойничал и другим на своих землях не разрешал.

— Всё равно непонятно — зачем мы ездим туда-сюда?

— Сюда мы ехали, чтобы показать силу — наверняка барону уже доложили и о численности нашего отряда, и о количестве стрел в колчанах у каждого воина. Обратно едем, чтобы дать барону возможность сохранить лицо.

— Чего сохранить? — не понял Лысый.

— Ну... чтобы со стороны выглядело так, что вроде как приехал барон к барону, поговорили, а потом барон Глик сам, понимаешь, сам, без всякого принуждения и указки, решил принести присягу леди Вероне. И сам решил, что нужно ещё что-нибудь привезти. Деньги, например. И всё это он решил сам и только сам, потому что на этих землях хозяин — он. А мы, так, в гости мимоходом заехали.

Лысый долго молчал, обдумывая мои слова.

— Вроде всё складно, но это если холодной головой думать. Как он тебя не убил пока вы разговаривали?

— Да я, считай, во время разговора гранату с вынутой чекой держал.

— Чего? — снова не понял Лысый.

— Так я сразу свой жезл достал и предупредил, что как только барон захочет меня убить, жезл сразу убьёт его. Вот он и бесился, но тронуть меня не решился. Ну, это вроде как он на верёвке над пропастью, а я эту верёвку держу. Убьёт меня — сразу сам в пропасть полетит. Так и разговаривали.

— Хитро — задумчиво протянул Лысый — Неплохо иметь такую... — он чуть запнулся на незнакомом слове — гранату.

Снова неспешная дорога, снова обустройство лагеря у знакомого перекрёстка, снова ночь в ожидании нападения. Когда настало утро, а мы по-прежнему были живы, я, стыдно сказать, заскучал. В моём представлении борьба с бандитизмом и разбоем должна была выглядеть как-то по-другому.