Он покачал головой.

— Все в порядке, Ларк. Успокойся.

Груз с моих плеч немного спал.

— Легко сказать. Тебя не в обвинили практически во всем случившемся.

Я потёрла обнажённые руки, кожаного жилета было недостаточно для холодного летнего вечера. С тех пор, как всё стихло, я оказывалась в беде каждый день. Во-первых, прибыл посол из Шахты.

— Тебе повезло, что отец смог очистить твою репутацию, — сказал Эш, — уже это говорит о его чувствах.

Я ничего не сказала. Мой отец избавил меня от проблем, сказав, что я была под влиянием Кассавы и, таким образом, мне не нужно было нести ответственности. Я была благодарна, но часть меня ненавидела то, что приходилось прикрываться ложью. В какой-то степени Кассавой.

Прошло три недели с тех пор, как она практически убила моего отца, три недели, и всё же казалось, словно лето было длинною в жизнь. Чуть более чем за два месяца я превратилась из бесполезного сеятеля в натренированного Эндера, сразившегося с королевой, спасшего отца и семью, и вот теперь со мной вновь обращались как со слабачкой. Неудачницей, которую Кассава «использовала», согласно всем отчётам. И никто мне не верил. Кроме Эша и моего отца. И Ферн. Я не могла исключить её из этой маленькой группы.

Я вернулась к началу, и это, мягко говоря, раздражало.

Мы быстро шли по главному зданию Спирали, а затем спустились по узкой лестнице к горячим источникам.

— Эш, ты скажешь мне, что происходит?

— Нет. Мое дело маленькое.

Звучало это нехорошо, не смотря на его уверения. Внутри всё сжалось, и меня пробила беспокойная дрожь. Он распахнул последнюю дверь, которая вела к горячим источникам, и жестом указал мне путь.

Песок был всё таким же белым и чистым, как и в последний раз, когда я приходила сюда, будучи ребёнком. Перед тем как Кассава изгнала меня из Спирали. Но теперь всё было по-другому.

Ярко горящие факелы были воткнуты в песок, отмечая идеальный путь к воде. Она больше не была того яркого, контрастно-синего цвета, в которой я плавала ребенком. Теперь она была темно-синей и мягко касалась белого песка, дно источника светилось ярким светом, который манил меня.

Один из наших испытателей стоял в начале дорожки.

— Лакспер, меня зовут Дуглас, сегодня я буду тебя испытывать.

Я была в замешательстве.

— Что происходит?

Эш встал передо мной, скрестив руки на груди, и посмотрел в глаза.

— Ты здесь для прохождения финального испытания, Ларк. То, что ты сказала Коулу, верно. В прошлом, во времена большой необходимости, Эндеров тренировали и посылали в бой для испытания. Тех, кто его прошел, приводили сюда для финального шага. Хочешь его пройти?

Горло перехватило, и я кивнула. Я стану Эндером. Больше не буду бесполезной для отца или народа. А затем на дорожку перед Эшем шагнул мой отец.

Он мягко мне улыбнулся.

— Иди сюда, малышка. Тебе нужно кое-что узнать.

Я помнила своего отца именно таким. Где он был все эти годы? Я шагнула к нему, и он поймал меня и сжал в объятьях. Отец обнял меня еще крепче, и я вдохнула его запах. Чувствуя, словно мне снова десять лет, и отец все в мире сделает правильным.

— Тише, я не думаю, что Эндерам положено плакать.

Я рассмеялась и выпрямилась, вытирая глаза.

— Отец.

— Я должен вернуться на праздник, но я хотел быть здесь в этот момент. Ради тебя. Ради твоей матери.

Он протянул мне сложенную кипу бумаг.

— Это твоя родословная по материнской линии. Ее генеалогическое древо многое расскажет тебе. То, что я не мог рассказать сам.

Я взяла пачку бумаг и прижала их к груди, вопрос сжигал мне сердце, тот, который долгие годы не мог сорваться с губ.

— Почему ты отвернулся от меня? Все эти годы...

Он закрыл глаза, и скатившаяся по щеке слеза затерялась в бороде.

— Я знал, что Кассава будет рассматривать тебя как угрозу. Это был единственный способ, которым я мог обеспечить твою безопасность, чтобы ты смогла вырасти такой женщиной. Только заставив ее думать, что ты ничего для меня не значишь, ты была ограждена от ее ревности.

Он открыл глаза и взял мои руки в свои.

— Все мои дети ценны для меня, все до последнего. Ларк, дочь моя, ты можешь быть сильнее их всех. Поэтому я отдалил тебя. Поэтому вел себя так безразлично. Как думаешь, что произошло бы, если бы ты была рядом, если бы я на самом деле нашел кого-нибудь, чтобы снять твой блок, пока Кассава все еще была здесь?

— Она бы использовала и меня тоже.

Он кивнул.

— И тогда не осталось бы никого, чтобы спасти нас.

Я выпалила следующий вопрос:

— Тогда какого черта ты не выгнал ее взашей из леса?

Он не закричал, не разозлился; он рассмеялся, но это был усталый смех.

— Ах, если бы все было так легко. К тому времени, как я понял, что она делает. у нее было больше половины моих Эндеров, и она также манипулировала другими семьями. Я выжидал удобного случая. Не похоже, чтобы у нас их было много.

— Не для моей мамы.

— Ларк, поговорим об этом в другой раз. О твоей маме, о Брэмли и обо всем том, чего ты не видела. Я обещаю. — он нежно сжал мои плечи руками. — Но сейчас важный момент. Ты должна решить, такой ли жизни ты хочешь? Стать Эндером? Променять дом и очаг на сталь и кровь?

Я сделала полшага назад.

— Пока с Кассавой не покончено, для мирной жизни нет ни единого шанса. Никто из нас не в безопасности. И уж, конечно, никто из тех, кого я полюблю, или любой ребенок, которого я рожу.

— Тогда отправляйся с моим благословением. И знай, что я люблю тебя, дочь моя, даже если всему миру кажется, что это не так.

Он повернулся и пошел прочь, выскользнув в дверь, которая вела обратно на праздник к публике.

— Раздевайся, — сказал Эш.

— Совсем?

— До последней нитки.

Я не была стеснительной, но все же крайне неприятно было стягивать с себя одежду перед Эшем и Дугласом. Любой другой не беспокоил бы меня, но Эш видел меня насквозь. Видел больше, чем мне бы хотелось.

Обнаженная с покалывающей от ветра в пещере кожей, я пыталась не скрещивать руки на груди.

— Я готова.

Глядя мне в глаза, он произнес:

— Удачи.

Дуглас вышел вперед.

— Лакспер из Редвуда, ты вызываешься на битву за тех, кого любишь. Ты принимаешь вызов?

— Да.

— Ты призвана защищать лес и все, что он содержит. Будешь ли ты твердо противостоять всем, кто приходит со злом в сердце?

— Да.

— Ты обнажаешься перед Богиней-матерью, чтобы она увидела твое сердце и его искренность. Позволь ей принять тебя, и она укажет тебе путь.

Песок скользил между пальцами, когда я с пересохшим ртом и замирающим сердцем шла по дорожке между факелами. Прогулка была недолгой, но все же достаточной, чтобы мысленно пробежаться по всем возможностям. Что случится, когда я зайду в воду? Что я увижу?

Я коснулась ногами кромки теплой воды, и небольшая волна набежала на мои ступни. Зазвонил колокол, и я огляделась. Эша не было, и пещера исчезла. Я стояла на краю длинного белого пляжа под полной луной. Грохотал океан, притяжение земли наполняло мои чувства, легкий теплый бриз щекотал мои икры.

По направлению ко мне шла женщина, одетая в струящуюся юбку, такую длинную, что ее подол стелился сзади по ветру на добрых десять футов. У нее были волосы цвета земли, темные и густые, хотя и с проблесками серебра. С каждым шагом она становилась ближе, пока я не смогла рассмотреть черты ее лица. Форма ее подбородка и слегка раскосые глаза наводили на мысль о каком-то крупном звере, запертом в ее оболочке. У нее были полные губы и крошечный нос. Она встретилась со мной взглядом, и я попала в ловушку: золото и зелень и затем каждый цвет, который когда-либо появлялся в лесу.

Я медленно опустилась на колени.

— Матушка.

Она провела ладонью по моей щеке.

— Лакспер, я долго ждала, когда же ты придешь ко мне. Теперь нам нужно многое обсудить за короткий срок. Тебя ожидает долгий, трудный путь, пока ты научишься использовать свои способности. И у тебя будет больше испытаний, чем у любого другого из моих детей.