— Если мы смогли пробиться сюда, то сможем и вернуться обратно, — твердила она, не желая слушать никаких доводов.

— Придется сделать большой крюк, — заметил Луи, не скрывая беспокойства. — Вряд ли мы сможем ехать назад той же дорогой. Это было бы настоящим безумием — ехать мимо Кастеля.

Но Ясмин по-прежнему не желала сдаваться, продолжая уговаривать Мириам поехать с ними, каким бы безумием это ни казалось.

Изекииль, видя, что мать колеблется, сам предложил ей сопровождать Ясмин.

— Кузина права, вот уже столько лет ты носа не высовывала за пределы Сада Надежды, — пошутил Изекииль. — Тебе необходимо проветриться. Уверяю тебя, мама, я вполне могу прожить без тебя несколько дней. Кроме того, с тобой будут Луи и Михаил, и уж они-то проследят, чтобы ничего не случилось.

— А я тоже могу поехать? — ко всеобщему удивлению спросила Сара.

Никогда прежде Сара не выказывала желания куда-то ехать. Казалось, она была вполне счастлива в Саду Надежды. Прошло совсем немного времени, как они с Изекиилем поженились, поэтому все в изумлении замолчали. Одна лишь Ясмин с готовностью согласилась.

— Ну конечно же! — воскликнула она. — Наконец-то ты познакомишься первым в мире еврейским городом! Он тебе понравится. Там мы все дружим и дышим вольным воздухом.

Луи и Михаил в тревоге переглянулись; каждый втайне надеялся, что Изекииль все-таки отговорит Сару ехать с ними. К сожалению, Изекииль так и не решился ее отговаривать; напротив, он сказал матери, что даже Сара хочет ехать в Тель-Авив. Таким образом Мириам удалось убедить.

Однако Луи по-прежнему пытался отговорить друзей от поездки в Тель-Авив.

— Это опасно, нас просто перестреляют.

Но Мириам и Сара заявили, что готовы рискнуть. Обе они пребывали в полном восторге от внезапной идеи отправиться в Тель-Авив. Утром они выехали из дома. Машину вел Михаил. По дороге они собирались присоединиться к группе других путешественников, которые также направлялись в Тель-Авив под охраной людей из «Хаганы». Среди охранников был и Бен.

— Не думаю, что хорошая идея тащить туда жену и мать, — гнул свое Луи. — Хватит уже и того, что нам приходится рисковать жизнью Ясмин, и все из-за этой свадьбы...

Слова Луи встревожили Изекииля, но он привык ему доверять. С детства Луи был для него настоящим героем, и если на свете и был человек, которому он мог бы доверить жизни Сары и матери, то именно Луи. К тому же он знал, что их будет сопровождать Бен, и это тоже успокаивало.

Уже стемнело, когда в Сад Надежды пришел незнакомец. Марина, находящаяся в это время в саду, увидела его издали и поспешила навстречу. Изекииль еще не вернулся домой, а Игорь проверял счета, когда до него донеслись горестные крики Марины. Игорь бросился к ней и увидел, как незнакомец обнимает рыдающую Марину, стараясь ее успокоить. Игорь с силой оттолкнул его от жены. Незнакомец, казалось, не обратил на это внимания и повторил все то, что только что рассказал Марине.

Около двадцати вооруженных арабов атаковали колонну машин, идущих в Тель-Авив. Одна из пуль пробила колесо машины, которую вел Михаил. Машина свернула с шоссе. Михаил потерял управление, машина дважды перевернулась, врезалась в скалу и загорелась. Все пассажиры погибли. Пассажиры других автомобилей уцелели, хотя двое получили ранения. Людям «Хаганы» удалось отразить нападение, но Бен был тяжело ранен. Его доставили в больницу, и он отчаянно сражался за свою жизнь.

Пока Марина рассказывала Мухаммеду о случившемся, Изекииль молчал. Сальма зарыдала.

Мухаммед не знал, что делать. Еще в ту минуту, когда он увидел идущую к нему Марину, за которой следовал Изекииль, он понял: произошло что-то ужасное, иначе она бы не пришла. И вот он смотрит на ее искаженное болью лицо и слушает, как она с рыданиями, объясняет, что жизнь ее сына Бена висит на волоске, а Изекииль потерял все, что составляло смысл его жизни: мать и жену.

Вади не было дома. После свадьбы они с молодой женой уехали в Хайфу, где жила бабушка Анисы, слишком старенькая, чтобы приехать на свадьбу. Предполагалось, что они пробудут там четыре или пять дней, и после их отъезда Мухаммед чувствовал себя более одиноким, чем когда-либо. Он горячо обнял Марину и Изекииля, пытаясь найти слова утешения, пока они горько рыдали у него на груди. Ему не давала покоя мысль о том, что, возможно, его племянник Рами был среди тех, кто напал на колонну машин, в которой ехали Мириам и Сара. Война вдруг предстала перед ним во всей своей неприглядной жестокости: ненасытным чудовищем, пожирающим жизни людей. А впрочем, ему, чья жизнь прошла в непрерывных сражениях, это и так было хорошо известно.

Он взглянул на Изекииля, понимая, что в ответе за него. Ведь Мухаммед не мог бросить на произвол судьбы сына Самуэля. Мальчик и так слишком много выстрадал, чтобы на него свалилось теперь еще и это горе. Мухаммед рад был бы сказать ему, что враги Изекииля — его враги, что они вместе сделают все, чтобы отомстить, и не мог. Враги Изекииля были его друзьями; больше того, один из них — его собственный племянник, а вскоре врагом Изекииля станет и Вади, родной сын Мухаммеда.

Сальма и Мухаммед настояли на том, чтобы сопровождать Марину в больницу к Бену. Возле двери в палату неподвижно сидел Игорь в немом ожидании, когда врачи сообщат, что его сын победил смерть.

Игорь поразился, увидев Сальму и Мухаммеда, и с упреком взглянул на Марину, которая позволила Зиядам прийти. Вскоре примчалась Айша и, заливаясь слезами, бросилась к Марине в объятия, и в скором времени обе они рыдали в один голос.

Последующие дни слились в один непрерывный кошмар. Хоронили Луи, Мириам, Сару, Ясмин и Михаила; Изекииль плакал, как потерянный ребенок. Вади успел вернуться к похоронам, и никто не осмелился его остановить, когда он подошел к Изекиилю. Правда, кое-кто из друзей Изекииля с ненавистью смотрел на Зияда, не понимая, как его могли допустить на церемонию. Однако ни Мухаммед, ни Вади даже не обратили внимания на полные ненависти взгляды. Никто и ничто не могло помешать им поддержать Изекииля Цукера в этот скорбный час.

— По крайней мере, над могилой матери я хотя бы могу плакать, — прошептал Изекииль. — А от отца и сестры даже могил не осталось, их тела сожгли в печах Освенцима, а пепел развеяли по ветру.

Вади ничем не мог утешить друга, и ему оставалось лишь стискивать зубы в бессильном отчаянии.

После похорон Изекииль попросил оставить его одного. Ему необходимо было прийти в себя, поэтому он вернулся в Сад Надежды, не желая разговаривать даже с Вади.

Игорь и Марина дни и ночи просиживали у постели Бена, который все еще не пришел в сознание. Врачи не стали их обманывать, сразу сказав, что случай безнадежен.

— Даже если он выживет, — говорили они, — то уже никогда не будет прежним.

Бен так и не очнулся. Его похоронили неделю спустя.

Марина резко постарела, не в состоянии вынести гибель сына. Мухаммеду хотелось ее обнять, хотя бы взглядом выразить, какую потерю ощущает он сам. С Игорем они едва перемолвились парой слов и пожали друг другу руки. Айша постоянно находилась возле Марины, не замечая осуждающих взглядов, ведь она была ей почти сестрой, они любили друг друга с детства.

По окончании траурной церемонии Изекииль подошел к Мухаммеду и попросил его задержаться на минутку.

— Скажи, ты по-прежнему думаешь, что бывают в жизни мгновения, когда единственный способ спастись – это умереть или убить? — спросил он.

Мухаммед ощутил, как напряглись все мускулы и нервы. Он мог сказать лишь то, что на самом деле чувствовал. Он обязан так поступить ради Самуэля, ради самого Изекииля.

— Да, я по-прежнему так думаю. Бывают в жизни минуты, когда нет иного выбора, если мы хотим жить, не теряя уважения к себе. Если ты решишь так поступить, я пойму.

Мухаммед задавался вопросом, известно ли Изекиилю и Марине о том, что Рами вместе с другими людьми Аль-Хусейни принимал участие в теракте, главной целью которого было нарушить сообщение между Иерусалимом и Тель-Авивом. Ведь знай об этом Изекииль, он бы мог решить отомстить Рами. Мухаммед вздрагивал от одной мысли, какая участь может ожидать племянника, а также о том, чем это обернется для самого Изекииля.