Основы политической теории, доминировавшей в Китае вплоть до свержения маньчжурской династии Цин в 1911 г. н. э., по-видимому, были заложены еще в эпоху Чжоу. Согласно этой теории, Тянь (или Небо) вручает полномочия тому, кто призван править, однако в любое время полномочия могут быть и аннулированы столь же таинственным образом, как и были вручены[357]. Эта идея повлекла два важных последствия. Во-первых, поскольку Небо даровало императору все земли, император, назначенный Небом, естественным образом становился законным всеобщим повелителем или, по крайней мере, должен был им стать. Идея о том, что все народы — и китайцы, и варвары — должны подчиниться единственному «Сыну Неба» стала фундаментальным положением всех последующих политических теорий и заставляла расценивать разделение Китая как чудовищное преступление, как нравственное, так и политическое. Эта догма значительно облегчила консолидацию империи под началом всех последующих династий и делала ее куда более сплоченной, чем можно было бы достигнуть лишь военной мощью. С другой стороны, уверенность в подвластности всех и вся императору Китая и убежденность, что тому позволено обращаться со всеми прочими как с варварами, сильно осложнила отношения Китая с более цивилизованными и более могущественными странами во все последующие времена.

Вторым следствием политической теории Чжоу стало то, что император как избранник Неба может занимать свое место, лишь пока он в состоянии доказать, что этого действительно хотят Небеса. Поэтому многие поколения китайских мыслителей бились над вопросом: что важнее всего для достойного правителя? В целом они приходили к заключению, что Небесам угодно принесение жертв, а также скрупулезное и регулярное совершение прочих ритуалов. Кроме того, они полагали, что высокая мораль государя и хорошее правление радуют Небо. Нарушение и того, и другого таит в себе огромную опасность для страны — наводнения и голод, чуму и, в худшем случае, аннулирование божественных полномочий на правление для царствующей династии на все времена.

Эта теория правления, придавая законность захвату других государств и дальнейшему их порабощению, все же ограничивала применение завоевателями военной силы. Даже после 771 г. до н. э., когда централизованная власть стала эфемерной, этот идеал власти продолжал существовать в умах. Эта теория, получившая развитие в трудах Конфуция, продолжала служить дальнейшей консолидации империи и в то же время ограничивала власть императора в Китае во все последующие времена.

Сложная космологическая система дополняла многие аспекты политической теории. Земля считалась своего рода образом Неба, которое, в свою очередь, было обиталищем духов предков и воплощением идеалов порядка. Император как «Сын Неба» был звеном, соединяющим оба царства. И так же, как Небеса вращались вокруг Полярной звезды, так и дела земные должны были иметь центром своего движения императора. Опираясь на эту основополагающую идею, ученые разработали систему соответствий между небесными и земными явлениями, которая во многом была сходна с астрологическими теориями, бытовавшими на Западе[358]. Но эти новые веяния в китайской религии мало сказались на культе поклонения предкам и не вытеснили богов земли, рек и гор[359]. Поклонение старым богам в своей основе осталось прежним, однако человеческие жертвоприношения, как и прочие жестокие обряды эпохи Шан, прекратились.

Государство Чжоу было по своему устройству феодальной монархией. Победоносный император разделил завоеванные земли между своими родственниками и союзниками, а те, в свою очередь, одарили наделами своих верных соратников, каждый из которых имел и собственных подданных. Для защиты от внешних врагов эти благородные семейства воздвигали вокруг своих поселений защитные сооружения, многие из которых впоследствии переросли в города. Когда урожай был собран, они возвращались в эти поселения, чтобы провести зимние месяцы под защитой земляных валов[360]. Население покоренных земель обязано было платить дань, однако сами простолюдины скорее всего были подчинены собственным общинным вождям и учреждениям власти, более-менее не имевшим отношения к завоевателям.

Поначалу у императора Чжоу была возможность по своей воле изымать земли у строптивых родовитых землевладельцев. Но со временем владение землей так сплелось с представлением о воле высших сил, что уже ни сам император, ни тем более кто-то иной не решался посягать на вотчины подданных. Если могущественные духи предков и впрямь охраняли земли влиятельных родовитых семей, никто в здравом рассудке не осмелился бы вызвать их гнев попыткой искоренить законный род. Эти верования до некоторой степени могли сдерживать злобу и ярость и помогали избежать кровопролитных междоусобиц. И хотя такие верования жестко ограничивали права императора, они в то же время охраняли и его власть от узурпации.

В царстве Чжоу существовали две сдерживающие центробежные тенденции феодальной системы. Во-первых, все знатные подданные обязаны были незамедлительно оказывать военную помощь своему сеньору, если он начинал войну, и принимать участие в религиозных ритуалах и церемониях при его дворе. Менее обычной была традиция посылать старших сыновей из аристократических домов в столицу, где они должны были обучаться вместе с наследником престола. В императорской школе будущий монарх мог близко познакомиться с некоторыми из тех, кому предстояло стать его влиятельными вассалами. Длительное пребывание в столице воспитывало в высокородных вассалах верноподданнические чувства по отношению к царствующему дому. Младших сыновей и детей из менее знатных семей отправляли в подобные школы в провинции. Учеба шла по одной и той же программе: стрельба из лука и управление колесницей, ритуалы и церемонии, письмо и счет. Обучение продолжалось десять лет, достаточно долго, чтобы ученик стал частицей однородной аристократии Чжоу[361].

После того как династия Западного Чжоу в 771 г. до н. э. прекратила свое существование, около двух десятков князей фактически (хотя и не юридически) разделили между собой верховную власть в стране. Политическая история последующих столетий иллюстрирует те преимущества, которые дает государству его близость к границе: все без исключения государства, ставшие мощными державами, находились на границах Китая. Покоряя граничившие с ними варварские страны и вовлекая их в круг китайской цивилизации, эти страны развивались столь стремительно, что уже вскоре стали затмевать военную мощь своих ранее вступивших на путь цивилизации соседей, расположенных ближе к центру империи, где дальнейшая территориальная экспансия эффективно сдерживалась политикой баланса сил. Даже когда имперская власть окончательно сошла на нет, китайцы сохранили сильное чувство общности в противостоянии окружавшим их варварам. Это нашло свое политическое выражение в тех усилиях, которые были ими предприняты, чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие единства империи, в результате чего возникло «соглашение князей», призванное поддерживать мир во всех государствах Китая. Эти усилия были отнюдь не безуспешными на протяжении VIII-VII вв. до н. э., и даже когда разражалась война между китайскими державами, она не несла слишком тяжелой разрухи, так как удалось выработать своего рода кодекс чести, которым возбранялось тотальное уничтожение поверженного врага.