Остроумно написанный памфлет точно отравленная стрела, которая не только наносит рану, но и делает ее неизлечимой.

Павлин в своем блеске не выставляет напоказ столько цветов, сколько можно насчитать в праздничном наряде англичанки.

Первый стакан – за себя, второй – за друзей, третий – за хорошее настроение, четвертый – за врагов.

По кладбищам, могильным плитам и эпитафиям можно судить о нации, ее невежестве или благородстве.

Порой думаешь, что лучше быть рабом на галерах, чем остроумцем, особенно если остроумие это – плод выдумок наших литераторов, людей столь же высокообразованных, сколь и малоодаренных.

При помощи физических упражнений и воздержанности большая часть людей может обойтись без медицины.

Раздельный кошелек у супругов – вещь столь же неестественная, как и раздельное ложе.

Расчетливому и равнодушному хитрецу проще убедить женщину, что он ее любит, и преуспеть, чем страстному влюбленному с его пылкими выражениями чувств.

Самая необузданная страсть у всех живых существ – похоть и голод; первая вызвана постоянным стремлением к воспроизводству себе подобных, вторая – к самосохранению.

Самое важное и самое трудное для мощного духа – это уметь сдерживать себя: пруд спокойно стоит в долине, но чтобы сдерживать его, нужны горы.

Самые неисправимые пороки – это те, которыми упиваются.

Скромность – это не только орнамент, но и страж добродетели.

Слова, если только они хорошо подобраны, обладают такой силой, что описанное на бумаге нередко производит более яркое впечатление, чем увиденное воочию.

Смысл истинной дружбы в том, что радость она удваивает, а страдание делит пополам.

Спорщики напоминают мне рыбу, которая, попав на крючок, вспенивает вокруг себя воду, пока не становится незаметной.

Титулы и слава предков придают блеск имени, носимому с достоинством, но делают еще более презренным опозоренное имя.

Тот, у кого тонкий нюх на всякого рода намеки и выпады, принимает самые невинные слова за обман и подстрекательство – зато на вопиющие пороки и заблуждения обращает внимание только в книгах.

Трудно себе представить, что сталось бы с человеком, живи он в государстве, населенном литературными героями.

Уверенность в том, что ты любим, смягчает страдания разлуки. Последнее «прости» даже теряет свою горечь, когда в нем еще слышится отзвук любви.

Умный человек счастлив, лишь когда удостаивается собственной похвалы; дурак же довольствуется аплодисментами окружающих.

Хорошая книга – это подарок, завещанный автором человеческому роду.

Хотя я всегда серьезен, что такое меланхолия, мне неведомо…

Человек всегда должен задумываться над тем, насколько у него больше имущества, чем ему необходимо, и насколько несчастнее он может стать в будущем.

Человек, который наделен даром насмешки, имеет обыкновение придираться ко всему, что дает ему возможность продемонстрировать свой талант.

Человек отличается от всех других созданий способностью смеяться.

Читатель прочтет книгу с гораздо большим удовольствием, если будет знать, кто ее автор: негр или белый, холерик или сангвиник, женатый или холостяк.

Чтение для ума – то же, что физические упражнения для тела.

Я всегда предпочитал радость веселью. Веселье – это манера поведения, тогда как радость – это привычка ума. Веселье краткосрочно, радость же постоянна и неизменна.

Я не считаю, что человек теряет время, не занимаясь государственными делами. Напротив, я придерживаюсь мнения, что мы с большей пользой потратим время, если займемся тем, что не вызовет шума, не привлечет внимания.

Я попытаюсь оживить мораль остроумием и умерить остроумие моралью.

Взрослея, мы становимся серьезнее, и это, позволю себе заметить, первый шаг к тому, чтобы поглупеть.

Если это не полная чушь, этого нельзя положить на музыку.

Женщины, счастливые в первом браке, чаще решаются на второй.

Когда душа видит сны, она – театр, актеры и аудитория.

Люди набожные воздерживаются от неблаговидных поступков из страха; люди чести – из презрения к такого рода поступкам.

Мы постоянно делаем что-то для потомства, а я хотел бы, чтобы потомство что-нибудь сделало для нас.

Поэзия опер обыкновенно настолько же плоха, насколько хороша их музыка.

Трус – это человек, который в минуту опасности думает ногами.

Человек – наиболее склонное к веселости из творений Всевышнего; все, что ниже, и все, что выше его, серьезно.

Эдмунд Бёрк

Богу было угодно даровать человечеству энтузиазм, чтобы возместить отсутствие разума.

Быть интересным – первая обязанность малоизвестного автора. Право быть скучным принадлежит только тем писателям, которые уже прославились.

Великодушие в политике – нередко высшая мудрость; великая империя и ничтожный ум плохо ладят.

Видимость беспорядка лишь подтверждает величие Бога, ибо порядок никак не вяжется у нас с идеей Высшей Власти.

Власть исподволь лишает нас всех наших прирожденных добродетелей.

В основе всех наших чувств лежат надежда и страх, ибо только они способны заглянуть в будущее… Поэтому если бы не было Провидения, не было бы и религии.

В основе всякой добродетели, всякого благоразумного поступка лежат компромисс и коммерческая сделка.

В основе добрых дел лежит добрый порядок.

Время – великий учитель.

Все монархи – тираны в политике, все подданные – бунтовщики в душе.

Все наше образование рассчитано на показ – и соответственно стоит, оно редко простирается дальше языка.

В тисках ремесла и легковерия задыхается голос разума.

Гораздо важнее не что мы читаем, а как и с какой целью.

Государство, не имеющее средств на то, чтобы реформироваться, не имеет и средств на то, чтобы существовать по-старому.

Для религии нет ничего хуже безразличия, ведь безразличие – это шаг к безбожию.

Для торжества зла необходимо только одно условие – чтобы хорошие люди сидели сложа руки.