— Что ты на меня так смотришь? — стыдливо спросила Лариса, стараясь нащупать пальцами верхнюю пуговицу платья, чтобы застегнуть ее. Но пуговицы не было на месте, она лежала на полу, у ножки стола.

— Не ищи, она оторвалась. — Владимир поднял пуговицу и подал ее Ларисе. — Хочешь, пришью? — Он подошел к ней и неожиданным легким движением руки откинул тяжелую волну ее светлых волос с плеч на затылок, но Лариса остановила его.

— Это я буду делать всегда сама. — Голос Ларисы прозвучал ласково, но в этой покорности и ласковости Владимир уловил нотки строгого предупреждения, словно он пытался перешагнуть запретную для него грань. — Это ты понял?

— Понял, — ответил Владимир и осторожно опустил на плечи Ларисы волну золотисто-светлых волос.

Взгляд Ларисы упал на настольный календарь. И она вдруг вспомнила, что завтра будет год, как погиб лейтенант Митрошкин.

— Ты что? Почему вдруг сникла?

— Жалко Митрошкина. До сих пор не могу поверить, что его нет в живых.

— Я это помню всегда. — Владимир нахмурился: — Не хотел омрачать твой сегодняшний день. Завтра рано утром съездим на его могилу. Он очень любил цветы. И часто дарил их. Вряд ли когда-нибудь у меня будет в жизни такой друг.

Лариса присела на диван. Вся она как-то сразу и неожиданно показалась Владимиру усталой, разбитой. Минутное молчание тянулось тягостно, скребло душу. «Зачем она вспомнила его именно сейчас, в такую минуту?» — подумал Владимир.

— Володя, давно хочу спросить тебя: сколько еще осталось на нашей земле необезвреженных немецких бомб?

— Много, Ларчок. На это уйдут годы.

— А когда обезвредят последние бомбы, ты уже больше не будешь пиротехником?

— Ты совсем забыла, что бомбы падают и сегодня. Правда, не на нашей земле, но падают. И вот до тех пор, пока они падают на людей нашей планеты, я буду их обезвреживать. Два дня назад группа наших пиротехников во главе с майором Паршиным по просьбе Международного общества Красного Креста и Красного Полумесяца полетела во Вьетнам обезвреживать невзорвавшиеся бомбы, сброшенные на мирных жителей.

— Это опасные бомбы?

— Да, это очень коварные бомбы. Ребятам предстоит трудная работа.

— Но ведь туда могут послать и тебя?

— Могут. Но только в том случае, если ребятам будет трудно справиться одним.

— А ты что?.. Опытнее их?

— Полковник Винниченко говорит — да! Не подумай, что хвастаюсь, но в нашем деле, как и у летчиков-истребителей, есть просто хорошие специалисты-пиротехники и есть своего рода асы.

— А кто такой полковник Винниченко?

— О!.. Это наш самый главный ас! Работает в Москве, в штабе гражданской обороны, у маршала Чуйкова. В нашем деле — храбрейший из храбрых и великий выдумщик.

— Кто же он по должности?

— Опытнейший пиротехник страны. У него есть своя школа и свои ученики.

— Так почему же этот Винниченко не послал во Вьетнам тебя?

— Он бережет меня.

— Для чего?

— Для финальных встреч на Олимпийских играх. — Владимир встал и потянулся. — Вот видишь, какой я у тебя хороший, а ты удивляешься, зачем мне дали боевой орден в мирное время. Сдаешься? — Владимир крепко сжал тугие плечи Ларисы в своих больших сильных руках. — Считаю до трех — сдаешься?!

Лариса прикоснулась губами к щеке Владимира и тут же отшатнулась назад: ее испугал длинный звонок в коридоре. Так обычно звонят озорные дети или подвыпившие друзья.

Дверь открыл Владимир.

— Можно? — Улыбка человека, стоявшего на пороге, была такой простодушной и открытой, что Владимир не мог не улыбнуться ответно.

— Прошу.

— Корреспондент «Вечернего Ленинграда» Борис Веткин, — представился вошедший.

— Проходите. Чем могу быть полезным?

— Я уже разговаривал по телефону… Это была, очевидно, ваша супруга?

— Почти.

— Как почти? — В округленных глазах корреспондента застыло такое откровенное удивление, что Владимир поторопился расшифровать свой шутливый ответ:

— Супругой будет только через несколько дней.

— Значит, скоро свадьба?

— Так точно. Седьмого ноября.

Корреспондент проворно раскрыл папку, выхватил из нее блокнот и прямо в коридоре, стоя принялся лихорадочно записывать.

— Вот с этого диалога мы, пожалуй, и начнем наше интервью. Начало — экстра-класс! Если в заурядном репортаже все кончается свадьбой, то у вас со свадьбы все только начинается.

Невысокого роста, плотный и подвижный, Борис Веткин сразу же показался Владимиру тем классическим представителем огромного легиона вездесущих корреспондентов, которые, чтобы получить нужный материал, пролезут за ним сквозь игольное ушко. И главное, что бросилось в глаза Владимиру, Борис Веткин обладал тем редким и завидным талантом моментально располагать к себе людей, который так необходим журналисту, чья работа, в отличие от труда писателя и художника, как правило, должна уложиться в строго установленные сроки.

— Простите… А где невеста? Ведь я недавно с ней разговаривал по телефону! — Веткин заглянул из столовой в соседнюю комнату. Но тут же, услышав стук посуды из кухни, замер на месте: — Там? На кухне?

— Варит кофе, — тихо ответил Владимир, чтобы Лариса на кухне не слышала его слов.

— Усек! — Веткин моментально, несколькими точными, с годами выработанными движениями раскрыл фотоаппарат, по светоэкспонометру определил выдержку, поставил диафрагму и, взглянув на Владимира и приложив палец к губам: «Молчать», на цыпочках удалился на кухню.

В наступившей тишине Владимир отчетливо услышал два щелчка затвора фотоаппарата. А потом из кухни донеслись возгласы, упреки Ларисы, что нехорошо фотографировать без предупреждения…

Пока Веткин приступил к интервью, он успел несколько раз сфотографировать Ларису и Владимира: и вместе и раздельно.

— Дружочки-пирожочки, вы даже не представляете, что мое завтрашнее интервью будет лучшим материалом месяца. Мы убьем сразу двух зайцев: расскажем братцам ленинградцам, за что капитан Владимир Горелов в мирное время получил орден Красного Знамени и что хорошего нашла в этом рискованном капитане его невеста… — Веткин остановился и сделал выразительный жест в сторону Ларисы. — Ваше имя, фамилия, где вы работаете или учитесь?.. Простите — это не праздное любопытство, это моя профессия…

— Лариса Миллионщикова… Студентка пятого курса филологического факультета Ленинградского университета…

— Великолепно!.. Студентка Миллионщикова и военный сапер Горелов! Звучит символически. Не правда ли?!

— Нет-нет, что вы!.. — воскликнула Лариса, которую Веткин с первых же минут подкупил своей непосредственностью и простотой. — Пейте кофе, тонизирует даже журналистов…

— Спасибо, вначале мы поработаем. Мой первый вопрос, возможно, будет звучать для вас несколько странно. Но если вы в него серьезно вдумаетесь, то вам не покажется, что он продиктован наивным любопытством корреспондента.

— Я слушаю вас, — тихо проговорила Лариса, следя за движением авторучки Веткина. Писал он быстро, ставя только одному ему понятные знаки и иероглифы.

— Вы хорошо знакомы с характером работы, которую выполняет ваш будущий муж?

— Да, разумеется, исключая военные секреты.

— Вы знаете о том, что современный послевоенный сапер-пиротехник — это постоянная опасность, помноженная на риск в тринадцатой степени.

— Почему в тринадцатой?

— Просто из традиционного суеверия, которое однажды у мета подтвердилось. Стоял в строю тринадцатым. А когда подошел к полевой походной кухне и повар налил мне в котелок до самых краев борща — у котелка, как назло, отлетела дужка, и мой преотличнейший борщ вылился мне на сапоги.

— Да, случай драматический, — улыбнулась Лариса. — Так и остались без обеда?

— В армии этого не бывает, — ответил Веткин. — А скажите, пожалуйста, каким вы представляете свое будущее после замужества и окончания университета?

— Обычным, как у всех женщин моей биографии… Буду в школе учить детей русской литературе, варить мужу вкусные борщи, крахмалить воротнички его сорочек и всегда ждать его с работы.