— В молодости я не хотела жить в Аммане, и мой муж Юсуф был столь добр, что согласился поселиться здесь, в доме моих родителей, — рассуждала Айша, собирая вещи вместе с Анисой и Сальмой. — А потом мы построили собственный дом в Дейр-Ясине... И вот я снова возвращаюсь в Амман. От судьбы не уйдешь...

Ее зять Эмад не хотел ждать ни минуты. Его можно было понять: несмотря на то, что перемирие вступило в силу, переезжать с одного места на другое было по-прежнему небезопасно, и он спешил как можно скорее вернуться в Амман.

— Перед отъездом я должна попрощаться с Мариной, — заявила Айша с такой убежденностью, что лишь Мухаммед осмелился ей возразить.

— Тебе нельзя даже близко подходить к Саду Надежды. Все кончено, Айша, ты должна понять, что они нам больше не друзья.

— Неужели ты думаешь, что я могу простить тех, кто убил моего мужа и сына? — воскликнула Айша. — Но Марина здесь ни при чем. Разве ей приходит в голову упрекать меня в гибели своего сына Бена? А Изекииль потерял и мать, нашу добрую Мириам, и жену, но я ни разу не слышала, чтобы он обвинил нас в их гибели. И если мы настолько глупы, что не в состоянии отличить друзей от врагов — значит, грош нам цена.

Сальма и Аниса лишь диву давались, слушая эту грозную отповедь.

— Теперь у нас один выбор: мы или они, — повысил голос Мухаммед.

— Я никогда не перестану любить Марину, она мне как сестра. И я пойду с ней проститься. Я знаю, что мы больше сюда не вернемся и никогда не увидимся.

С этими словами она решительно вышла из дома и направилась в сторону Сада Надежды, петляя среди оливковых и апельсиновых деревьев.

Марина, издали завидев подругу, бросилась к ней навстречу.

— За мной приехал зять, — сказала Айша. — Я уезжаю в Амман.

— Но тебе же никогда там не нравилось, — напомнила Марина. — Ты никогда не хотела там жить.

— Тогда я была совсем молода, и мне было тяжело жить в доме моей свекрови. Бедная женщина старалась мне угодить, но дело было не в ней, а во мне. Я хотела жить с мамой и с вами, хотела жить с моей семьей.

— Если ты уедешь... — Марина так и не решилась договорить начатую фразу.

— Мы больше никогда не увидимся, — закончила за нее Айша. — Да, я знаю. Поэтому и пришла, чтобы проститься с тобой.

Заливаясь слезами, они обнялись. Они вместе росли, поверяли друг другу самые сокровенные тайны, обе потеряли детей, но никогда не винили друг друга в невзгодах, прекрасно понимая, что не в их силах что-либо изменить.

— Ты веришь, что однажды настанет день, когда арабы и евреи смогут жить вмест? — спросила Айша, утирая слезы.

— Только когда станет столько мертвецов, что больше невозможно будет терпеть. Тогда придется начать переговоры.

15 октября вновь начались боевые действия, и Мухаммед с Вади снова простились со своими женами. Они возвращались на войну.

— Но у тебя еще не зажила раненая нога, — прошептала Сальма на ухо Мухаммеду.

Он ничего не ответил. Прошлой ночью его разбудил крик Сальмы, которой привиделся кошмар. Сама не своя от ужаса, она рассказала, что увидела во сне умирающего Мухаммеда, лежащего в луже крови. Как он ее ни успокаивал, Сальма так и не смогла вновь заснуть, и муж крепко обнял ее, словно стараясь защитить от дурных мыслей и снов.

— Когда ты вернешься? — спросила Аниса у Вади.

— Не знаю.

— Меня беспокоит твой отец: он постарел прямо на глазах, — призналась она. — А на твою маму просто больно смотреть, так она переживает.

— Никто не в силах убедить его остаться дома. Он будет сражаться до последней секунды своей жизни. Он хочет умереть только на поле боя.

— Но...

— Тише, Аниса... Не надрывай маме сердце. Ты же помнишь, что говорил отец...

— Да, знаю, сколько раз это слышала... «Бывают в жизни мгновения, когда единственный способ спастись – это умереть или убить». И всё же...

— Тише, Аниса, подумай о нашем ребенке, который вот-вот должен появиться на свет. И еще... Если все же возникнут проблемы, не стесняйтесь попросить убежища в Саду Надежды. Изекииль, Марина и Игорь смогут вас защитить.

— О чем ты говоришь? Какое убежище может быть в волчьем логове? Ты же сам сражаешься против евреев, а мне предлагаешь прятаться у них... Я не понимаю тебя, Вади, и твою тетю Айшу я тоже не понимаю...

— Я знаю, тебе трудно это понять, но я знаю, что Изекииль не допустит, чтобы с вами что-то случилось.

— Потому что он обязан тебе жизнью?

— И поэтому тоже.

Абдер Зияд родился раньше положенного срока. Вади в это время был на войне — сражался против израильских войск. Во время родов рядом с Анисой оказалась лишь ее свекровь Сальма.

Роды были долгими и трудными, но Аниса была медсестрой, и благодаря ее знаниям и опыту, свекрови удалось принять новорожденного Абдера.

Когда младенец издал первый крик, обе женщины заплакали от радости.

С тех пор как уехала Айша, Марина не приближалась к их дому. Когда же она решилась навестить соседей, Абдеру уже исполнилось две недели.

— Вам следовало известить меня, — укорила она Сальму.

Сальму задел ее упреком. На протяжении долгих лет она молча страдала, зная, что Мухаммед любит Марину, но сейчас внезапно ощутила в себе достаточно сил, чтобы резко ответить:

— Когда мой внук рождался на свет, в твоем присутствии не было никакой необходимости.

После этих слов Марина окончательно убедилась, что перестала быть в этом доме желанной гостьей, и что, как бы они с Айшой ни противились, но их прежний, такой знакомый мир уходил навсегда.

— Ты права, — ответила Марина. — Я уйду и больше не стану вас беспокоить. Я нисколько на вас не в обиде, но не забывайте, что если вам однажды понадобится наша помощь, вы знаете, где нас найти.

Увы, радость от рождения Абдера была омрачена новой болью. Вскоре пришло известие о гибели Мухаммеда. В начале ноября удача вновь повернулась лицом к израильтянам, которые захватили всю Галилею, вынудив сирийскую и ливанскую армии отступить к своим границам. Вади воевал на севере, а его отец — на юге. Они ничего не знали друг о друге, пока однажды в полк Вади не прибыл один из людей Омара Салема. Этот человек принес плохие новости: Мухаммед погиб в одном из сражений с отрядом израильтян недалеко от Негева. Товарищи даже не смогли забрать его тело, которое лежало в луже крови, изрубленное в куски. Но однин из его боевых товарищей собрал его личные вещи. Среди этих вещей оказалась фотография женщины, почти насквозь пропитанная кровью из раны возле самого сердца. Вади моментально ее узнал.

Вади вошел в дом с искаженным болью лицом. И мать, и жена сразу поняли: случилось нечто ужасное.

Сальма бросилась к Вади, но Аниса так и не решилась выпустить Абдера из рук и по-прежнему стояла, укачивая младенца.

— Отец погиб.

С губ Сальмы сорвался ужасный крик, который разнесся по всей округе. Испуганный малыш Абдер тоже заплакал. Вади обнял мать, пытаясь ее утешить.

— Он погиб, сражаясь, как всегда и хотел, — сказал он.

— Где... Где это случилось? — еле выговорила Сальма.

— На юге, в пустыне Негев.

Вслед за Вади и Сальмой зарыдала и Аниса; все трое горько оплакивали потерю Мухаммеда. Вади не помнил, сколько прошло времени, прежде чем он взял сына у нее из рук. Маленький Абдер, взбудораженный плачем взрослых, тоже зашелся надрывным криком.

Вади прижал сына к груди и молча поклялся, что никому не позволит причинить ему боль.

— Пообещай, что привезешь сюда тело отца, — попросила Сальма сына.

Вади не знал, сможет ли это сделать. Он, конечно, мог бы попытаться, но не обещал, что у него получится. Испокон веку тела павших бойцов оставались на полях сражений, и уцелевшие товарищи хоронили их там же — хоронили, как могли, не имея возможности совершить все необходимые обряды.

Он ничего не сказал ни матери, ни Анисе, но когда наступила ночь и женщины уснули, Вади крадучись вышел из дома. Полный решимости исполнить свой долг, он быстрым шагом направился в сторону Сада Надежды, не обращая внимания на проливной дождь, сквозь который невозможно было разглядеть дорогу.