Пейтон принесла обед, но он все еще стоит на моей тумбочке. Я не выходила из комнаты весь день, и Лэндон не заходил ко мне, чтобы проведать. Знаю, что сейчас он должен быть дома. Солнце уже село, и я лежу на кровати в полной темноте. Моя дверь скрипит, приоткрываясь, и я вижу входящую фигуру Лэндона, закрывающего за собой дверь. Он включает прикроватный светильник и вздрагивает от того, что видит. Я представляю собой еще то это зрелище. Уверена, что мои глаза красные и опухшие.

— Ты в порядке, Хэвен? Уверен, ты уже слышала новости.

— Утверждаешь очевидное, да? Неужели я выгляжу так, будто в порядке? — мне больно и я просто хочу, чтобы он подошел и вытащил нож из моего сердца. Блядь, чтобы отпустил меня уже.

— Малышка, пожалуйста, не делай этого. Не усложняй это больше, чем оно уже есть, — он начинает ходить взад-вперед, и я знаю, что случится.

— Просто скажи это, Лэндон. Скажи мне, что ты не можешь бросить ее прямо сейчас, — слезы жгут мои глаза.

— Все не так просто, но ты права. Я не могу нервировать ее прямо сейчас. Знаешь, как ужасно я буду чувствовать себя, если у нее случится выкидыш? Нравится нам это или нет, но она будет мамой моего ребенка. Мне нужно немного времени, чтобы переварить все.

Слезы вырываются и бегут по моим щекам. Лэндон подходит ко мне, но я поднимаю руки, чтобы остановить его.

— Где она сейчас? — он выглядит таким грустным, но я не хочу его сожалений. Я не могу обвинить его в том, что он тормозит наши с ним отношения, но это, блядь, разбивает мне сердце. Это карма в десятикратном размере за то, что я бросила его.

— В душе, готовится к ужину, — он нервно проводит рукой по волосам. — Пожалуйста, выйди и поешь с нами.

— Так ты готовил? Для нее? — я поперхнулась на последнем вопросе, потому что боюсь ответа.

— Выглядело бы подозрительно, если бы я не сделал этого, Хэвен.

— Отлично, нихрена я не хочу. Наслаждайтесь вдвоем, — он пытается добраться до меня снова, но я отступаю.

— Нет, — говорю я. — Просто уходи, пожалуйста. Я не могу справиться с этим прямо сейчас. Кроме того, уверена, ты не хочешь, чтобы она обнаружила тебя здесь, — мои слова жестоки, но внутри я разрушена.

Его глаза слезятся, когда он пятится из комнаты. Выключаю свет и накрываюсь одеялом с головой. Пейтон заходит, возможно, спустя час, но я отказываюсь выходить. Говорю ей сказать Жизель, что у меня мигрень и мне нужно быть в темном, тихом месте. Надеюсь, этого ей достаточно, чтобы держаться подальше. Думаю, что сорвусь, если она зайдет сюда, чтобы поболтать. Подумать только, предполагалось, что это она будет прямо сейчас на моем месте, но еще один пример кармы свалился на мою задницу. Суждено ли мне жить в боли и потерях? Я пролила столько слез, сколько не думала, что у меня есть, до тех пор, пока сон не помог мне сбежать от моих страданий. 

 Мягкий стук в дверь вырывает меня из сна. Понятия не имею, сколько времени, поскольку я плотно закрыла шторы. Дверь со скрипом открывается, и заходит Пейтон с овсянкой, кофе и обезболивающим. Она не упоминает о не съеденной еде, которая до сих пор на моей тумбочке. Я сажусь и беру овсянку, пока она ставит кофе. Она уходит и возвращается с маленькой кружкой воды для таблеток.

— Тайленол от головной боли, которая, держу пари, у тебя после ночи слез, — предлагает она. Пейтон очень проницательна.

— Спасибо, Пейтон. Была ли Жизель подозрительной из-за моего исчезновения после ее новостей? — приняв таблетки, я принимаюсь за овсянку. Мой желудок приветствует приятное тепло.

— Нет. Я сказала ей, что ты плохо себя чувствовала с выходных. Она ушла с Лэндоном на тренировку. Она обычно тренируется с ним и на второй его тренировке. Она настаивает на сохранении некоторых занятий. Не думаю, что Лэндон ей это позволит, — Пейтон смотрит, как вытягивается мое лицо и осознает, что ей, возможно, не следовало упоминать эту дополнительную информацию.

— Все в порядке, Пейтон. Знаю, о чем ты думаешь, но тебе не нужно ходить на цыпочках вокруг меня или гадать, о чем не говорить. Просто потребуется некоторое время. У меня много вопросов к нему, но прямо сейчас, мне нужно со всем свыкнуться.

— Тебе не нужно проходить через все это одной. Помни, что я сказала тебе. Я не лгала. Кое-что было неудобным. Ребята заходили этим утром и были озадачены приподнятым настроением Жизель. Когда она сообщила им новости, ты бы видела понимание, отразившееся на их лицах, — я заканчиваю есть овсянку и беру вещи для йоги, прежде чем принять душ. Безопасно выйти из комнаты, пока их нет.

— Спасибо за все, Пейтон. Я имею это в виду. Я собираюсь принять душ, а затем вернусь в кровать. Думаю, что смогу поработать над некоторыми текстами, которые мне потребуются. Буду корректировать. Я всегда это делаю. Я уже неплохо наловчилась принимать то дерьмо, которое меня разрушает. Думаю, это моя защитная реакция.

— Ах, Нэвиш. Это ужасно, — она подходит и обнимает меня, но я делаю объятия недолгими. Не могу принимать жалость. Она отпускает меня и сочувственно смотрит, пока я покидаю комнату. Она понимает, когда нужно дать мне пространство. Пока иду по коридору, воспоминания о лепестках роз, ведущих в ванную, приходят на ум. Что, если это был наш последний шанс быть вместе подобным образом? Я не хочу даже думать об этом. Так или иначе, не думаю, что все когда-нибудь будет как прежде. Это иронично, что оба проблеска истинного счастья, которые у меня были, были с Лэндоном. И оба раза счастье исчезло вмиг. Моя интуиция подсказывает бороться за него. Бороться за нашу любовь. Моя рациональная сторона считает, что не стоит мешать ему быть отцом.

Логически размышляю, что ему не нужно быть с Жизель, чтобы быть хорошим отцом. Если мы любим друг друга, то он должен быть со мной. Чувство вины не должно быть причиной, по которой он останется с ней, если у него произошел перелом чувств. Что, если новость о том, что она носит его ребенка, разожжет глубокие чувства к ней?

Мой разум старается изо всех сил, чтобы не представлять этого. Эти все «а что, если» сводят меня с ума. Мне нужно больше, чем пара минут, сэкономленных, пока Жизель в душе, для разговора с ним. Знаю, что оттолкнула его, когда он пришел поговорить со мной, но я не была готова столкнуться с правдой нашего затруднительного положения. На автомате принимаю душ, безуспешно пытаясь забыть о прошлой ночи и нашем трахофесте, который был в ванной. Решение принято. Я собираюсь бороться за нас. Ему нужно сказать Жизель правду и будь что будет. 

 — Что готовишь? — спрашивает Пейтон, когда выходит из своей комнаты. Она облокачивается на столешницу и улыбается. Уверена, что она счастлива видеть, что я вышла из убежища. Я позанималась немного текстами сегодня, но затем решила, что мне нужно быть более инициативной в завоевании моего мужчины.

— Спагетти, — ухмыляюсь я. — И еще у меня торт в духовке. Это будет немецкий шоколадный торт.

Пейтон с интересом изучает меня.

Глава 15

— Что это за разворот на сто восемьдесят градусов? Что ты задумала? — я же говорила, что она хорошо меня знает.

— Ничего. Я просто подумала, что смогла бы приготовить любимые блюда Лэндона, поскольку он приготовил вкусную еду для меня прошлой ночью, — Пейтон качает головой. — Что? — спрашиваю я невинно.

— Ты знаешь что. Ты ведешь войну против Жизель, а она даже не знает, что является ее частью. Вам с Лэндоном нужно поговорить с ней, и скоро, — прежде чем прокомментировать, добавляю грибы и сосиски в спагетти.

— Согласна. Я поговорю с Лэндоном и внушу ему, что так лучше. Он волнуется, что она перенервничает и может произойти выкидыш, — Пейтон подходит и заглядывает в кастрюлю. Она берет вилку, чтобы попробовать, но я отталкиваю ее руку. — Подожди, обжора, — она дуется, но оставляет вилку на столешнице.