Все религии, какие мы только видим на земле, дают нам лишь клубок вымыслов и бредней, возмущающих ум.

Всякая религия по сущности своей нетерпима как в силу своих принципов, так и в силу своих интересов.

Выбор религии народом всегда определяется его правителями. Истинной религией всегда оказывается та, которую исповедует государь; истинный бог – тот бог, поклоняться которому приказывает государь; таким образом, воля духовенства, которое руководит государями, всегда оказывается и волей самого бога.

Гений – это зрение, схватывающее одним взглядом все пункты обширного горизонта.

Говорить, что нравственные идеалы врождены или представляются результатом инстинкта, – это все равно что утверждать, будто человек способен читать, не зная еще букв алфавита.

Говорить, что религия недоступна разуму, значит допускать, что она не создана для разумных существ; значит согласиться с тем, что сами доктора богословия ничего не смыслят в тайнах, которые они каждодневно проповедуют.

Говорят, что бог терпелив. Но терпеть явное зло – не значит ли обнаруживать бессилие или даже соучастие в этом зле?

Делать счастливыми других – вот самый верный способ стать счастливым в этом мире; быть добродетельным – значит заботиться о счастье себе подобных.

Добродетель несовместима с невежеством, суеверием, рабством; рабов можно удержать лишь страхом наказания.

Догмы всякой религии оказываются нелепостью с точки зрения другой религии, проповедующей иные, столь же бессмысленные доктрины.

Долой разум! – вот основа религии.

Друг, бесполезный для своего друга, становится для него чужим человеком.

Духовенство было бы весьма недовольно, если бы его духовный труд оплачивался духовно.

Евангелие действительно принесло «не мир, но меч». От апостолов и до нашего времени христианский мир раздирается ненавистью, преследованием и яростью.

Если бог воздерживается в течение достаточно длительного времени от применения своего правосудия и допускает зло в течение всего существования нашей планеты, какие же могут быть у нас гарантии того, что и в другом мире божественное правосудие не будет точно так же бездействовать и попустительствовать страданиям его обитателей?

Если бы в этом мире не было зла, человек никогда не помышлял бы о божестве.

Если служители церкви очень часто и позволяли народам с оружием в руках защищать дело божье, то они никогда не допускали бунта против реального зла и очевидного насилия.

Желание нравиться, верность традициям, страх показаться смешным и боязнь людских пересудов – вот стимулы значительно более сильные, чем религиозные представления.

Истина являет себя лишь здоровому духу в здоровом теле.

Можно подумать, что религиозная мораль только для того и придумана, чтобы разрушить общество, превратить людей в первобытных дикарей.

Мораль была бы пустой наукой, если бы она не могла показать человеку, что его величайший интерес заключается в том, чтобы быть добродетельным.

Не бог создал человека по своему образу и подобию, а человек всегда творил бога по своему образцу, наделяя его своим умом, своими качествами, особенно – пороками.

Невежество – первая предпосылка веры, и поэтому церковь так высоко его ценит.

Незнание естественных причин заставило человека создать богов: обман превратил их во что-то грозное.

Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».

Никакой необходимости верить в бога нет, а самое разумное – о нем вовсе не думать.

Никогда нельзя жить счастливо, если все время дрожишь от страха.

Ни один человек не может быть героем в глазах своего лакея. Неудивительно, что бог, из которого священники делают пугало для других, мало пугает их самих и почти не оказывает никакого влияния на их поведение.

Нравственность есть наука об отношениях, существующих между людьми, и об обязанностях, вытекающих из этих отношений.

Ожидание будущего блаженства и страх будущих мучений лишь помешали людям думать о том, чтобы стать счастливыми здесь, на земле.

Основой дружеской привязанности являются те выгоды, которые друзья рассчитывают получить друг от друга. Лишите их этих выгод – и дружба перестанет существовать.

От суеверия следовало бы лечить, как от запоя; суеверие – хроническое заболевание, поддающееся излечению. Правда, никогда нельзя быть уверенным, что эта болезнь не даст рецидива.

Поклоняться богу – значит поклоняться вымыслу, созданному человеческим воображением, или попросту поклоняться тому, чего нет.

Полагать, что мы обязаны верить в вещи, не доступные нашему разуму, так же нелепо, как утверждать, что бог требует, чтобы мы летали, не имея крыльев.

Правосудие есть основание всех общественных добродетелей.

Приверженность к любой системе воззрения – не что иное, как результат привычки; уму так же трудно отказаться от привычного образа мышления и усвоить новые представления, как телу – действовать и жить, не пользуясь свойственными ему способностями и органами.

Пытаться излечить людей от пороков, не искоренив в них предрассудков, – бесполезно.

Религия есть не что иное, как искусство занимать ограниченный ум человека предметом, которого он не в состоянии понять.

Религия по существу своему враг человеческих радостей и человеческого благоденствия. Блаженны нищие! Блаженны плачущие! Блаженны страждущие! Горе тем, кто живет в довольстве и веселье! Таковы те редкостные открытия, которые провозглашает христианство!

Религия представляет собой узду для людей, неуравновешенных по характеру или пришибленных обстоятельствами жизни. Страх перед богом удерживает от греха только тех, кто не способен сильно желать или уже не в состоянии грешить.

Религия утешает лишь тех, кто не способен охватить ее в целом; туманные обещания наград могут соблазнить только тех людей, которые не в состоянии задуматься над отвратительным, лживым и жестоким характером, приписываемым религией богу.

Самое недостоверное во всякой религии – это ее основа.

Священники скоро заметили, что, работая на богов, они работали на себя, что они могут невозбранно приложить руки к дарам, обетам и жертвам, приносимым существам, которые никогда не предъявляли требований на все эти вещи.

Смерть за какое-либо убеждение так же мало доказывает истинность или превосходство этого убеждения, как и смерть в сражении ни в какой степени не может служить доказательством правоты государя, ради интересов которого многие безумцы готовы отдать свою жизнь.