Она предполагала, что он мог сделать такие точные выводы, но тот факт, что он не собирался давить на нее… Ее облегчение было почти осязаемым. Она много наслушалась от других танцовщиц, чьи мужья, словно пещерные люди, полагали, будто клочок бумажки дает им право знать все и заставляет бояться их. Алисса не думала, что была способна поделиться самым сокровенным. Это вновь вернет ее в прошлое.

—Я ценю это.

— Хм-м. — Люк подул на ее плечо и прижался губами к ключице. — Я обожаю твою кожу.

Когда его ладонь заскользила вниз, к ее груди, девушка схватила его за запястье и остановила. Да, она снова хотела почувствовать внутри себя его глубокое, сильное и требовательное желание. Она была все еще голодна, и от касаний Люка ее голод становился лишь сильнее. Но этот разговор был слишком значимым, чтобы прекращать его сейчас.

— А в-третьих?

Он замер, дрогнул лишь его подбородок:

— Супружеская верность.

Девушку пронзила жгучая боль, как от пощечины, и она попыталась отодвинуться от него:

— Ты все еще думаешь, что я шлюха.

Лежа поверх девушки, Люк обвил рукой ее талию и притянул ближе к себе:

— Нет. Ты не занимаешься проституцией и не трахаешься с клиентами. До того, как узнать тебя как человека, я верил в стереотип, что женщина, которая раздевается за деньги, также охотно раздвигает ноги ради них. Но это не о тебе.

Алисса подавила в себе желание расплакаться, настолько сильным было облегчение. И она заметила, что ее муж тщательно избегает темы под названием «Тайлер». Ведь у Люка имелось с десяток причин, чтобы предполагать, что она и ее телохранитель были любовниками. Тайлер открыто и публично прикасался к ней, у него был ключ от ее дома, он часто видел ее обнаженной. На месте Люка она бы предположила то же самое. Снова настаивать на том, что охранник был ее единственным другом, было нецелесообразно. Ведь рано или поздно Люк узнает правду.

— Я знаю о браке немного, но считаю, что верность очень важна. Если ты собираешься требовать ее от меня, я хочу того же взамен. Когда поедешь в Лос-Анджелес на съемку своего шоу через неделю, не думай, что я нормально отнесусь в тому, что ты свяжешься с безмозглой старлеткой, прыгнувшей к тебе на колени.

Люк рассмеялся:

— Я не заинтересован в безмозглых старлетках, ни на своих коленях, ни в кровати, ни в любом другом месте. Я в полном восторге от тебя, от желания быть с тобой, внутри тебя...

Его голос понизился на октаву, взгляд стал темным и решительным. Намеренно сощурив глаза, Люк погладил ее между бедер и толкнулся внутрь, прежде чем она смогла понять это или сделать вдох. Его проникновение опалило ее опухшие складочки. Не удивительно, что она была влажной для него. Соски превратились в бусинки. Он взял один из них в рот и потянул с жалящим удовольствием на грани боли, продолжая проталкивать член в ее лоно. Алисса сильнее раздвинула бедра и приподняла их, отчаянно приглашая его войти глубже. Мужчина надавливал на ее стеночки, в очередной раз испытывая ее способность принять его полностью. Принять всю его длину и толщину за один толчок было невозможно. Нарастающее ощущение, когда он погружался внутрь нее, было восхитительным и сводило с ума. Ее плоть горела, и жжение под клитором почти лишало разума. Люк продолжал ласкать ее соски. Они уже слегка ныли после прошедшей ночи. Сейчас они упруго торчали и реагировали на малейшее его касание, приятно было чувствовать даже дыхание Люка на них. Но когда он нежно вобрал их в рот и погрузился в нее до конца...

Она закричала.

— Да, — он буквально замурлыкал. — Мне нравится находиться внутри тебя, когда твоя плотная, горячая киска принимает каждый мой дюйм. Я обожаю заниматься с тобой сексом. Я стал зависимым.

Он вышел из нее медленно, так медленно, что она всхлипнула. А он все не спешил, только касался пальцами ее тугих сосков, и, прежде чем укусить ее за шею, Люк глубоко и резко ворвался в нее членом, заставив девушку ахнуть еще раз.

— Когда я не могу взять тебя, меня трясет и я весь на взводе. Мне больно. Я не могу думать ни о чем, кроме того, чтобы ты была голой, с моим членом внутри, обезумевшая от кипящего удовольствия. И никакого латекса. Только кожа к коже. Я не хочу, чтобы нас что-то разделяло.

Презервативы всегда были составляющей частью того образа жизни, который вела Алисса. Она никогда не позволяла мужчинам заниматься с ней сексом без дополнительной защиты, но то, что делал с ней Люк... Боже, это невозможно описать словами. Даже его голос возбуждал и побуждал ее открыться ему больше, принять его глубже.

— Сладкая, ты не сможешь долго удерживать меня на расстоянии от своей киски. Ты делаешь меня чертовски твердым, так что не рассчитывай, что будешь много спать, мы будем заниматься горячим сексом. Я люблю, когда ты набухшая, мокрая и готовая, и планирую держать тебя в этом состоянии очень долго.

Каждое его слово заставляло ее таять. Когда мужчины в прошлом говорили ей подобное, она чувствовала себя униженной. Но что-то в Люке и в том, как он шептал ей это, страстно и почти благоговейно, заставляло ее чувствовать себя особенной и нужной.

Люк продолжал двигаться, ее кровь забурлила и хлынула прямо к клитору. Когда он вышел, создавая ошеломляющее трение, ее затопило волной ощущений. Алисса беззвучно открыла рот. Он снова вошел в нее, и девушка впилась ногтями в его спину, пытаясь подтолкнуть мужчину, упершись своими пятками в его зад. Он не хотел торопиться. На самом деле, он не хотел позволять ей руководить процессом.

— Плохая девочка, — пробормотал Люк ей на ухо заплетающимся языком. — Оттого, что ты такая нетерпеливая, я буду еще медленнее трахать тебя.

До того, как затуманенное сознание девушки смогло проясниться и понять, что именно он имел в виду, Люк вышел из нее и перевернул девушку. Затем снова глубоко вошел, и его толчки стали безумно неторопливыми и мучительными.

— Пожалуйста. Быстрее.

Люк наклонился к ней и прошелся поцелуями по щеке, переходя на заднюю сторону шеи:

— Что именно ты хочешь, чтобы я делал быстрее?

Боже, неужели он намерен заставить ее сказать об этом. Они уже играли в эту игру вместе, в ту их первую ночь, несколько месяцев назад. Она сопротивлялась, а он ломал ее, в конечном счете, заставляя просить, после чего исполнял десятки ее фантазий. То, что он мог бы сейчас сделать также, заставляло кровь в ее венах сгущаться подобно лаве. Алисса крепко сжала челюсти, чтобы удержать слова, но его неспешные движения подчиняли ее. Затем он начал ласкать пальцами ее клитор, играя с набухшим бутоном:

— Скажи мне то, что я хочу услышать, и, ты знаешь, я исполню твои желания.

Да и тогда он приобретет над ней полную власть. Девушка уже отдала ему свое сердце. Это… знак, что она отдает последнее, что у нее осталось. Свою душу.

Кончиками пальцев он коснулся ее клитора, и она снова начала хватать ртом воздух. Люк укусил ее за ушко:

— Я мог бы делать это все утро. Ты такая мокрая, и я люблю подводить тебя к краю бездны. Ты так сильно сжимаешь меня... М-м-м.

Удовольствие пронзило ее тело. Живот сжался. Наслаждение росло, сметая последние барьеры, уничтожая желание сопротивляться.

Он почти вышел из нее, затем глубоко вошел снова, пока не коснулся чувствительного местечка внутри, и надавил. Алисса перестала дышать. Голова закружилась. Люк снова коснулся пальцем ее жаждущего ласки клитора.

— Люк!

Требовательный крик был больше похож на рыдание.

— Вот так, сладкая. Да. Продолжай также крепко сжимать меня. — Он сдавил ее плечо, продолжая размеренно двигаться внутри ее тела, заставляя терять голову от наслаждения. — Скажи мне, что ты хочешь. Я не смогу дать тебе этого, если ты будешь продолжать молчать.

Он играл с ней, бросая девушке вызов. Люк подавлял ее волю, играя на ее теле, как на музыкальном инструменте.

Ошеломительное желание разрушало ее изнутри, пока у нее не осталось никакой защиты. Алисса снова всхлипнула:

— Пожалуйста…