II. Новгородьци же пришьдъше Новугороду¹³ створиша вече на посадника Дмитра и на братью его: яко ти повелеша на нов-городьцих сребро имати, а по волости куны брати, по купцем виру дикую и повозы возите, и все зло. Идоша на дворы их грабежьм. А Мирошкин¹⁴ двор и Дмитров зажьгоша, и житие¹⁵ их поймаша, а села их распродаша и челядь, а скровища их изъискаша и поймаша без числа, а избытък розделиша по зубу, по 3 гривне по всему городу и на щит; аще кто потаи похватил, а того един бог ведает, и от того мнози разбогатеша; а что на дъщьках^|6, а то князю рставиша…

III. Възмятеся всь город[78] и поидоша с веца в оружии на тысячьского Вяцеслава, и разграбиша двор его, и брата его Богуслава, и Андреичев владыцня стольника, и Давыдков Софийскаго, и Судимиров; а на Душильця на Липьньскаго старосту тамо послаша грабить, а самого хотеша повесити, нъ ускоци к Ярославу², а жену его яша, рекуче: яко ти на зло князя водять. И бысть мятежь в городе велик…

Тъгда отяша тысячьское у Вячеслава и даша Борису Негочевичю, а к князю послаша к Ярославу на том: поеди к нам, забожницье³ отложи, судье по волости не слати; на всей воли нашей и на вьсех грамотах Ярославлих ты нашь князь, или ты собе, а мы собе. Той же зиме побеже Федор Даниловиць с тиуном⁴ Якимом, поимъше с собою 2 княжичя Федора и Александра⁵ сыропустыня недели в уторник, в ночь. Тъгда же новгородци реша: дажь что зло съдумав на святую Софию, а побегл, а мы их не гонили, нъ братью, свою есме казнили, а князю есме зла не створили никотораго же; да оно им бог и крест честьныи; а мы собе князя промыслим; и целоваша святую богородицю, яко быти всем одинаковым, и послаша по Михаила⁶ в Цернигов Хота Стаминировиця, Гаврилу на Лубяници⁷.

В лето 6737⁸. Приде князь Михаил из Чернигова в Новъгород, по велице дни Фомине недели исходяче, и ради быша новгородци своему хотению, и целова крест на всей воли новгородьстеи и на всех грамотах Ярославлих; и вда смьрдом на 5 лет дании не платити, кто сбежал на чюжю землю, а сим повеле къто еде живеть, како уставили передний князи тако платите дань. А на Ярославлих любъвницех⁹ поимаша новгородци кун много и на Городищанех¹⁰, а дворов их не грабяче, и даша на великыи мост¹¹…

IV. Того же лета¹² бысть мятеж в Новегороде, начала изгоните князя Ярослава¹³ из города, и съзвониша вече на Ярославли дворе, и убиша Иванка, а инии вбегоша в Николу святын; а заутра побегоша к князю на Городище тысячьскыи Ратибор, Таврило Кыянинов и инии приятели его, и взяша домы их на разграбление и хоромы разнесоша. А к князю послашя на Городище, исписавше на грамоту всю вину его: чему если отъял Волхов гоголными ловци, а поле отъял еси заячими ловци? чему взял еси Олексин двор Морткинича? чему поймал еси серебро на Микифоре Манускиничи, и на Романе Болдыжевичи, и на Варфоломеи? а иное чему выводишь от нас иноземца, который у нас живут? а того много вины его; а ныне, княже, не можем терпети твоего насилия, поеди от нас, а мы собе князя промыслим. Князь же приела на вече Святъслава и Андрея Воротиславича с поклоном: того всего лишюся, а крест целую на всей воли вашей. Новгородци же отвечаша: княже, поеди проче, не хотим тебе; али идем всь Новъгород прогонить тебе. Князь же поиде из города по неволи…

Новгородцы же послаша по Дмитрия Александровича[79]; Дмитрии же отречеся, тако река: «Не хочю взяти стола перед стрыем² своим». — И быша новгородци печальни; а Ярослав нача полкы копити на Новъгород, и бе послал к царю Татарьску³ Ратибора, помочи прося на Новъгород. И се учюв князь Василии Ярославич⁴, приела послы в Новъгород, река тако: «Кланяюся святой Софьи и мужем Новгородцем; слышал еемь, аже Ярослав идеть на Новъгород, со всею силою своею, Дмитрии с переяславци и Глеб с смолняны; жаль ми своея отчины». А сам поеха в татары, пойма с собою Петрила Рычага и Михаила Пинещинича, и възврати татарьскую рать, тако рек цареви: «Новгородци прави, а Ярослав виноват»; уже бо бяше царь отпустил рать на Новъгород, по Ратиборову лживому слову; рече бо Ратибор царю: «Новгородци тебя не слушают, мы дани прощали тобе, и они нас выгнали, а инех избили, а домы наша розграбили, а Ярослава безчьствовали». Новгородци же поставиша острог⁵ около города, по обе стране, а товар въвозиша в город; и пригониша сторожи Ярославли мало не до Городища⁶, и вы-идоша всь град в оружии от мала до велика к Городищю, и стояша два дни пеши за Жилотугом⁷, а коневницй за Городищем. То уведав Ярослав поиде об ону сторону к Русе⁸, и седе в Русе, а в Новгород приела Творимира: «Всего, что вашего нелюбия до мене, того лишаюся; а князи вси за мене поручатся». Новгородци же послаша к нему Лазоря Моисиевича: «Княже, сдумал еси на святую Софью; поеди, ать изъмрем честно за святую Софию⁹; у нас князя нетуть, но бог и правда и святая Софья, а тебе не хочем». И совкупися в Новъгород вся волость Новгородьская, пльсковичи, ладожане, корела, ижера, вожане¹⁰, и изоша в Голино от мала и до велика, и стояша неделю на броде, а Ярославль полк об ону сторону. И приела митрополит грамоту в Новъгород, река тако: «Мне поручил бог архиепископию в Русской земли, вам слушати бога и мене, кръви не проливайте, а Ярослав всей злобы лишается, а за то яз поручаюся». И приела Ярослав с поклоном в Новгородсыи полк, и взяша мир на всей воли Новгородьской, и посадиша Ярослава, и водиша и к кресту.

I. В 1136 году новгородцы призвали псковичей и ладожан и порешили изгнать князя своего Всеволода; посадили его на епископский двор, с женой, детьми и тещей, месяц мая 28, и стража с оружием сторожила его день и ночь, 30 мужей ежедневно. Сидел он 2 месяца и отпустили его из города июля 15, а приняли его сына Владимира. А вот в чем обвиняли его: 1) не бережет смердов, 2) зачем захотел сесть в Переяславле, 3) бежал с поля битвы впереди всех; а больше и прежде всего, велел нам к Всеволоду присоединиться, а потом велит отступить.

Не пустили его, пока не придет другой князь.

В лето 1137, в начале года, 7 марта, индикта в 15 день, бежал Константин посадник к Всеволоду, и несколько иных добрых му-жей, и дали посадничать в Новгороде Якуну Мирославичу. В то же лето пришел князь Всеволод Мстиславич в Псков, желая сесть опять на столе своем в Новгороде, позванный тайно новгородскими и псковскими мужами, его сторонниками: «иди, князь, тебя опять хотят». И как услышано было, что Всеволод в Пскове с братом Святополком, и великий мятеж был в Новгороде, и побежали и другие к Всеволоду в Псков, и взяли на разграбление дома их, Костянтина, Нежаты и многих иных, да еще и то искали, кто сторонник Всеволода из бояр, с тех взяли до полторы тысячи гривен, и дали купцам снаряжаться на войну; брали и не с виновных. Потом Святослав Ольгович собрал войско со всей земли Новгородской, и брата своего привел Глеба, курян и половцев, пошли на Псков выгонять Всеволода; и не покорились им псковичи, не прогнали от себя князя, но стали остерегаться, устроили засеки. И князь (Святослав Ольгович) и люди, устроив вече в пути, повернули обратно с Дубровны, да и сказали: «не будем проливать кровь со своей братьею, может быть бог уладит своим промыслом».

II. Когда новгородцы вернулись в Новгород, они собрали вече против посадника Дмитра и братьи его, потому что они велели с новгородцев брать серебро, по волостям куны брать, с купцов виру дикую и повозы возить и всяческое зло (делали). Пошли грабить их дворы. Двор Мирошкин и Дмитров зажгли, имущество их забрали, села и челядь их распродали, сокровища их отыскали, захватили без числа, а избытки разделили по 3 гривны по всему городу, так что всякому досталось; кто тайком захватил, то один бог знает, а от того многие разбогатели, а что (было долгов) на досках, то оставили князю…