Фэллон,
Я соврал. Немного. У меня нет для тебя списка с домашним заданием, потому что, думаю, ты и сама неплохо справляешься с взрослой жизнью. Вообще, мне нужно было отдать тебе это письмо, потому что я хотел поблагодарить тебя за сегодняшнюю встречу. Просто я забыл сказать тебе спасибо. Хреново, что ты вынуждена не спать целый день, но это очень много значит, ведь ты пожертвовала сном, чтобы выполнить нашу договоренность. Обещаю, я сделаю то же самое для тебя в следующем году. А за этот год я хочу, чтобы ты сделала только одну вещь.
Навести своего отца.
Я знаю, знаю. Он мудак. Но он единственный отец, который у тебя есть, и когда ты сказала мне, что не разговаривала с ним с прошлого года, я не мог отделаться от чувства вины. Я чувствую себя виноватым за ссору, которая у вас произошла, потому что мое вмешательство в чужой разговор не помогло решить вопросы. Я не должен был лезть не в свое дело, но если бы я остался в стороне, мне бы не довелось узнать, какие на тебе трусики. Поэтому, думаю, я действительно не жалею что вмешался, но переживаю что, возможно, твои отношения с отцом не были бы такими напряжёнными, если бы я просто забил на собственный интерес. Так что, на мой взгляд, тебе стоит дать ему еще один шанс.
Когда я понял, что забыл узнать у тебя эту мелочь, это стоило мне четыреста долларов за билет на самолет, который я просто не мог не купить. Так что не подведи меня, ладно? Позвони ему завтра. Ради меня.
В следующем году, я хочу провести с тобой весь день девятого ноября. Давай встретимся на час раньше, и я останусь до полуночи.
И я все еще надеюсь, что над тобой все будут смеяться.
Бен.
Прочитываю записку еще раз, прежде чем сложить ее. Я счастлива, что Бена нет в самолете, потому что улыбка на моем лице чересчур широкая.
Не могу поверить, что Бен сделал это. И не могу поверить, что собираюсь послушать его и позвонить завтра отцу только потому, что Бен меня попросил.
Но более того - я в шоке, что он потратил столько денег за билет на самолет, чтобы просто отдать мне это письмо. Это больше похоже на широкий жест, чем на несущественную мелочь. И мне нравится это так же сильно, если не больше, как и остальные несущественные мелочи, которые совершал Бен.
Может быть, я и не знаю о первых признаков влюбленности, потому что, повторяю, я еще не влюбилась в него. Еще слишком рано.
Но на самом деле это не правда. То, что сейчас происходит в моем сердце - слишком очевидно, чтобы отрицать. Думаю, я недооценила всю концепцию инста-любви. И теперь мне остается лишь гадать как нам прожить оставшиеся несколько лет, чтобы все закончилось счастливым концом.
Фэллон
Я принесла с собой в ресторан блокнот.
Немного странно, но за этот год столько всего произошло, что я начала записывать все события еще в январе. Я фанат порядка, в чем Бену очень повезло. Ему не придется долго меня расспрашивать, потому что здесь все записано. Про всех четырех парней, с которыми я сходила на свидания, про все кастинги, которые я посетила, про тот факт, что я снова разговариваю с отцом, про четыре прослушивания, которые я прошла, и про одну очень маленькую роль, которую я действительно сыграла, хоть и во второсортной пьесе. И как бы я ни была этому рада, я скучаю по театральному обществу больше, чем ожидала. Возможно, поэтому я наслаждалась тем, что каждый обращался ко мне за советом. Теперь, когда я получила маленькую роль в чуть более крупной пьесе, все кажется по-другому. Каждый пытается проложить свой путь к вершине, и они готовы ползти по головам. В этом мире так много конкурентоспособных людей, а я обнаружила, что совсем не одна из них. Но сегодня я не собираюсь зацикливаться на том, что будет или не будет в моей жизни, потому что сегодня все только для Бена и меня.
Я распланировала весь наш день. После завтрака, мы займёмся типичными для туристов делами. Я живу в Нью-Йорке уже два года, и еще ни разу не была в Эмпайр-Стейт-Билдинг. Хотя, после обеда нас ждёт самая волнительная часть. Пару недель назад я шла мимо художественной студии и заметила объявление о мероприятии под названием “Жизнь и смерть Дилана Томаса. Но в основном смерть.” Бен пару раз цитировал этого автора, поэтому я знаю, что ему нравятся его творчество. И тот факт, что мероприятие проходит в студии именно сегодня не так интересно, как то, что еще я узнала из листовки.
Дилан Томас умер в Нью-Йорке в 1953 году.
Девятого ноября.
Каковы шансы? Мне пришлось проверить эту информацию в Гугле, просто чтобы убедиться в ее правдивости. Это правда. И я понятия не имею, знает ли Бен эту деталь о Дилане Томасе. Отчасти я надеюсь, что нет, потому что хочу увидеть выражение его лица, когда я ему это скажу.
- Вы Фэллон?
Я смотрю на официантку. Это та же официантка, которая дважды приносила мне диетическую колу. Но на этот раз она выглядит извиняющейся... и с телефоном в руках.
Мое сердце сжимается.
Пожалуйста, пусть он просто опаздывает. Пожалуйста, пусть он не говорит, что не приедет сегодня.
Я киваю.
- Да.
Она протягивает мне телефон.
- Тут парень, говорит это срочно. Вы можете принести телефон обратно к стойке, когда закончите разговор.
Я беру телефон из ее рук и прижимаю к груди обеими руками. Но потом быстро оттягиваю трубку подальше, потому что боюсь, что Бен сможет услышать, как быстро стучит мое сердце. Смотрю вниз и делаю медленный вдох.
Не могу поверить, что так реагирую. Я и понятия не имела, сколько всего запланировала на сегодня, пока не появилась угроза, что это все могут у меня отнять. Медленно подношу телефон к уху. Закрываю глаза и бормочу:
- Алло?
Я сразу узнаю вздох, который раздается на том конце линии. С ума сойти, мне даже не надо слышать его голос, чтобы узнать. Вот насколько глубоко он в моем подсознании. Даже звук его дыхания мне знаком.
- Привет, - здоровается Бен.
Это не то отчаянное приветствие, которое я хотела услышать. Мне нужно, чтобы его голос был напуганным из-за опоздания. Как будто он только что сошел с самолета и боится, что я уйду, прежде чем он успеет оказаться здесь. Но вместо этого я слышу ленивое "привет". Как будто Бен, расслабившись, сидит на какой-то кровати. И совсем не паникует, спеша ко мне.
- Где ты? - я произношу страшный вопрос, уже зная, что он сейчас ответит - почти в трех тысячах миль от Нью-Йорка.
- В Лос-Анджелесе, - отвечает Бен. Я закрываю глаза и жду продолжения, но его нет. Он ничего не объясняет, что означает только одно - он чувствует себя виноватым.
Бен кого-то встретил.
- Ох, - говорю я. - Ладно.
Я стараюсь не быть такой очевидной, но моя грусть все равно слышна.
- Мне очень жаль, - извиняется Бен. Я слышу искренность в его словах, но Бен делает слишком мало, чтобы меня успокоить.
- Все в порядке?
Бен не сразу отвечает на мой вопрос. Наше молчание затягивается, пока он не вздыхает.
- Фэллон, - говорит он, и его голос дрожит. - Я даже не знаю, как мягче это сказать, но... мой брат Кайл... Он эм... он попал в аварию два дня назад.
Я закрываю рот рукой, когда его слова доходят до меня.
- О, нет. Бен, он в порядке?
Снова молчание, а потом слабое:
- Нет.
Бен произносит это так спокойно, как будто не верит в случившееся.