Казалось, попавшая в самый центр этого чудовищного обвала «Укавэйра» будет мгновенно им раздавлена. Но по мере сжатия вращение звезды ускорялось. Когда его скорость дошла до тысячи оборотов в секунду, центробежная сила превзошла силу гравитации, и падающая внутрь себя материя остановилась, — но масса, минуту назад составлявшая звезду диаметром в тридцать миллионов миль занимала всего шестьдесят. Её плотность превзошла плотность атомного ядра, температура превысила триллион градусов. Атомы всех элементов слились в нейтроны, и сжавшаяся масса приобрела квантовые свойства, — вся.

В этот миг сработал генератор формы, добытый «Укавэйрой». Его действие было подобно взрыву. Всё произошло в ничтожную долю секунды. Корабль мгновенно исчез, превратился в свет и разлетелся, — но взрывная волна, впечатав в себя все подробности его структуры, — все, до последнего кванта, — вошла в кипящий субядерный котел и воплотилась в нем вновь. Материя, обращенная в квантовые поля, стала принципом формы для среды, в которой действовали лишь квантовые законы.

Это нельзя было описать обычными понятиями созидания, — начавшись, в тот же миг превращение завершилось. Абсолютный хаос обрел структуру, — на это ушла большая часть его энергии. От звезды не осталось ничего. «Укавэйра» поглотила всю её плоть, до последнего атома. Все двадцать солнечных масс стали — ей.

Возникший в результате этого искусственного катаклизма объект не имел аналогов в физической Вселенной. Он был не очень велик, — шестьдесят миль в длину и двенадцать в диаметре, идеальной эллиптической формы. Толстостенная оболочка эллипса и была самим кораблем, внутри неё не было ничего. Основная её масса была мнимой, ибо, вращаясь почти со скоростью света, — сто тысяч оборотов в минуту, — она накопила много больше энергии, чем энергия её массы покоя.

Остальное состояло из тяжелых элементарных частиц, — свободных кварков, ибо плотность сверхсжатой материи была больше плотности протонов. В ней встречались магнитные монополи и ещё сотни разновидностей постоянно рождавшихся и исчезавших частиц. Эта относительно холодная ткань имела структуру, сложность которой ограничивали лишь фундаментальные физические законы. Она была квантовым мозгом, не имевшим себе равных по мощности. Его быстродействие и память были почти беспредельны.

Внешние его слои занимались добычей и переработкой энергии, внутренние — переработкой информации. Действие и мысль здесь слились в одно. Теперь у «Укавэйры» не было «внутренних органов», — она вся стала и мозгом, и Эвергетом. Лишь в корме эллипса скрывалось нечто вроде двигателя, — сферическое вздутие, в котором тепловая энергия кварков превращалась в остронаправленный нейтринный поток. Как ни слабо нейтрино взаимодействуют с веществом, он мог выжечь всё живое на расстоянии миллиарда миль от сопла, — столь велика была его мощность.

Перемещаться в не-пространстве «Укавэйра» уже не могла, — её части вращались с разной скоростью, и эта разность была столь велика, что части корабля жили в разном времени. Нечего было и думать синхронизировать их для мгновенного прыжка, да это уже и не требовалось. Огромная компактная масса находилась на грани гравитационного коллапса. Её сверхбыстрое вращение создало чудовищный гравитационный смерч, в соответствии с теорией относительности увлекавший за собой пространство. Ещё чуть уменьшить размер, — и вихрь так усилится, что даже свет начнет кружить в нем по стабильным орбитам, не падая, но и не вырываясь. Корабль окажется, по сути, в собственной Вселенной. Он сможет двигаться вне обычного пространства, хотя физически и не покинет его, строя туннель со своей собственной физикой, — существующий мгновение или вечность, по желанию.

Такое скольжение не было мгновенным, как прыжки в не-пространстве, но по скорости могло приближаться к ним. Внешние условия, внешняя физика уже не могли оказать на него никакого влияния. Оно, правда, поглощало много энергии, — но её теперь можно было накапливать почти бесконечно. Чем быстрее становилось вращение, — тем большая сила мешала коллапсу возрастающей массы. И сама энергия вращения, энергия релятивистских частиц, могла напрямую переходить в энергию физических превращений…

Но всё же, это было скольжение по краю бездны, — Нэйриста могла жить лишь непрерывно теряя внутреннее равновесие и тут же восстанавливая его. Малейшая ошибка в тот же миг кончилась бы чудовищным взрывом. Почти столь же мощные взрывы вызывал процесс заправки, — такой корабль пожирал целые звезды, врезаясь в них и сминая их своим чудовищным гравитационным полем. Половина массы звезды вылетала в пространство, половина сливалась с массой корабля. Конечно, на эту роль годились лишь звезды, не имеющие планетных систем, — к ним «Укавэйра» не могла теперь даже приближаться, иначе её масса сорвала бы все планеты такой системы с орбиты.

Анмай задумался. Как же тогда они смогут путешествовать в ней на «Товии»? Хотя… тяготение внутри замкнутого полого тела любой массы равно нулю, а «Укавэйра» пуста. Конечно, гравитационный вихрь отбросит «Товию» на вращавшиеся почти со скоростью света стенки, — но только если она не будет держаться центральной оси. А удержать её на ней с помощью переменных гравитационных полей нетрудно, как и попасть внутрь: в носовой части «Укавэйры» могло открываться сквозное отверстие. Понятно, приближаться к кораблю-гиганту опасно, — его излучение по мощности равнялось излучению звезды, магнитное поле более мощное, чем у пульсара, а приливные силы могли разорвать объект любой прочности, — но только если не подходить по идеально прямой линии вдоль оси вращения. Внутри же они будут в полной безопасности, — «Товия» достаточно хорошо защищена, чтобы выдержать излучение внутренней полости «Укавэйры», а сама «Укавэйра» неуязвима для любых искусственных и естественных катастроф. Лишь гравитационный коллапс мог её уничтожить. Что же до Йалис, то тут нужна была такая концентрация мощности, какой могла достичь лишь сама «Укавэйра».

Разумеется, за всё это приходилось платить. У такого корабля не могло быть никаких датчиков или антенн, и все наблюдения за внешней средой велись лишь косвенным путем. Сверхчувствительные гравиметры определяли положение окружающих масс. Кружащиеся в магнитном поле электроны передавали информацию о попавших в них световых квантах, обращая магнитное поле корабля в единый исполинский глаз… ну, и так далее. Когда же Нэйриста скользила по пробитому ей Туннелю Дополнительности, можно было судить лишь о том, в какой физике он пробивался, не больше.

Но, при всех своих недостатках, это было самое мощное и сложное искусственное сооружение, какое только можно создать в этой Вселенной.

Анмай словно очнулся ото сна. Несколько секунд он недоуменно смотрел на приближавшийся плоский многогранник Айэта.

— Мы вызвали его корабли и корабли Йэннимура для защиты Эрайа, — «Укавэйра» ответила на его незаданный вопрос. — Сейчас любая попытка вывести её через Туннель Дополнительности привлечет внимание Мроо. Они всегда дрейфуют возле Стен Света. Мроо хорошо знают, насколько для них опасна Р`Лайх, и попытаются проникнуть в неё. Им это не удастся, но битвы не избежать. Удерживая вход в Туннель, мы не сможем помешать им, да и ввод в него планеты, — длительный процесс. А Мроо не упустят удачный момент для нападения. Для обороны Эрайа нам нужна помощь, — все корабли, которые мы только сумеем собрать.

— И куда же мы выведем Эрайа? — спросил Вэру, уже зная ответ.

— В Пояс Миров. Там великое множество таких планет, и симайа согласны принять ещё одну, — если мы поможем им получить контроль над машинами Кунха, разумеется. Вам это может показаться странным, но Тэйариин не держат на нас зла за то, что вы натворили в Р`Лайх.

— Ещё бы! Ссориться с… Ведь Нэйристы никогда не сражаются между собой, верно?

— Да. Такие сражения обычно кончаются гибелью обеих сторон и чудовищной космической катастрофой.

Вэру хотелось спросить о них, но сейчас он думал о более важном. Одним фактом своего превращения «Укавэйра» смогла положить конец всем конфликтам. Это так просто, но почему мир может держаться лишь на могучей силе, — во все времена и у всех рас?