- Люблю тебя, - едва слышно соскальзывает с её губ признание, перед тем как сон забирает в свой мир.
****
Сердце пронзает боль. В глазах темнеет. Из ослабевших рук выпадает книга.
- Мама, - вырывается со вздохом.
Неверие и ужас принуждают вскочить и броситься из комнаты. К маме! Удостовериться, что она жива и здорова, что ничего с ней не случилось. А ощущение потери – ошибка. Страшная неправдоподобная ошибка.
Дверь распахивается от малейшего прикосновения. Шаг в комнату. И охватывает оцепенение.
Мама лежит на полу. В груди стрела в середине расползавшегося красного пятна на золотистом платье. Кровь?
Нория словно во сне приближается, встает на колени и прикасается к лицу мамы. Холодному, безжизненному.
Это невозможно, нереально…
Но ещё ведь можно…
Нория пытается обратиться к стихии. Раз… другой… Стихия не отзывается. Отчаяние обволакивает. Богиня, как это возможно?
- Убить принцессу! – доносится за спиной знакомый, до ужаса знакомый голос.
Чаврус?
Взгляд через плечо. Рядом с парнем, который вот только недавно добивался её любви, стоит бледная девушка.
Эйриния? Вместе с людьми?
Нория их просто не заметила, как и тройку воинов сейчас приближающихся к ней.
Стихии нет. И желания сражаться тоже. Пустота. Маму спасти не успела…
Дверь распахивается. Врывается Арний. Брат блокирует меч солдата. Над головой звенит сталь. Арний отбрасывает противников от неё и загораживает. Удар за ударом. Он теснит солдат. Кинжал в спину от Чавруса заканчивает битву. Арний падает рядом с ней.
И что-то в Нории ломается. Уходит вместе с последним вздохом брата. Ярость туманит глаза. Грудь обжигает жар. На пол падают голубые осколки амулета - подарка Эйринии.
Стихия душит изнутри, просит выпустить её, отомстить.
- Не дайте ей коснуться венца! – доносится крик предательницы.
Поздно!
Свободная рука тянется к материнскому венцу. Кровь обмазывает сверкающее серебро и радужные камни. Стихия устремляется к ней, объединяется с её. Чёрное могущество из ненависти, боли, ярости.
Одно движение – солдаты отлетают к стене и недвижимые оседают на пол.
До боли в груди вырывается крик ярости. Убийцы сбежали!
Взмах крыльями. Чёрный переливающийся шар в окно. И вместе с осколками вылететь на воздух. Вверх. Круг за кругом над городом.. Ни Эйринии, ни Чавруса не видно даже с небес.
Яростная стихия Смерти вырывается из груди и чёрным потоком охватывает город. Разрушая здания, разрывая на части людей и иридис. Вслед несётся проклятие…
****
Анела резко садится, хватает ртом воздух. Грудь разрывается от боли, ужаса. За спиной обнимают тёплые руки. Она прячет лицо на груди Злата. Прячется от ненависти, боли, ярости, которые пережила вместе с принцессой. Прячется от понимания, что она также способна на такое… Её тёмная стихия способна.
- Кошмар?
У Анелы едва хватает сил мотнуть головой:
- Нория. День убийства королевы... Она прокляла страну… столицу… людей... Я боюсь…
- Чего?
- Венец. Если я его соберу…
- Я с тобой. Я рядом, - прерывает он.
Уверенные короткие слова обволакивают теплом. Она не одна. С генералом она в безопасности и справится со всем, что встретится на пути. Со стихиями, с ведьмами, жрицами. Вместе справятся...
****
Анела уснула в его объятиях. Такая хрупкая, такая сильная. Его леди…
От нежности и желания защитить от всего на свете защемило сердце. Спрятать бы её в родовом замке, за толстыми стенами, от жриц, от ведьм, от главы – от всех, кто рад бы был её использовать в своих целях. Пусть бы она рисовала свои картины, растила бы детей. Встречала бы его из походов. Была бы хозяйкой его дома, сердца и души.
Но от себя ведь не спрячешь. Она нужна ему, нужна для защиты Амбрании, для исполнения долга, его долга. Единственное, что он может сделать – постараться защитить от всех остальных. Защитить своим именем. Невестку князя Зимирия, канцлера Амбрании обидеть не посмеют.
Глава 21. Охотницы
Анела проснулась от лучей Солнечного ока. Недовольно заворочалась и на чуть-чуть приоткрыла глаза. И тут же от восхищения распахнула их и приподнялась на локте.
Злат сидел на краю скального травяного выступа. Он уже оделся, на половину по крайне мере. Его рубахой укрывалась Анела. Лучи восходящего у генерала за спиной солнца обнимали обнажённую смуглую фигуру, придавая бронзовый оттенок. В чёрных волосах сверкали тёмно-синие проблески. А глаза…
В них столько было нежности, решимости и чего-то такого, отчего по телу потек жар и щёки запылали огнём. Анела невольно потупилась и заметила синенький крохотный цветок, лежащий рядом с ней. Фиалка. Скальная.
Завернувшись от внезапно появившейся стыдливости в рубаху, Анела села и огляделась, но на затянутом коротким покрывалом травы выступе не было ни единого цветка. Лишь на нависающей над ними скале высоко зеленели листочки фиалки. Скала казалась неприступной. С неё ничего не стоило сорваться.
Анела недоверчиво посмотрела на Злата. Не предполагала, что он будет зря рисковать, даже ради неё. Злат едва заметно пожал плечами, на лице мелькнула кривая улыбка. Вдруг посерьезнел и произнёс:
- В первом же храме солнечников мы получим благословение Богини!
Непреклонно и не сомневаясь. Её ответа не требовалось, её ставили перед фактом. Это… это…
Взгляд снова остановился на цветке, и всё возмущение схлынуло, будто и не было. Она осторожно взяла фиалку и, поднеся к лицу, вдохнула лёгкий аромат гор.
Генерал такой, какой есть. Привык распоряжаться своими солдатами. Со временем смягчится. Да и быть с ним, с единственным и любимым, одной семьей, одним целым – это и не её желание тоже?
И улыбнулась Злату. Ей показалось? Или и правда в глазах мелькнуло облегчение? Неужто сомневался, что она согласится на… предложение? Или ожидал, что начнёт спорить?
- Злат, а правда, что ты был женат? – спросила она, смущённо принимая от него рубаху и брюки.
На миг он замер, а затем с пониманием кивнул:
- Китан… Ему меньше нужно верить слухам.
- Значит, нет?
Что-то правильное и приятное было в том, что она одевалась под взглядом Злата. Словно так и должно быть. И будет.
- Значит, да!
- Расскажешь? – неуверенно покосилась на него, перестав застёгивать рубаху. Налетевший ветер распахнул полы.
Злат незаметно быстро поднялся, поправил на ней рубаху и стал сам застёгивать пуговицы. Анела замерла, на миг перестав дышать. От тёплых прикосновений совершенно забыла, о чём говорила.
Злат отступил и качнул головой:
- Моя леди, не смотрите на меня таким взглядом. Нас скоро потеряют в Храме.
А в глазах потемневший океан. Кажется, он и сам не так спокоен, как хочет казаться. От этого было приятно, а также приятно, что он не закрывается от неё за своей холодной, непроницаемой маской.
- Так расскажешь? – напомнила она, бережно прижимая фиалку к груди.
- Лилия была дочерью вождя Медведей, - негромко начал он, словно вспоминая и снова переживая прошлое. Он шагал чуть впереди по крутой тропе и крепко, но бережно, не отпускал её ладонь. - Одного из союзнических племён. Красивая, стройная, как тростинка, с ясными тёмными глазами и чёрными шелковыми косами. Я сразу оказался очарован прекрасной дочерью кочевников, - в голосе была такая грусть, что Анела невольно сжала ему ладонь. Нестерпимо хотелось избавить от боли, помочь. Он переплёл свои пальцы с её: - Казалось и я ей небезразличен. Вождь препятствовать не стал. Мы тем же летом провели обряд. Сначала в племени её отцом, а потом и в храме солнечников в Амбрине. А через год… почти сразу после рождения сына… во время одной из наших ссор она призналась, что только по требованию отца вышла за меня и, если бы не я, сейчас бы была с другим, с любимым. Я решил, что она просто хочет, чтобы я ревновал и чаще приезжал домой, а не проводил всё время вдали, на войне...