Торквато Тассо

Аминта: Пастораль

Перевод с итальянского в стихах М. Столярова и М. Эйхенгольца

Вступительная статья и комментарии М. Эйхенгольца

ПРЕДИСЛОВИЕ¹

1.

Итальянское Возрождение, явившееся на смену Средневековью с его авторитарным католически-феодальным строем, носившим международный характер, по самому своему социальному существу было эпохой индивидуализма. И, в силу этого, единство средневекового мировоззрения распылилось в ярком многообразии культур расцветающих городов. Флоренция, Неаполь, Венеция, Феррара - вот носители отдельных городских культур, своеобразие и отличие коих определяется особенностями их социального состава.

Бурная, действенная буржуазно-республиканская Флоренция, видевшая в своих стенах острую классовую борьбу, завершившуюся восстанием "оборванцев", ciompi; Неаполь, оккупированный иноземцами и сочетавший испанскую монархическую деспотию с народной стихией; патрициански-неподвижная и, вместе с тем, купеческо-предпринимательская Венеция; наконец, феодально-княжеская Феррара, досужая культура которой всецело определялась и была приспособлена к потребностям аристократического двора - таково разноликое итальянское Возрождение. Нас интересует Феррара в определенный период ее жизни.

В конце июля 1573 г. в одной из летних резиденций феррарских герцогов д’Эсте, на островке Веlvedere, лежащем посреди реки По, близ Феррары, в присутствии герцога Альфонса II и его двора была представлена первый раз пастораль Торквато Тассо "Аминта".

XVI век - век расцвета Феррары, которая считалась тогда значительным культурным центром северной Италии. В истории итальянских княжеских фамилий, богатой семейными трагедиями и страшными примерами общественного произвола, род д’Эсте особенно отличался жестокостью и разнузданностью. Но - этическая неразборчивость уживалась в них с эстетической притязательностью. И почти шаблонным может показаться замечание, что рукоятка их предательского кинжала была украшена искусным мастером.

Феррарские герцоги считались покровителями искусства и науки. Они приглашали в Феррару поэтов (среди приглашенных был и Тассо), художников, скульпторов, музыкантов. Побуждения к меценатству были многообразны: это льстило их княжескому тщеславию, но это было, вместе с тем, и их потребностью в художестве. Реалист в политике, Альфонс II всю жизнь верил предсказаниям Нострадамуса, с которым он встретился во Франции; он окружал себя в равной мере алхимиками и инженерами. Грубый и мстительный, он вращался среди поэтов и ученых.

Герцогский двор отличался сказочным великолепием; вихрем развлечений стремились создать веселый праздник жизни. И если наряду с театральными представлениями и концертами увлекались состязаниями на звание "рыцаря ордена кошки", которое получал тот, кто без вреда для себя головой убивал привязанную кошку - это говорит лишь за то, что лоск аристократической культуры не мог скрыть грубых инстинктов потомков кондотьери.

В центре феррарского бомонда была красивая, одаренная разнообразными талантами женщина. Своим присутствием она смягчала неудержные страсти. В угоду ей жестокие воины щеголяли напуск. ной меланхолией и старались скрыть свою разнузданность под маской разочарованности. Одетая в тяжелые ткани, например, парчу, с вытканными изображениями птиц и животных - орлов, павлинов, тигров и леопардов, а также с вышитой эмблемой любви или латинским девизом на рукаве, - она являлась перед ними, как какое-то загадочное существо. Ее платье было аллегорично: тот или иной девиз говорил об ее убеждениях, стихотворное изречение свидетельствовало об ее минутном настроении, о том же вещал цвет ее платья, различные ленты, украшавшие ее наряд, головной убор, даже запах духов.

Облик зрителей "Аминты" частью уже выявлен. Оценка художественного значения, семо понимание пьесы Тассо, написанной нарочито для театра, в значительной степени зависит от нашего знакомства с ее зрителями.

В феррарском светском обществе успешно прививалась мечтательность, чуждая непосредственности, считавшаяся с книгой. Цдеалы феррарской знати тяготели к прошлому. Герцоги Феррары старались возводить свою родословную к средневековым рыцарям "Круглого стола". Они стремились подражать былым рыцарским обычаям. В Ферраре еще существовал орден "Золотой шпоры" и обсуждались вопросы рыцарской чести. Рыцарская поэзия находила здесь своих почитателей. Роланд, белокурая Изольда, Тристан, кудесник Мерлин были излюбленными героями феррарской знати.

Творения живших в Ферраре великих поэтов входили в круг эпической поэзии "высокого" стиля. Боярдо читал там своего "Влюбленного Роланда", а Ариосто - октавы "Неистового Роланда". В Ферраре нанисал свою рыцарскую поэму "Освобожденный Иерусалим" Торквато Тассо.

2.

Во второй половине XVI века в Ферраре большим успехом пользовались также пасторали². Успех пасторали объясняется частью увлечением феррарского общества античной поэзией: сюжет пасторали ведь был завещан Грецией. Главное, в пасторали "Аминта" воплотилась греза Тассо³, которая созвучала интимным пережива-

ниям феррарского аристократического общества, - греза о непосредственной любви молодых душ, близких природе. Подобное явление характерно для эпох с утонченной культурой. Переживаниям творца и зрителей или читателей "Аминты" можно найти ряд аналогий в истории мировой художественной литературы. Та же греза была в эпоху эллинизма у Лонга, изобразившего в "Дафнисе и Хлое" пламенное предчувствие любви двух пастушков, среди стад коз и овец, на вечно зеленеющих лугах Лесбоса; и позднее, в XVIII веке, на-ряду с реалистическим зеркалом времени - романом в письмах Шодерло де-Лакло "Опасные связи", отразившим всю бездушную развращенность умирающей перед Великой Революцией феодальной аристократии, мы имеем "Поля и Виргинию", идеалистический порыв Бернарден де-Сан-Пьера, отказ от холодного сладострастия своего времени.

Но само название пьесы Тассо "Аминта" пасторалью - еще не определяет ее характера. Нужно добавить, что "Аминта" - пастораль аристократического общества. "Пастораль", как литературный вид, многообразна; между средневековой пасторалью Адама де-ла Галь "Робэн и Марион", или пасторалью народного происхождения, хотя бы той, что принадлежит полународному поэту начала XVI века Леонардо Месколино, и "Аминтой" - глубокое различие. Любовь пастуха и пастушки, изображенная в "Робэн и Марион", непосредственна, но не "возвышенна". В ней есть комизм, который льстил самолюбию рыцарей, присутствовавших на представлении пьесы ("Робэн и Марион" была поставлена при неаполитанском дворе). Для пасторали Леонардо Месколино характерна непосредственная, но грубоватая чувственность: именно, пастушка, не находя различия между двумя влюбленными в нее пастухами, решается испробовать любовь обоих.

С точки зрения аристократического общества, любовь "благородных" пастухов и нимф "Аминты" -не имеет ничего общего с "грубой и комической" любовью, изображенной в пасторали народного происхождения. Сами названия - пастухи и нимфы - условны как условен и весь сельский быт пасторали. Пастух Аминта оказывается потомком богов.

Аминта - сын Сильвана, 

Отцом которого был Пан, великий 

Бог пастухов...

Пастухи "Аминты" беспечно проводят время, охотясь на зверей; охота же - благородное занятие в глазах феррарского светского общества. Охота для пастухов "Аминты" - не средство к добыванию жизненного пропитания, а - развлечение. Их игры - салонные игры конца XVI века.