— Ну-ка набрось браслеты, — грубо приказал он, хотя в голосе послышались извиняющиеся нотки. — Капитан обожает, когда задержанный является в кабинет по всей форме.

— Вы меня арестовали? — спросил я, протягивая руки. От холодного прикосновения стальных наручников настроение мое упало до точки замерзания.

— Никто не собирается тебя арестовывать. Капитан просто хочет с тобой побеседовать.

Костоломы в штатском остались внизу, а мы вдвоем поднялись на второй этаж. Я шел следом за сержантом, едва не наступая на пятки. Осторожно постучав, Кенди отворил дверь в кабинет капитана. Я увидел Кетчена в обществе Ренкина и неизвестного мне высокого худощавого мужчины лет сорока. У незнакомца были соломенные волосы и неприятное лицо хорька, на котором поблескивали очки без оправы.

— Брэндон доставлен, сэр, — объявил Кенди и отступил на шаг, предоставив мне заглавную роль.

Кетчен торчал возле распахнутого окна; его массивное с широкими скулами лицо налилось кровью, как у быка, завидевшего красную тряпку перед носом. Он глядел на меня, но видел перед собой не человека, а препятствие, которое необходимо втоптать в песок, поддеть на рога, забодать до смерти. Ренкин застыл на стуле, шляпа была надвинута на глаза, в пальцах дымилась сигарета. Он не обернулся, когда я вошел. Тем самым он как бы обозначил свой нейтралитет. В отличие от лейтенанта человек-хорек наблюдал за мной с интересом и отчужденностью бактериолога, увидевшего под микроскопом неизвестный, возможно смертоносный, микроб.

— Почему он в наручниках, капитан? — спросил он слабым голосом аристократа, кичащегося своей утонченностью даже на дне выгребной ямы.

Мне показалось, что у Кетчена перехватило дыхание.

— Если вам не нравится, как мы транспортируем преступников, можете жаловаться комиссару, — раздраженно ответил он.

— Разве мистер Брэндон арестован? — вежливо осведомился хорек с соломенными волосами и аристократическими замашками.

Хотя у него была малоприятная внешность и тон высокомерного патриция, он определенно начинал мне нравиться.

Кетчен бросил на сержанта злобный взгляд:

— Сними эти проклятые наручники!

Вставив ключ в замок, Кенди выполнил приказ начальства. Стоя спиной к капитану, он настолько осмелел, что решился мне осторожно подмигнуть.

Когда сержант отошел, я принялся старательно растирать руки, делая вид, что испытываю незаслуженную, а от этого еще более мучительную боль.

— Садитесь, мистер Брэндон, — сказал незнакомец. — Меня зовут Керм Холдинг, я представляю окружную прокуратуру. Мне сообщили, что капитан Кетчен намеревается побеседовать с вами, и я решил поприсутствовать при разговоре.

Настроение мое значительно улучшилось.

— Рад познакомиться с вами, мистер Холдинг. Сегодня я уже встречался с капитаном, и мне тем более приятно, что вы находитесь рядом.

Сняв очки, Холдинг внимательно осмотрел их и вновь водрузил на переносицу.

— Капитан Кетчен не выходит за рамки служебных обязанностей, — сказал он без особой убежденности.

Я позволил выдавить из себя улыбку:

— Возможно, капитан просто обожает шутки. Однако, не зная его наклонностей, я воспринял его заявления, которым более пристало называться запугиваниями, с полной серьезностью. Теперь по его доброй славной мордахе я отчетливо вижу, что он всего-навсего большой шутник.

Издав клокочущий горловой звук, Кетчен стал медленно надвигаться на меня, как локомотив на Анну Каренину.

— Кто задает вопросы, — спросил Холдинг, и в его голосе внезапно зазвенел металл, — я или вы, капитан?

Кетчен словно налетел на невидимую стену. Он резко затормозил и перевел взгляд на Холдинга, наблюдавшего за ним презрительно и брезгливо.

— Раз вы сели за руль, вот и правьте лодкой, — злобно отчеканил капитан. — Что касается меня, то я подам жалобу комиссару. Вас вместе с вашей прокуратурой давно пора поставить на место. Слишком много себе позволяете.

Повернувшись, он быстро зашагал к выходу и с силой захлопнул за собой дверь.

— Я еще нужен вам, мистер Холдинг? — спросил Кенди.

— Нет, благодарю, сержант.

Дверь снова открылась и снова закрылась, на этот раз бесшумно.

— Мистер Брэндон, прошу садиться, — предложил Холдинг, показав рукою на стоящее против стола кресло.

Я сел.

Холдинг, играя карандашом, напряженно смотрел на меня.

— Считаю своим долгом уведомить, что в конце месяца капитан Кетчен уходит в отставку. Его место займет лейтенант Ренкин.

— Поздравляю город с этим знаменательным событием! — сказал я.

Ренкин, теребя галстук, беспокойно заерзал на стуле.

— Лейтенант отвечает за ведение следствия по этому делу, — продолжал Холдинг. — Я имею в виду два убийства на пляже Бэй-Бич.

В его словах таилась ловушка, но я сразу ее разгадал. Не побывай вечером в пляжной кабине, я не знал бы ничего о втором убийстве. Мне следовало выказать удивление, но, подумав, я отказался от этой мысли. Я понимал, что в полицию меня привезли неспроста: либо они нашли отпечатки моих пальцев, либо кто-то видел, как я входил в кабину. Кроме того, могли заметить мой «бьюик». Понимая, что иду на определенный риск, я решил выложить правду.

— Если следствие теперь ведет лейтенант, я готов сделать заявление. Я мог рассказать обо всем еще час назад, но опасался угроз капитана. Уверен, он приписал бы мне убийство девушки, сообщи я в полицию, что нашел ее там, где зарезали Джека.

Мне показалось, что напряженность во взгляде Холдинга стала менее заметной.

— Значит, вы являетесь тем человеком, который входил в кабину?

Я утвердительно кивнул.

— Не лучше ли начать с самого начала? — Ренкин потянулся вперед и взял со стола записную книжку. — С какой целью вы поехали на пляж?

— Полезно было еще разок взглянуть на место, где убили Шеппи. Понимаю, что это звучит не очень убедительно, но утром туда было трудно подступиться — кругом стояла полиция.

Мое объяснение Ренкин воспринял довольно скептически, но сомнения оставил при себе.

— В котором часу вы прибыли на пляж? — спросил он.

Я указал время и подробно рассказал, что случилось потом. Услышав завывание полицейской сирены, я понял, что застань меня Кетчен наедине с мертвой девушкой, ареста не избежать. Свой рассказ я завершил описанием панического бегства и возвращения в гостиницу.

Ренкин посмотрел на Холдинга, потом внезапно взгляд его холодных глаз потеплел, и в них появилась улыбка.

— Вряд ли можно винить вас за поспешное бегство с места преступления, — сказал он. — На вашем месте так поступил бы каждый. Но все же не советую вам повторять подобные подвиги и в будущем. Вы отдаете себе отчет, что могло произойти? — продолжал Ренкин менторским тоном. — Вас арестовали бы по обвинению в убийстве. К счастью, доктор установил, что удар ножом был нанесен, по крайней мере, за два часа до вашего появления. Он судит по характеру запекшейся крови.

— Как узнала полиция, что в пляжной кабине находится убитая девушка?

— Вас заметили на пляже и позвонили в управление.

— Что бы вы делали без наших замечательных американских зевак? — с восхищением воскликнул я и уже более спокойным тоном спросил: — Следов убийцы обнаружить, конечно, не удалось?

Ренкин отрицательно покачал головой.

Тогда я задал вопрос, который в данный момент интересовал меня больше всего:

— Кто жертва?

Загасив сигарету, Ренкин откинулся в кресле и обменялся взглядом с Холдингом. Тот пожал плечами.

— У нас нет сомнений, что она — та самая женщина, которая заходила в гостиницу за Шеппи. Однако нам пока не удалось выяснить, чем она занималась с одиннадцати часов утра до момента наступления смерти. Ведь на ней был лишь купальный костюм.

— Вы ее опознали?

— Да. Ее зовут Тельма Кауэне. Она не вернулась с работы, и квартирная хозяйка сообщила о ее исчезновении. Мы пригласили ее в полицию, где она и опознала труп. Вызвали мы, кроме нее, и человека, у которого работала Тельма. Он должен вскоре прийти.