Пусть не совершенная человеческая память стирает детали и нюансы, но есть вещи, которые невозможно забыть никогда.

Та первая встреча заставившая узнать, что такое томление по несбыточному, тоска по недоступному, жгучая зависть к сопернику. Незнакомая мне прежде бессонница, шепчущая по ночам, что Она сейчас не со мной, что рядом другой имеющий право близости. Мне, незнающему слово «ревность» скручивало душу узлом понимание, что Она не моя. Было нестерпимо сложно сдерживать порыв присвоить то, что мне не принадлежит и чем хотелось обладать. Пытка находиться в стороне, когда тянет магнитом приблизиться, прикоснуться, завладеть.

Я никогда не смогу забыть момент понимания, что у нас одна болезнь на двоих. Невероятная эйфория от мысли, что я не отвержен и исступлённая боль от осознания, что это ничего не меняет. Теперь мы страдали оба, каждый запертый в своём мире и не имеющие возможность быть просто по-человечески счастливым. Любая попытка отдалится, чтобы не терзать обоих, превращалась в искусную пытку. Украдкой похищенные прикосновения, сорванные поцелуи, полученные тайные взгляды. Что может быть мучительнее и слаще, чем мгновения наедине, которые ещё долго отзываются болью в теле и жалящими ранами на душе. Долгие часы изматывающих тренировок по фехтованию и боксу, сбитые костяшки пальцев о деревянные панели собственной спальни, метания дикого зверя, запертого в клетке.

А сколько ярости приносили попытки навредить Лизе из-за клочка бумаги. Как можно было ставить Её жизнь под угрозу, не зависимо от цели? Я узнал ещё одно не знакомое мне прежде чувство — страх. Всепоглощающий страх не успеть, не уследить, не уберечь. Приставленные мной проверенные в деле люди не гарантировали сто процентной уверенности в Её безопасности, но существенно увеличивали шансы и это все, что я мог и имел право на тот момент сделать. Моё вмешательство только ещё больше привлекло к ней внимание, и время шло на часы. К счастью мы все успели и только то, что она осталась жива, оправдывало любые средства.

Единственное от чего меня до сих пор коробит, это тот факт, что Бланше удалось ускользнуть сквозь расставленную сеть. Он оказался достаточно умён, чтобы понять, что я не позволю избежать возмездия. Возможно, если бы не поспешность, с которой мы покидали Францию, итог этой игры был бы другой. Но при обстоятельствах выбора, я решил, что моя маркиза гораздо важней желания раздавить гада. Возможно это и к лучшему, одним грехом на душе меньше.

Ещё одной не гаснущей вспышкой памяти, останется ночь пожара в поместье ДеБюси. Часто просыпаюсь в холодном поту, видя бушующий огонь в окнах любимой. Сердце выпрыгивает из груди, пока пытаешься дозваться до неё, моля небеса не забирать. Нет ничего страшнее безысходной обречённости и не возможности защитить и спасти, когда внутри клокочет боль вперемешку с яростью, когда несправедливость съедает веру. Где же Бог, когда он так нужен? До сих пор явственно ощущаю кожей обжигающий жар огня и ледяные капли холодного ливня. Каждая секунда тех страшных часов въелась в память как ржавчина. Тот далёкий день навсегда оставил шрам на сердце и дикий страх потери, который не излечить временем.

В такие ночи, моя Лиза будит меня поцелуями и обещаниями никогда не покидать меня. А я тянусь к ней, упиваясь её близостью, чтобы сердце и тело узнавая её, обрели покой. Люблю её как безумный, как в первый раз, не видя ничего кроме её глаз, не слыша ничего кроме стонов и стука её сердца. Пока горят наши глаза, пока слышен стук наших сердец, пока жизнь движется по нашим венам, она моя.

Она всегда была только моей, рождённая только для меня. Мне никогда не забыть её возвращение в мою жизнь. Возвращение моей жизни. Те страшные минуты, когда я был согласен на вечное безумие, лишь бы её образ не растаял. Когда оплакивающее любимую сердце, осознало, что все ещё бьётся, потому как Она жива. Как горячие слезы на прохладных щеках подарили дыхание. Когда тёплые пальцы в моей руке вернули сердцебиение. Когда дрожащий голос возвратил смысл существованию.

Были ли важны её объяснения? Да, конечно. Я хотел знать о ней все. Могли ли они что-нибудь изменить? Нет. Познав потерю, я хотел лишь владеть. Главное, что она жива, то, что пришла ко мне, имея выбор в тысячи дорог. Стерев прошлое, она выбрала один путь, путь со мной. Способен ли мужчина отказаться от мечты ставшей реальностью? Никогда. А я теперь знал цену тому, что имеешь и потому, не раздумывая, шагнул вперёд, не оглядываясь.

В потоке тех безумных чувств и эмоций, не осталось ничего, кроме стремления ощутить себя живим, обладать подарком судьбы. Стёрлись ограничения и запреты. Что может остановить два пылающих сердца, два жаждущих тела? Никакая сила в этом мире не смогла бы вмешаться в порыв, закруживший нас в исконном желании быть единым целым.

Моя женщина в моих руках таяла и плавилась, стонала и билась от переизбытка ощущений. А я сходил сума от её прикосновений от её хриплых стонов, от осознания, что она моя. Контроль был утрачен мгновенно, оставались лишь голые инстинкты способные рушить и создавать. Мы уничтожали границы дозволенного, сжигали преграды, забывали о существующем вокруг мире, крушили запреты. Мы творили любовь, строили новую собственную вселенную, достигали вершин, дышали друг другом.

В моей жизни до Неё никогда не было ничего более сокрушительного и возрождающего, такого же разумного и безумного, научившего боли и наслаждению, дарящего отчаянье и счастье. Она моя, вся моя!

Для того чтобы удержать Её в своих руках я был готов на многое и такая малость как сохранения Её тайн, не стало для меня испытанием. Только Лиза изредка грустно вздыхает, каясь, что из-за неё я покинул свой дом. Глупая, мой дом там, где есть она. Я редко покидаю семейный очаг, любая поездка как пытка, разрывает душу, оставляя большую часть здесь, с ней. «Сросшиеся сердца» — как называет нас моя мать. Совершенно точное определение, ведь друг без друга мы не полноценны, погибая от тоски.

Я знаю все её слабости и силу, мечты и желания, привычки и особенности. Знаю её страхи и главный из них, помимо расставания, это страх перед грозой. Раскаты грома звучащие вдали каждый раз становятся для нас испытанием. Она очень тоскует по дому, я знаю, страшно переживает за свою семью, но по её признанию, возвращение будет для неё смертельным. Такая разлука может стать фатальной для нас обоих. Мы каждый раз под стук дождя и вспышки молний, прячемся в своей спальне, обнявшись и прижавшись, друг к другу пережидаем угрозу. Глажу её по волосам и шепчу, о своей любви, о том, как она мне дорога и что для меня нет ничего и никого важнее.

Столько счастье мне было подарено этой маленькой женщиной. И конечно именно она приносила в мою жизнь яркие краски, своё беззаботной непосредственностью и беспечной доброжелательностью. Никогда не забуду приезд четы Сорелов и как светловолосая служанка гоняла маркизу по всем этажам зло, размахивая подарочной корзинкой. А потом наблюдал, как они обе ревели в два ручья, радуясь встречи. С тех пор Карл с Лолой приезжали часто, понимая нашу невозможность совершить встречный визит.

За все это время не приезжал только Жак, но это с его стороны более чем разумно. Лиза по-прежнему поддерживает с ними связь, желая быть в курсе всех дел в поместье ДеБюси. Я не возражаю, так как понимаю, что он был и остаётся её другом, хотя меня не вероятно злит их фамильярное общение с Жаком. Пусть он никогда и не был её мужем, но он, смея, играя эту роль прикасаться к ней, а это уже слишком много.

Да и то, как он обошёлся с моей женой, никогда не будет мной забыто. И сколько бы Лиза не говорила, что все бельём поросло и не имеет значение, такое я не прощаю! Жаку пришлось пережить несколько самых не приятных часов в своей жизни. Организованной мной похищение послужило ему достойным наказанием. Ещё бы пеленгованный верёвками, запертый в подвале с людьми бандитской наружности, которым было приказано сделать так, чтобы этот человек никогда не смог забыть урока. Не знаю, о чем он думал все это время и сколько раз прощался с жизнью, но мне не было жаль его. Человек посмевший поднять руку на мою женщину, не заслуживает снисхождения. Когда его отпускали, передали от меня привет. Уверен, что он все понял, и надо отдать ему должное, ни разу не упомянул об этом случае Лизе. А она уверенная, что ей удалось меня отговорить, была счастлива решением вопроса и продолжала думать обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Хотя для неё я готов быть таким, каким она захочет.