Узкая улица вела к центральному входу вдоль боковой стены отеля. Неожиданно вдали увидел знакомую фигуру. Да, это была она, Бэтти Тейлор. Странно. С ней был тот самый бледный, бритый, худой и, очевидно, давно не евший макарон итальянец, который встречал её после посадки А-380 в аэропорту. Они о чем-то говорили, и довольно эмоционально. Генерал, опустив голову, чтобы не видели лица, медленно подходил к ним.

– Ты соображаешь, что ты делаешь, поэтесса? У тебя хоть что-то осталось в голове, чтобы думать? Ты слышала, что люди иногда думают? Так и ты, дура, научись у них хотя бы этому! Если Сандрони сказал тебе сделать это, то делай, делай, и можешь даже ничего не думать, а вот за секунду до этого все же подумай: «это сказал Сандрони!»…

Бэтти заплакала, спрятав лицо в ладонях.

– Что ты ноешь! Ты думаешь, это решение вопроса? Да нам плевать на твой санскрит. И на этих всех бритых придурков. Посмотри на меня. Посмотри на меня! Я похож на бритого придурка? Нет, ты ответь, – я похож на бритого придурка?

Бэтти подняла глаза и сказала ему в лицо:

– Нет, не похож. Ты лысый, неполноценный урод. А возможно, и сексуально озабоченный параноик. Ну, что смотришь? Не видел женщину? В это я могу поверить.

Макаронник с размаху ударил ее по лицу, и Бэтти чуть не упала. Музыкант подскочил к святому великомученику:

– Сэр-синьор, вы не слишком учтивы с дамой.

Лысый семинарист злобно уставился на неизвестно откуда появившегося денди, такого же, кстати, бритого:

– Слушай, лысый! Вали мимо и забудь, что видел. А то проглотишь свою серьгу. Я доступно сказал?

– Да, в общем, доступно, – Генерал прямым ударом въехал семинаристу в лоб, и тот, пролетев пару метров, упал на спину. Из кармана вывалился мелкокалиберный «Магнум».

Бэтти вцепилась в руку Врангеля:

– Что вы наделали? Они убьют вас!

– Кто? Эти? – он посмотрел на лысого, лежащего без признаков жизни. Подошел, потрогал пульс.

– Ему было еще недостаточно. За такие слова отправляют в реанимацию, а этот через двадцать минут поскачет, как кузнечик.

Бэтти быстрым шагом подошла к макароннику и, подняв его револьвер, положила себе в сумку.

– Вы уверены, что это правильное решение? – спросил Музыкант.

– Я уверена, что другого решения нет. Это люди Сицилии и якудзы. И мой санскрит им оказался совсем не нужен.

– Но конференция через двадцать минут. Неужели вы не пойдете? Я пришел ради вас.

Бэтти посмотрела на Врангеля, как на ненормального:

– Какая конференция? Это сходка! И первым делом мне приказали переспать с боссом, по-другому не скажешь, который меня пожелал. Я все это поняла час назад.

Макаронник застонал.

– Пошли, быстро, – сказал Врангель, и, взяв Бэтти за руку, повел в сторону, откуда он приехал на такси. – Ваши документы целы?

– Они все у меня в сумке.

– Это хорошо, – он махнул рукой, тормозя такси. – Район Касумигасэки, улица Мотахаси.

И опять помчалась машинка такси по непроходимому Токио. Через минут сорок они приехали в знакомую генералу закусочную. Присели в дальний угол помещения. Кроме них, в заведении в это время не было никого. Бэтти упала в плетеное кресло, а Врангель, дав знак официанту, задвинул бамбуковую ширму. Приятная прохлада, тишина и покой расслабили специалистку по санскриту.

– Рассказывайте, – сказал генерал и закурил свою длинную сигарету, положив пачку на стол.

– А нечего рассказывать. Я в отпуске, решила расслабиться. В Интернете было объявление: требуется специалист по санскриту. Поехала, прошла тесты. Очевидно, как я теперь понимаю, визуальные. Кто я такая, конечно никто не догадывался. Прочитали лекцию о перспективе буддизма. Но я сама адепт, мне это было не нужно. Сказали, что рады мне предложить место переводчика по санскриту. Пока. А там видно будет. Мне это показалось интересным времяпровождением, тем более в Японии. Прислали по почте билеты. Еще сказали, что в Токио встретят. Встретили. Вот краткое содержание первой серии.

Вторая была значительно короче. Есть там один такой – Сандрони. Лысый и в красном халате с иероглифом на спине. Поговорил со мной пару минут. Санскрита, естественно, не знает. Осмотрел с ног до головы. И сказал, что желает взять меня к себе в качестве ассистента. Ассистента в чем? А просто ассистента. И предложил, да нет, – приказал пройти к нему в комнату. Я сказала, что схожу в туалет, и выскочила на улицу. Ну, остальное вы видели.

– М-да, конференция оказалась довольно любопытная. А народу много собралось?

– Ну, человек двести было. Много женщин. Мне это знакомо. Это не буддизм. Это, я бы сказала, избирательно направленный сомнамбулизм. Под буддистским прикрытием и символикой. Подавление эго до полного нуля. Из просто чувствительных людей они делают сомнамбул – существ с абсолютной внушаемостью. И вот это – действительно нечто новое в технике переориентировки сознания, а точнее – дрессировки людей. Возможно, что-то распыляют в воздухе, не исключаю. Ну, и делай, что хочешь, с адептом. Те отдают имущество, то есть дарят. Перечисляют все деньги со счетов. Знакомо, правда? «Звезды в себе» – такое имя у секты. А Сандрони – Сын Будды. Самопровозглашенный. Это редкое ответвление, основанное здесь, в Токио. Так сказать, мазохизм в буддийских тонах. Адептов предостаточно. Не знаю, что они во мне заметили. Скорее всего, славянскую составляющую.

Бэтти вытащила сигарету и, прикурив, выпустила кольцо дыма, поплывшее медленно вверх и в сторону.

– Тебе нельзя возвращаться в гостиницу, – сказал Врангель, переходя на «ты» и уточнив у дамы возможность этого перехода. Та согласно кивнула. – Эти головорезы, особенно тот тощий макаронник, подобного не прощают. Я знаю психологию таких людей, она во всех странах одинакова. Очень жаль, что я в Токио неофициально и инкогнито, в другом случае проблем бы не было.

Официант принес две порции теплой водки и жареную рыбу, усыпанную моллюсками и маринованными водорослями. Не слишком специфическое блюдо. Для европейцев. Генерал взял деревянный стаканчик и протянул Бэтти. Та взяла. Он протянул к ней свой, коснулся и проговорил:

– Сними стресс, красавица. Погляди на эту рыбу. У нее, наверное, тоже были свои заботы. Где они сейчас? А она-то здесь. Улетишь к себе домой и забудешь все, как страшный сон. Я тебя провожу в аэропорт. О‘кей? – он выпил водку, которая пахла соломой.

Бэтти выпила следом за ним и стала палочками брать жареных моллюсков.

– Я надеюсь, ты в номере ничего ценного не оставила?

– Да так, одни мелочи. Кофта, белье. Немного косметики. Пара книг.

– Ну, твое белье лысому дистрофику, может, и пригодится. Возможно, им ты и откупишься. Такое бывает. Особенно у агрессивных недоумков. Поедешь ко мне? – предложил он. – В гости к олеандровым муравьедам. Я остановился в хорошей гостинице. Тебе понравится. А вечерним рейсом полетишь домой. Я провожу.

– С тобой хоть к муравьедам, хоть к австралийским аборигенам.

– Ну и прекрасно. А если хочешь, снимешь номер, и погуляем пару дней по Токио.

Они принялись за хорошо прожаренную рыбу, ловко орудуя палочками, которые уже освоили.

– Ты мне расскажешь про свои новые технологии? Я уже не боюсь.

– Нет, дорогая, все равно не нужно. Лучше ты расскажи о своей косметике.

– А что косметика? Нет в ней никакого смысла. И говорить не стоит. Тем более, что многие ведущие фирмы добавляют в нее кокаин. Да-да! Кокаин! Пускай лысый и кокаин себе заберет. Он его, наверное, в креме сразу прочувствует. Любит быть большим и сильным. А без зелья он маленький и дохлый. Вот в этом-то плане сила любви неистребима.