Маркус и Жоден стояли снаружи с глазами как блюдца. Остальные же в пределах слышимости в ужасе повернули к нам лица. Я просто продолжила прожигать Ифтена глазами и сделала ещё один шаг, тыкая пальцем в его грудь.

— Да сгниют твои яйца, как фрукты на солнце, а мужское достоинство увянет на корню!

Я плюнула в землю перед ступнёй Ифтена и без лишних слов ушла обратно в палатку.

К тому времени как Маркус и Жоден вошли в палатку, я спокойно сидела возле Кира, обтирая его грудь водой, к которой добавила травы.

Первым тихо заговорил Маркус:

— Трофей? Откуда ты узнала такое проклятие?

— Услышала от кого-то? — предположил Жоден.

— Как? Когда? Никто бы не смог произнести подобного в её присутствии без моего ведома. И никто бы не смог так выругаться в этой армии, чтобы я про это не прознал.

— Я сама его придумала, — спокойно ответила я. — Он стоял такой напыщенный, пустословил об элементалях и хвастался тем, что собирается сотворить со мной, что я просто вышла из себя.

— Сильное проклятие, трофей, — с ноткой гордости произнёс Маркус.

— Мне всё равно, главное, чтобы он держался подальше от меня и Кира.

— Этого не бойся, Лара, — сухо добавил Жоден.

— МАРКУС!

Дикий окрик вырвал меня из крепкого сна.

Кир сорвал один из ремней и свободной рукой сражался с человеком, которого сам же и звал. Я подошла и пощупала лоб Кира. Маркус рычал от усилия, делая всё возможное, чтобы удержать свободную руку Кира.

— Нам нужна помощь! — крикнула я.

— Помогите ему, уроды! Он горит, о Небо, он горит! — кричал Кир, натягивая мышцы шеи от напряжения.

— Они точно вас слышали, — пробормотал Маркус, придавливая руку Кира к кровати.

— Кир, это Лара. Всё в порядке…

Кир напряг ремень вокруг второго запястья. Он опять закричал, зовя невидимую помощь.

— Воды! Облейте его водой, несите вёдра… — Кир расслабился на минуту и застонал, как будто в печали. — Ухо, его ухо.

Я взглянула на Маркуса и поняла, какие события переживает сейчас Кир.

Голос Кира стих от утробного рыка:

— Будь ты вечно проклят в снегах, воин-жрец. Он будет жить, и я буду бороться с тобой до последнего вздоха, слышишь меня? — Он запрокинул голову на спинку кровати. — Исцели его сейчас же, иначе я убью тебя.

— Вот значит, как всё было? — прошептала я.

— Не знаю, трофей. Я ничего не помню из того времени, — мрачно произнёс Маркус. — Где эти дураки?

Он посмотрел на вход, потом обратно на меня и прорычал:

— Не зацикливайся на этом. Он позвал меня из снегов. Я ответил. Больше нечего обсуждать.

— Бойся того дня, когда Кира из рода Кошек назовут повелителем войны, — провыл Кир.

Прест, Айсдра и, к моему удивлению, Рэйф ввалились в шатёр. Айсдра бросилась помогать Маркусу. На слове «повелетель войны» все дёрнулись от удивления, но лишь на мгновение. Маркус кинулся к Киру и прижал пальцы к его губам.

— Военачальник, враг рядом. Молчи.

Остальные обменялись обеспокоенными взглядами. Я открыла рот, чтобы расспросить их, но Маркус перехватил мой взгляд и покачал головой, прижимая палец к губам. Я с трудом подавила любопытство.

— Рэйф, ты достаточно оправился, чтобы быть на ногах? — спросила я.

— Достаточно, трофей, — слабо улыбнулся он. — Кажется, я не так сильно заболел, как остальные. Меня даже не понадобилось купать в озере.

Я нахмурилась, рассматривая его. Он потерял вес, под глазами появились мешки. Уверена, он слишком перетруждал себя, но сейчас мне нужно было побеспокоиться о другом.

Кир замолчал, всё ещё находясь в плену лихорадки. Остальные начали заново его привязывать к кровати, но я их остановила.

— Прест, зови Гила. Пора.

Я последовала за ними вниз к берегу. Луна освещала нам путь.

Гид, Прест, Маркус и Айсдра несли Кира, который вырывался из их рук. Маркус настоял связать Кира, чтобы отнести его к воде, и оказался прав. Они опустили его на берег, чтобы самим раздеться. Когда же они снова подняли его, я последовала за ними прямо в воду, стискивая зубы от холода.

Я поддерживала его голову, выливая воду на лоб. Его бронзовая кожа выглядела такой бледной, а волосы тёмными. Он не открыл глаза, но приоткрыл губы, и я влила воды в его рот, вспомнив, какой сладкой она казалась, когда я сама была в таком же положении. Остальные проводили тот же ритуал очищения, что я слышала тогда в бреду.

Я опустилась на колени и прошептала его имя на ухо. Лёгкий поворот головой, и я поняла, что привлекла его внимание.

— Борись, любимый. Помни, что ты мой военачальник, Кир из рода Кошек. Ты мой, и я твоя. Борись за нас, огонь моего сердца.

Кир моргнул, но не подал другого знака.

Его опускали и поднимали, позволяя воде и лёгкому ветерку сбить жар тела, доводя до состояния, когда он начал дрожать от холода. Затем мы отнесли его обратно в палатку. Рэйф уже поджидал нас, согрев кровать с помощью камней.Он разрезал кинжалом путы Кира, остальные собрали высохшую ткань.

Обтерев Кира, мы укрыли его тёплыми одеялами и напоили бульоном. Он выглядел таким бледным, таким неподвижным. Моё сердце было готово выскочить из груди, хотя его пульс уверенно бился под моими пальцами.

К моему удивлению, Кир открыл глаза, как только мы уложили его на кровать. Они были поддёрнуты пеленой из-за дрёмы. Он шевельнул пальцами, и я взяла его за руку. Она была такой холодной, что я села на кровать и постаралась её растереть.

— Снимите мокрую одежду и поспите хоть немного, — подошёл ко мне Маркус и положил руки на мои плечи. — Я отослал остальных отдыхать.

— Тебе сон нужен больше чем мне, Маркус. Я переоденусь и буду дежурить первой.

Маркус вздохнул, но не стал спорить.

Сон скольких больных я охраняла за всю свою жизнь? Больше, чем могу сосчитать или запомнить. Однако в этот раз всё было по-другому.

Эльн учил меня, что хороший целитель остаётся бесстрастным. Непредвзятым. Я старалась следовать его учению и вылечила большую часть своих пациентов.

Но с отцом всё было по-другому.

Как и с Киром.

Болезнь отца протекала долго и медленно, а смерть стала освобождением. Но Кир был сильным воином в расцвете сил, и мои эмоции сменялись от отчаяния к надежде и обратно. Я сделала всё, что знала, чтобы спасти его, и теперь его жизнь лежала в руках Богини. Я могла лишь сидеть и наблюдать за ним, чувствуя каждый его вдох, словно собственный. Прошли часы, Кир всё ещё спал, жар не возвращался. В палатке тускло горел свет, жаровни давали тепло.

Маркус свернулся калачиком на тюфяке в изножье кровати. Я постоянно проверяла, что он спокойно спит, а на его изрезанном шрамами лбу не выступил пот. Благодаря ему всё нужное было у меня под рукой, в том числе кувшин каваджа, густого точно тина. Оставалось только ждать и наблюдать.

Наблюдать и переживать.

Что произойдёт, если Кир умрёт?

Что будет со мной? Остальные пообещали вернуть меня домой, в безопасный замок в городе Водопадов. После угроз Ифтена я прекрасно понимала, что мечта Кира об объединении наших народов умрёт вместе с ним.

Но, Богиня, прости меня, я беспокоилась не о судьбе нашего народа. Смерть Кира разобьёт моё сердце. Оно исчахнет. Теперь я понимала боль Айсдры и освобождение, которое она искала.

Я покраснела, стыдясь свой прошлой просьбы. Жрецы Бога, Повелителя Солнца, осуждают самоубийство. Но моя собственная боль открыла мне истину: как только Кир испустит последний вдох, я смогу наложить на себя руки.

Прошёл ещё час, но Кир дышал ровно. Я возблагодарила Богиню за каждый его вдох.