Разведение костра никоим образом не способствовало решению проблем, стоявших перед группой. На это ушло много драгоценного времени и сил, а результат оказался ничтожен — дятловцы поняли, что на продуваемом ветром пригорке костер не способен обогреть группу (тепло банально выдувается). Кроме того, невозвращение Игоря Дятлова заставляло думать, что и с ним тоже приключилась беда. Беспокойство и паника с течением времени только нарастали, они увеличивались по мере уменьшения сил членов группы и их замерзания. Члены группы оказались в состоянии, которое очень точно можно описать шахматными терминами: цейтнот — нехватка времени — цуг-цванг — ухудшение общего положения при любом выборе из всех возможных. Стресс, переживаемый ими, нарастал — это очень важно иметь в виду для правильного понимания их действий. После 17 часов психологическое напряжение стало куда выше, чем часом ранее, в начале развития конфликтной ситуации.
В этой обстановке дальнейшее дробление группы было неизбежно. Вспомним про различные поведенческие модели, выбираемые в стрессовых ситуациях, — у разных людей они почти всегда будут разными. Поэтому неудивительно, что через некоторое время после отделения от группы Игоря Дятлова вслед за ним ушла и Зина Колмогорова. Видимо, она ощущала некую особую ответственность за его судьбу, или, выражаясь иначе, переживала чувство особой сопричастности. Задумаемся на минутку, если два молодых и полных сил парня попали в беду, то чем сможет им помочь одна девушка? Ничем, абсолютно, у нее просто-напросто не хватит сил вытащить обоих к огню. Тем не менее Зина пошла вслед за Игорем. И примечательно, что никто более с нею не отправился. Казалось бы, почему? Ответ куда проще, чем кажется на первый взгляд, — решение Зины Колмогоровой ее товарищи не считали оптимальным, поэтому ни понимания, ни поддержки среди оставшихся членов группы она не нашла.
Дальше — больше. От кедра ушли Людмила Дубинина, Александр Колеватов и Николай Тибо-Бриньоль. Какими причинами мотивировалось их отделение, мы не знаем — таковых может быть множество. Вполне возможно, что на их уходе настоял Георгий Кривонищенко, осознавший в какой-то момент справедливость слов Золотарева об опасности разведения костра. Сам Кривонищенко решил во что бы то ни стало поддерживать огонь, который, как он считал, был необходим для возвращения Игоря Дятлова. Не может быть никаких сомнений в том, что изначально и Дубинина, и Колеватов находились возле костра — носовой платок первой был найден под кедром, а лыжная куртка второго имела большой прожог на левом рукаве (кроме того, его носки, по лаконичному замечанию Возрожденного в акте СМЭ, имели «следы обожжения».). Скорее всего, Тибо-Бриньоль оставался вместе с ними, хотя полной определенности в этом нет (возможно, он отделился от группы ранее, вместе с Золотаревым). Но важно то, что в некоторый момент, уже после разведения костра, группа окончательно разделилась (или распалась — как угодно), в результате чего под кедром остались только двое — Георгий Кривонищенко и Юрий Дорошенко. Очевидно, это был их осознанный выбор — они решили поддерживать огонь любой ценою, считая, что от существования этого ориентира зависят судьбы их товарищей — Рустема Слободина, Игоря Дятлова и Зины Колмогоровой.
Ушедшие от кедра присоединились к Семену Золотареву (что выглядит совершенно разумным), оборудовавшему в сугробе в овраге настоящую партизанскую «лежку». Для полной аналогии с последней не хватало лишь плащ-палатки, которую советские партизаны и диверсанты растягивали над окопом в сугробе. Место для своей «лежки» Семен выбрал очень толково — он не стал уходить в лес, прекрасно понимая, что на глубоком рыхлом снегу без лыж все равно не оторвется от противника на снегоступах, а вернулся чуть назад и отвернул в сторону от линии «палатка — кедр». Затаившись в своем снежном схроне, он, не выдавая своего присутствия, имел возможность заметить противника при его подходе к кедру по следам ушедшей вниз группы. У Золотарева, вне всяких сомнений, имелся план спасения, который в принципе, при некоторой доле везения мог быть реализован — на это ясно указывает его отказ от ухода в глубь леса (не забываем про лабаз, где находились пара запасных лыж и продукты — если бы Семену удалось продержаться до утра, то он имел бы неплохой шанс отыскать его, уйти из района перевала и в итоге оторваться от преследователей. Не забываем и то, что лыжник двигается быстрее человека на снегоступах. В целом, если план Золотарева сводился к этой схеме, то его следовало признать вполне реалистичным, но вот только для его осуществления требовалась сущая малость — пережить ночь!).
Итак, к Золотареву в его снежном окопе присоединились члены группы, ушедшие от кедра. Теперь в овраге находились четверо — Дубинина, Колеватов, Золотарев и Тибо-Бриньоль. Совместными усилиями четверка расширила первоначальное убежище и добавила на дно пихточек, которые наломала тут же, у оврага. Сам Золотарев, скорее всего, эти деревца там изначально не ломал, а принес пару-тройку с собою от кедра (напомним, что поисковики видели мелкие осыпавшиеся веточки на пути к оврагу, хотя значения этому в марте 1959 г. не придали). Всего на дно снежной ямы были уложены, образовав пресловутый «настил», 14 тонких пихточек и 1 березка. На этом настиле вся четверка и разместилась.
Таковой примерно могла быть диспозиция на 17:15, т. е. спустя примерно час или чуть больше с момента изгнания группы Игоря Дятлова от палатки.
Что же все это время происходило наверху, в районе покинутого туристами лагеря?
Иностранным агентам перво-наперво надо было скрыть следы массового раздевания людей возле палатки и оборудовать сцену преступления таким образом, чтобы создавалось впечатление бегства раздетых туристов непосредственно из палатки. Для этого преступники попытались собрать и внести в палатку вещи, брошенные членами группы под дулами их пистолетов. При этом они допустили как минимум две ошибки, неопровержимо свидетельствующие о насильственном раздевании группы.
Во-первых, в палатке оказались найдены вещи, которые не должны были находиться вместе. О чем идет речь? Туристы после лыжного перехода переоблачались в «домашнюю» одежду и обувь. Снимая лыжные ботинки, они обували валенки либо матерчатые тапочки, а вместо штормовок и «ватников» надевали меховые жилетки и свитеры. Причем понятно, что процесс пере-облачения происходил не одновременно, ввиду явной тесноты палатки. Поэтому оба комплекта одежды — «походный» и «домашний» — никак не могли быть сняты одновременно, какой-то один постоянно должен быть надет. Ибо — зима, и в палатке без работающей печки температура немногим выше «уличной».
Но в палатке дятловцев оказалось слишком много одежды и обуви. Так, в ней были обнаружены поисковиками все 9 штормовок дятловцев, а также 1 меховая и 6 ватных курток («ватников») (т. е. верхняя одежда 7 человек, что отлично согласуется с тем фактом, что верхняя одежда Тибо-Бриньоля и Золотарева осталась на них). Может быть, эти семеро успели облачиться в «домашнюю» одежду? Совсем непохоже, ибо 3 свитера, 2 меховых жилетки и 1 рубашка-ковбойка также оказались в палатке. Еще более поразительна статистика с обувью: 8 пар лыжных ботинок найдены в палатке, но там же осталась и сменная, «домашняя» обувь членов группы — 7 валенок, 2 пары тапочек, 8 пар трикотажных гетров и 7 шерстяных (последние имели нашитые пятки и стельки и также могли использовались в роли тапочек). Если считать, что трагедия группы Игоря Дятлова имеет некриминальную природу, то картина происшествия приобретает черты фантасмагорические — «пугающий фактор» застигает группу в момент ее поголовного переобувания и переодевания. Причем одновременного, что противоречит и жизненному опыту, и здравому смыслу, поскольку все нормальные люди на морозе не делают это одновременно. Даже если считать, что дятловцы готовились ко сну и добровольно сняли «походную» обувь, то все равно никакая «гондола американского аэростата», никакая «снежная доска» или «лавина» не могли побудить туристов перед уходом со склона снять еще и «домашнюю». Они бы так и ушли вниз по склону — в валенках, тапочках и гетрах, но никак не в одной паре носков, подобно Игорю Дятлову.