— Чалмерс? Боже мой! Он что — в Риме?

— Он звонит из Нью-Йорка.

У меня восстановилось нормальное дыхание.

— Ладно, соединяйте.

Надо признаться, что я был смущен не меньше, чем старая дева, у которой под кроватью обнаружили мужчину.

На протяжении последних четырех лет я возглавлял римское отделение «Нью-Йорк Уэстерн Телеграмм». И это был мой первый контакт с владельцем газеты.

По слухам, он был мультимиллионером, бесчувственным тираном с подчиненными, блестящим журналистом и умницей. Удостоиться с ним личного разговора все равно что получить приглашение на чашку чая с президентом США. Я ждал, прижав трубку к уху. В ней слышались обычный треск и щелчки, потом женский голос непринужденно спросил:

— Мистер Доусон?

Я ответил, что это действительно я.

— Не вешайте трубку. С вами будет говорить мистер Чалмерс.

Я уверил ее, что не буду, и тут же попытался вообразить ее реакцию на обратное утверждение. Новая серия щелчков, неясное бормотание, потом голос, который резонировал, как молот на наковальне, рявкнул:

— Доусон?

— Да, мистер Чалмерс.

Наступила пауза. Я мысленно спрашивал себя, за что будет головомойка, так как не сомневался, что речь будет идти именно о ней. Уж если мне позвонил сам мистер Чалмерс — значит, жди грозы.

Но дальнейшее меня совершенно ошеломило.

— Послушайте, Доусон. Завтра в 11.50 моя дочь прилетает в Рим. Попрошу вас встретить ее на аэродроме и проводить в отель «Эксельсиор». Моя секретарша заказала там номер. Вы сможете это сделать?

Я понятия не имел, что у него есть дочь. Я знал, что он женат года четыре, но дочь? Наверное, этот разговор был Чалмерсу неприятен, поэтому он спешил побыстрее с ним покончить.

— Она поехала учиться в университет. Я сказал, что, если ей что-то понадобится, она может обратиться к вам. Я ей даю 60 долларов в неделю. Для молодой девушки этого более чем достаточно. Ей нужно заниматься, а не думать о развлечениях. Но я хочу быть уверен, что возле нее находится человек, который поможет ей в трудную минуту, если такая наступит. Ведь она может заболеть или еще что-нибудь…

— Она здесь никого не знает?

Дело это мне не слишком улыбалось… Боюсь, роль няньки не для меня.

— Я дал ей несколько адресов, ну и в университете она заведет новые знакомства, — ответил Чалмерс. В его голосе звучали нотки нетерпения.

— Очень хорошо, мистер Чалмерс. Я поеду на аэродром. И если ей понадобится моя помощь, она смело может на это рассчитывать.

— Отлично, — он на мгновение замолчал, потом спросил без особого интереса: — Как там у вас дела? Все нор мально?

— Скорее, все спокойно.

Опять наступила долгая пауза. Я слышал его громкое дыхание и представлял себе, как на другом конце провода стоит этот коренастый человек с бородкой а-ля Муссолини, с глазами-льдинками.

Он снова заговорил резким голосом.

— Хаммерсток на прошлой неделе говорил мне о вас. Кажется, он хочет вас вызвать сюда.

Я разрешил себе глубоко вздохнуть: на протяжении последних десяти месяцев я умирал от желания услышать эти слова.

— Ну что ж, я был бы счастлив, если бы это можно было устроить.

— Я подумаю.

Щелчок в аппарате дал мне понять, что он повесил трубку. Я тоже опустил свою и отодвинул кресло, чтобы мне было просторнее. Как было бы замечательно вернуться на родину после четырехлетнего пребывания в Италии. Не то чтобы Рим мне не нравился, но я понимал, что, пока я буду занимать эту должность, я не смогу далеко продвинуться — карьеру я могу сделать только в Нью-Йорке. После нескольких минут бесплодных размышлений я прошел в кабинет Джины.

Джина Валетти, 23 лет от роду, привлекательная смуглянка с веселым нравом, была моей секретаршей и доверенным лицом с того времени, как я стал редактором римского отделения газеты. Меня всегда поражало, как это девушка, обладающая красивой фигурой и привлекательным лицом, к тому же смогла оказаться еще и умницей.

Она перестала стучать на машинке и подняла глаза.

Я рассказал ей о приезде дочери Чалмерса.

— Вот здорово, верно? — без энтузиазма произнес я, усаживаясь на край ее стола. — Подумать только, какая-то толстозадая великовозрастная дылда нуждается в моих советах и заботах… Да, странные у меня обязанности в «Уэстерн Телеграмм».

— Возможно, она как раз красивая, — холодно заметила Джина. — Есть же очаровательные американки. Вы можете в нее влюбиться, она — в вас, женитесь и обеспечите себе беззаботную жизнь.

«Все итальянки одинаковы: у них одно на уме — свадьбы. Но она никогда не видела Чалмерса. Более уродливого человека трудно себе представить. У него не может быть красивой дочери. Не говоря уже о том, что я никак не устраиваю его в качестве зятя. Для своей дочери он спокойно может найти что-нибудь получше».

Она внимательно посмотрела на меня из-под длинных загнутых ресниц, потом пожала прелестными плечами.

— Не спешите делать выводы, пока не увидите ее.

На этот раз Джина ошиблась, но и я тоже. Элен Чалмерс не была ни красавицей, ни уродиной, ни толстой, ни худой. В ней, как мне показалось, не было никакой женской привлекательности, никакого очарования. Блондинка в больших черепаховых очках, в туфлях на низком каблуке. Вид у нее был такой постный и нудный, какой бывает только у студенток-отличниц.

Я отвез ее из аэропорта в «Эксельсиор», по дороге выдавливая из себя ничего не значащие любезности. Она отвечала мне достаточно вежливо. Но при этом мне было настолько скучно, что я только и желал, чтобы поскорее кончилась эта моя почетная миссия. На прощание я дал ей номер своего телефона, присовокупив при этом, что, если я ей понадоблюсь, пусть звонит мне без стеснения.

Но я был почти уверен, что звонка мне не дождаться. Она казалась такой решительной, такой благовоспитанной, что трудно было допустить, что ей нужна чья-то помощь.

Джина от моего имени послала ей в отель цветы и составила депешу Чалмерсу с известием о том, что его дочь благополучно прибыла в Рим. На этом, собственно говоря, мои обязанности закончились. А так как у меня было слишком много своих дел и забот, то я вскоре совершенно забыл о существовании мисс Чалмерс.

Дней через двенадцать Джина посоветовала мне позвонить в отель и спросить молодую девушку, как она устроилась на новом месте. Я повиновался, но в отеле мне сообщили, что дней шесть назад мисс выехала и не сообщила нового места жительства. Неугомонная Джина стала доказывать, что я должен узнать этот адрес, чтобы в случае нужды сообщить мистеру Чалмерсу.

— Ладно, займитесь этим сами. У меня и без того много дел. Не до нее.

Джина воспользовалась услугами полиции, чтобы выяснить местонахождение мисс Чалмерс. Было похоже, что она сняла отдельную квартиру из трех комнат около виа Кавуар. Джина узнала номер телефона, и я позвонил туда.

Она сильно удивилась, услышав мой голос, и я был вынужден дважды повторить свое имя, чтобы напомнить, кто я такой. Видимо, она тоже совершенно забыла обо мне. Забавно, но меня это задело. Потом она поблагодарила меня за внимание. Дела у нее идут нормально. По ее словам и ноткам нетерпения в голосе я понял, что она слегка раздражена — за проявленную непрошеную заботу… Да я и сам разозлился, когда по ее сверхвежливому тону сообразил, что я для нее был всего лишь одним из многочисленных служащих ее папаши-миллионера. Я быстренько закончил разговор, но все же в конце еще раз напомнил, что в случае нужды она всегда может обратиться ко мне за помощью.

Джина, сообразившая по выражению моей физиономии, какой мне был оказан прием, тактично заметила:

— Нельзя забывать, что она дочь Чалмерса.

— Да, да, конечно. А теперь пусть катится ко всем чертям. Эта стерва практически сама меня послала.

На том мы и порешили. И в следующие четыре недели я совершенно не вспоминал о мисс Чалмерс. У меня было порядочно работы по издательским делам. Кроме того, я в ближайшее время должен был отправиться в отпуск, и мне хотелось привести все в ажур к тому времени, когда из Нью-Йорка приедет Джек Максвелл, мой временный заместитель. Я планировал провести восемь дней в Венеции, потом перебраться южнее и прожить недели три в Исхии.