Хазаровский не военный, и на орбите ему делать нечего. Мой долг успеть заключить мир, настоящий мир без махдийских кораблей в часе лета от Кратоса.

Я изучающе смотрю на возможного преемника.

Он молчит, хотя молчание дается ему с трудом. Он привык солировать в обществе и быть центром компании. В спокойный период процветания из него бы получился отличный император. Очаровывал бы иностранных посланников, финансировал искусства да интриговал против махдийцев и своих доморощенных сепаратистов. Но сейчас нужен строитель, а не дипломат.

Сможет ли?

А кто еще?

Юля? Во-первых, у нее Т-синдром. Во-вторых, ничем не лучше Лео. Немного поболее авантюризма, поменьше размаха и любви к искусствам. А так Хазаровский в юбке. К тому же бывшая жена Анри Вальдо в качестве императрицы – это еще скандал.

Герман? Получим второго Страдина, только без его изворотливости, гораздо грубее и проще. Правда, Герман Маркович честнее, но это единственное преимущество.

В своих владениях Хазаровский блестяще управлял делами…

– У меня для вас подарок, Леонид Аркадьевич, – говорю я.

Он улыбается, чуть наклоняет набок голову, вопросительно смотрит на меня.

Я кладу на середину стола перстень с лиловым камнем.

– Леонид Аркадьевич, можете ответить честно, справитесь? Это нынче не синекура.

Он кивнул.

– Я понимаю ваши сомнения, государь. Но мне уже приходилось заниматься восстановлением из руин. Пятнадцать лет назад я купил несколько покинутых месторождений на Дарте, которые считали выработанными, и два полумертвых города в придачу: Андерсон и Ойне. Два года назад они процветали.

Известная история, именно на нее напирала Анастасия Павловна, когда рекомендовала Хазаровского.

– Те, за которые вы не заплатили? – поинтересовался я.

Леонид Аркадьевич опустил глаза и поставил чашечку на блюдце, она звякнула. Яростно сверкнули камни в многочисленных перстнях на тонкой руке. Я предположил, что он считает про себя до десяти.

Но его голос прозвучал довольно спокойно.

– Это неправда, государь. Я просрочил выплаты, но императрица знала об этом и шла мне навстречу. До ее ухода все проблемы с казной были улажены. Но страдинский суд отказался приобщить к делу эти документы.

Было такое. Хотя я узнал об этом постфактум, после пересмотра решения суда.

– Анастасия Павловна многое вам прощала.

– Это неправда, – терпеливо проговорил Хазаровский. – Чувства никогда не были для нее важнее империи. Она действовала разумно. И уладить дело так, чтобы эффективный управляющий продолжал работу, было для нее важнее, чем наказать за финансовые нарушения. Если же говорить о расплате – я расплатился с лихвою – у меня отобрали все.

Мне интересны не ответы Леонида Аркадьевича, а его реакция. Все мои сомнения на самом деле сводятся к вопросу: «Можно ли делать гвозди из Хазаровского?» Мне кажется, что для императора в его характере слишком сильна истероидная составляющая. Однако внутренний стержень у него есть (если говорить о материале для гвоздей). Попробуем!

– Знаю, – сказал я. – Вы лишились финансовой империи, но теперь у вас есть шанс обрести империю истинную. Кратос стоит ваших миллиардов. Берите, – я кивнул в сторону кольца. – Это не совсем по завещанию Анастасии Павловны, но пока так. Вам недолго ждать следующего.

– Благодарю вас, государь.

Он берет кольцо, не задумываясь, надевает на средний палец правой руки. Уж он-то знает, на каком пальце его носят.

Всего лишь еще один перстень среди прочих, которыми унизаны его пальцы.

Я усмехаюсь.

– Еще одно замечание, Леонид Аркадьевич. Вы могли сколько угодно купаться в роскоши как частное лицо, но императора это недостойно.

Он съел, только склонил голову.

На Юле красное бархатное платье с золотым шитьем. Она очаровательна, как никогда. Мы вернулись после банкета, посвященного введению в должность Леонида Хазаровского и моему отбытию на орбиту. Завтра старт.

– Будешь ждать меня? – спрашиваю я.

– Ждать? – возмущенно повторяет она. – Ты хочешь бросить меня здесь?

– Я хочу, чтобы ты осталась на Кратосе и в случае чего поддержала Хазаровского. На флоте нет ни одного сильного адмирала: Хлебников погиб, Кузнецов погиб, Липскерова я сам две недели назад отвел в храм.

– Я была с тобой в дни несчастий и поражений, когда ты терял половину кораблей! А теперь ты хочешь отнять у меня победу.

Она повернулась и пошла из комнаты, по дороге сдирая дорогой бархат. По полу зазвенели золотые браслеты и рубиновое колье. Я бросился за ней. У дверей гардеробной она справилась наконец с непокорной застежкой на спине и швырнула на пол платье. Распахнула двери и начала выбрасывать из шкафов свои наряды. Нашла военную форму Кратоса, остановилась, перекинула вешалку через плечо.

– Это я надену завтра, и ты от меня не отвяжешься.

На следующий день мы вместе прошли по титанобетону космодрома Кратоса.

Все прошло на удивление спокойно. Мы вывели флот на орбиту, не произведя ни одного выстрела. Я был намерен встретиться с Михаэлем и предъявить ему ультиматум.

Встречу назначили на нейтральной территории, в средней точке между орбитами Рэма и Кратоса. Туда подошел наш линкор «Возрождение» и их «Тиль».

Михаэль согласился подняться к нам.

К «Возрождению» пристыковывается шлюп. Мы ждем. Юля рядом со мной.

Открывается дверь, и Михаэль шагает к нам.

Его вид поражает. Черты плывут и изменяются, но этого мало. Кожа приобрела синеватый оттенок, и от нее идет серебристое свечение. Так выглядит цертис, когда принимает форму человека.

Я шокирован, но стараюсь не подавать виду.

– Прошу садиться, – говорю я.

И сам сажусь в кресло вполоборота к нему.

– Мы требуем увести ваш флот с орбиты Рэма, – начинаю я. – Иначе он будет уничтожен.

– Это не наш флот.

Я не понимаю, слышу ли я слова или мы обмениваемся мыслями, я не уверен слышат ли нас остальные.

– Нас осталось очень мало, – говорит Михаэль. – Нам не нужны ваши земли. Те, кто еще остался, думают только о переходе, тем, кто уже перешел грань, не интересны земные дела. Я здесь потому, что меня попросили об этом. Уничтожение флота Махди для нас безразлично. Могу обещать, что наши корабли не примут участие в сражении. У нас еще несколько теосов, которые должны пройти через храм. После этого вы сможете забрать «Экзюпери» и «Тиля». Нам безразлично, кому они будут принадлежать: Махди или Империи, но вы дали нам приют, пусть принадлежат вам. Вы можете уничтожить наши храмы, я не сомневаюсь, что Ихтус у вас под прицелом, а в Кириополе это еще проще, но вам тоже нужно уходить. Для вас разумнее построить еще, а не уничтожать существующие. Слишком много Преображенных гибнут на Кратосе напрасно.

– Хорошо, – сказал я. – Неучастие двух ваших линкоров меня вполне устроит.

Мы встали и пожали друг другу руки, ощущение почти такое же, как от прикосновения цертиса, словно наши ладони на мгновение слились и стали одним.

Я веду флот к Рэму, чтобы сразу нанести удар. Я не собираюсь вести переговоры с махдийцами, старинными врагами Кратоса, хотя самому странно, что мне легче договориться с метаморфами, чем с людьми. Хотя, а я кто?

Уже видна туча черных точек на орбите желтой планеты. Это значит, что и они видят нас: россыпь далеких звездочек.

Но для боя еще слишком далеко.

Мы поднимаемся вверх над плоскостью эклиптики. Иначе наша позиция будет слишком невыгодной: снова против солнца и слишком близко к нему.

Я различаю типы их кораблей, вспыхнувших над солнечной стороной планеты. И тогда мы наносим удар. Слава богу, успеваем первыми!

В первые минуты боя они теряют линкор и восемь легких кораблей. Горящие обломки совершают медленный оборот вокруг планеты и тонут в ее раскаленной атмосфере.

Рассредоточиться не успеваем. Они отвечают. Почти столь же слаженно, как и мы.

Воронкой Тракля слизывает линкор и два легких корабля.