— Но разве ваши корабли не в силах сами сражаться с ними?

— Почему? Даже если говорить о лазерах, они могут сжечь крейсер ару мгновенно. Собственно, для обычного оружия наш корабль-мир вообще неуязвим, самое большее, что оно может сделать — на несколько минут вывести из строя дюзы и орудия. Его Эвергет может сдержать атаку Губителя, — но вот чтобы уничтожить его, нужно не меньше пяти кораблей, соединенных в атакующий кластер, — это при том, что любой из них уничтожает крейсеры ару мгновенно, почти в любом количестве, если говорить о Йалис. Но против матоидов они совершенно бессильны, — по крайней мере, поодиночке. Чтобы уничтожить даже один, нужна «стая», как минимум, из восьмидесяти кораблей.

— Но их мощности всё равно не хватет, — сказал Анмай.

— Поодиночке. В боевом кластере глубина Йалис возрастает. К сожалению, пока что мы не могли соединить в такой кластер больше пятисот кораблей. Но, — Вайэрси вдруг усмехнулся, — в битве за Эрайа всё это изменится.

— Как же тогда вы воюете с Мроо? — удивился Анмай.

— Наше главное оружие — это установки Сверх-Эвергет, по сути, аналогичные вашим. Сейчас их у нас 92698. В бою один на один она легко уничтожит матоид. Но, против нескольких она уже не выстоит, и потому их приходится применять эскадрами, алами, из восьми машин. Проблема в том, что матоидов, примерно, несколько миллионов, — и каждый из них прикрывают несколько десятков миллионов Собирателей. Хотя Сверх-Эвергет неуязвим для обычного оружия, их атаки бывают порой очень неприятны.

— Тогда каков же ваш план?

— Мы отправим к Эрайа один лэсс — двенадцать ал, или 96 машин. И десять тысяч кораблей-миров. Это, к сожалению, всё, что мы можем выделить.

Анмай вздохнул. На полет к Эрайа у «Укавэйры» уйдет ещё три дня: они прибудут к ней буквально в последний миг. Матоиды Мроо, всегда скользящие вдоль Стен Света, не упустят удобной возможности. Оставленные «Укавэйрой» Защитники уже засекли их приближение, — крупной, очень крупной колонии. Анмай не сомневался, что симайа предстоит битва, из которого вернутся не все. Вайэрси, — именно он командовал защитной эскадрой, — тоже это знал, и всё же, беззаботно веселился…

Краем уха Вэру услышал, что любопытная Эрисса, как бы между прочим, стала расспрашивать Укавэйру о достижениях Мэйат, и о разных уровнях Эвергета, в особенности о последнем — пятом.

— Он позволяет творить Вселенные, — не обращая внимания на висевший вокруг гвалт, говорила та. — Создать мироздание, на первый взгляд, несложно, — нужно лишь сосредоточить несколько больше 10^19 ГЭВ энергии в области меньшей, чем фундаментальная длина, то есть 10^-33 см. Но сделать это во всей Сверх-Вселенной невозможно. Новый мир нельзя создавать в пределах старого, — возникая, он разрушит его весь, до самых крайних пределов. В бездне миров и лет кто-нибудь неизбежно бы это сделал. Тот, Кто Создал Всё, предвидел эту опасность. Построить Эвергет пятого уровня, — Крэйсиан, — невозможно в любом из наших мирозданий, ибо предел концентрации энергии неразрушим даже для Йалис. Конечно, мы не знаем, как именно создать новое мироздание, и ничего не знаем о Бесконечности. Мне очень хотелось бы это узнать…

Анмай вдруг остро ощутил нереальность этой сцены, — перед ним стоит существо, родившееся миллиард лет назад, и спокойно излагает свои мысли. Вокруг собрались его потомки, — но они старше его на несколько тысячелетий. А он, без которого их всех просто не было бы, чувствует себя рядом с ними мальчишкой. Как всегда бывало в таких ситуациях, он словно смотрел сквозь толстое стекло. Ему что-то говорили, а он лишь рассеяно улыбался. Ещё никогда ему не было так хорошо…

Объевшийся Айэт устроился поблизости, невинно привалившись к спине Хьютай. Он слегка склонил голову, искоса поглядывая на смущенного Вэру.

— Знаешь, ты может и думаешь, что это самый счастливый день в моей жизни, но это не совсем так. Когда мне было четырнадцать — или пятнадцать? — лет, в свой день рождения я объелся точно так же, и потом до-о-олго сидел под деревом, на берегу реки, — босиком, в одних шортах, и в полном одиночестве. Я мечтал, что встречу красивую девушку, и мы будем любить друг друга. Больше мне ничего от жизни не хотелось. Именно в эти часы я и испытал самое безмятежное и глубокое счастье в своей…

Хьютай вдруг резко поднялась, и Айэт с воплем опрокинулся на спину, взбрыкнув босыми ногами.

***..

Когда остальные уже попрощались и вышли, направляясь к своим кораблям, Айэт вдруг остановил пару. Он в одиночестве замер посреди опустевшего зала, и лицо его было тревожно.

— Прости, что я сразу не сказал этого, Анмай, — начал он. — Но Нэйс не из тех, кто умеет прощать. Невольное предательство и год пыток у ару он тебе, может, и простил, но его повело в иную крайность. Твоей войны на Уарке, всего, что ты сделал для спасения Акталы, он не простит тебе никогда. Я подозреваю, что именно он дал ару Йалис-корабли. Я могу сдержать его, но когда «Укавэйра» станет втягивать Эрайа в Туннель Дополнительности, вы останетесь снаружи, иначе вас убьют колебания размерности. Я знаю, «Товия», — надежная машина, но всё же — будьте осторожнее!

С этими словами он вышел. Вокруг повисла недобрая тишина.

Когда «Товия» уже готовилась нырнуть внутрь «Укавэйры», Анмай всё ещё молчал. Разговор с Айэтом разбудил в нем недоброе предчувствие. Он понял, что возле Эрайа решится судьба не одного этого мира, а что-то, более важное, — будущее сойдется с прошлым. Ничего больше он представить не мог.

А пока он с любопытством смотрел на приближавшуюся «Укавэйру», — путешествовать внутри Нэйристы ему ещё не доводилось. Попал он в неё в один миг, — могучее гравитационное поле втянуло «Товию», которая проскочила приемную воронку на трети скорости света, — и оно же её остановило, не дав пролететь и тридцати миль. В этот миг Анмай почувствовал, как множество невидимых рук пытается разорвать его на части, корпус затрещал, — но всё обошлось. Приливные силы не достигли опасного уровня. А ведь отклонись они от оси всего на метр…

Он удивленно осмотрелся, не ожидая, что здесь будет так темно, — даже внутренняя поверхность Нэйристы была так раскалена, что светила лишь в рентгене. Основная масса «Укавэйры» выпадала даже из реального времени, — гравитация и почти световая скорость вращения замедляли его в несколько тысяч раз. Именно поэтому Йалис-привод и нервные центры размещались на узких концах эллипса, — там, где замедление было минимальным. Именно там Анмай, включив мультипланар, увидел широкие радужные воронки. В их глубине радужные переливы бледнели и переходили в пятна ровного белого сияния, — они выпускали навстречу друг другу по две блекнущих, краснеющих полосы, между которых мерцало застывшее радужное пламя. Слева и справа цвета спектра шли в разных направлениях, — сказывался эффект Допплера, вызванный быстрым вращением. Это зрелище было настолько чуждо всему его опыту, что он ощутил мгновенную растерянность и страх.

Анмай видел, как плавно затянулось мерцавшее искаженной звездной пылью входное отверстие. Затем от полюсов протянулись две ослепительно сиявших иглы, — почти коснувшись «Товии», они вздулись огромными, большее её шарами. Этой конструкции предстояло удерживать её в центре, — иначе вращение и движение Нэйристы отбросило бы «Товию» на стены, и разбило в пыль.

Она сама начала вращаться, увлеченная неодолимым пространственным вихрем. Гравитаторы отключились. Их заменила центробежная сила, направленная от оси корабля к краям. Поле «Укавэйры» начало тормозить «Товию», — при ста тысячах оборотов в минуту она бы разорвалась на куски. Впрочем, гораздо раньше её живой груз размазало бы по стенам.