- Не сверху вниз, а вбок греби! - продолжала учить ее Яся, поддерживая под ноги. - И ногами двигай! В стороны греби, а не бей по воде!
Казалось, это продолжалось вечность. Тома судорожно двигала руками, при этом ее голова неизменно уходила под воду. В этот момент рука Яси, подныривая под грудь Томы, поднимала ее вверх. Тому охватывало сладкое чувство вперемешку со страхом, она хотела встать на ноги, но Яся мешала ее это сделать, подхватывая ее уже под ноги. Страх уходил, ощущение же сладости оставалось, но тут, голова опять оказывалась под водой. Страх, смывал сладкое ощущение, но на его пути вставала рука Яси и, все повторялось снова. Иногда левая рука Яси покидала грудь Томы, тогда правая охватывала ее за талию и Тома чувствовала себя безопасно висящей над бездной с руками и ногами, медленно двигающимися как щупальца осьминога. Но, стоило ей чуть успокоиться, как Яся отпускала ее и, все повторялось опять.
Когда у Томы начало немного получаться, и она смогла удерживать свою голову на воде, Яся перестала ее поддерживать. Вместо этого, повернула ее к себе ногами и стала двигать ее ноги, показывая как надо ими правильно двигаться. Поняв, что та может увидеть, когда она двигает ногами, Тома сбилась с уже выученного движения и опять ушла под воду.
- На первый раз хватит, - сказала, тяжело дыша, Яся. Видимо первый урок ей тоже дался нелегко. Несмотря на загар, на ее лице тоже, почему-то, проступил румянец.
- Иди, полежи пока, отдохни.
Тома пошла к берегу. Похожее ощущение она испытывала всего один раз в жизни, на своем дне рождения, когда она перебрала наливки, вместе с Дющей и Ясей. Весь мир колыхался и плыл вокруг нее. Волны качали ее, а она качалась вместе с ними. Уже совершенно неотличимые от парного молока, они облизывали ее всю. Но, в отличие от момента входа в воду, эта ласка была теплой и ожидаемой. Она даже сильнее развела ноги, чтобы полнее ощутить ласкающую нежность воды, ее теплоту, и, одновременно, прохладу. На груди фантомно продолжала ощущаться рука Яси, вызывая непонятное томление.
Внезапно она поняла, счастье, если оно есть, то это вот этот миг. Может в жизни еще и будут такие мгновения, но их будет немного и они ни за что не будут лучше этого.
Выйдя из моря, ее качнуло, и она чуть не упала, но удержалась на ногах. Пройдя, покачиваясь пару шагов, она вдруг ощутила, что, хотя волны и их ласка остались позади, но им на смену пришел ветер. Теперь уже он, удивительно прохладный, несмотря на жар солнца, лизал все ее тело, выращивая на них пупырышки. Но особенно чувствовались эти прикосновения грудью и там, между ног. Чтобы лучше ощутить эту ласку, Тома широко расставила в стороны ноги, раскинула руки, подставила все свое тело ветру и солнцу и закричала:
- Я люблю тебя мир!
Солнце ласкало глаза даже сквозь закрытые веки. Тома приоткрыла их и, сразу, чуть не ослепнув, опустила их вниз. Ее взгляд скользнул по кустам... А там... за кустами... стоял, пристально глядя на нее, Костя...
Казалось, весь мир остекленел. И, сквозь этот остекленевший и неподвижный мир беззвучно и невидимо прошла трещина. Тома безучастно удивилась, что еще за трещина, которую не слышно и не видно. И вдруг она поняла, что это не трещина, это кто-то кричит. Еще через мгновение она поняла, что кричит она сама. Этот крик разморозил, замерший было мир. Тома почувствовала как чувство стыда, огромное, всеобъемлющее и нестерпимое, покрывает, сначала весь мир, а потом перемещается к ней и стягивается в нестерпимый ком у нее в груди, угрожая остаться там навсегда. Мир, не смотря на яркое солнце, съежился и почернел. А она сама, развернувшись и, не прекращая кричать, прикрыв грудь и низ живота ладошками, понеслась назад в воду. Ее нещадно подгоняло ощущение, что теперь Костя пялится на ее обнаженный зад.
Она пробежала мимо, уже вышедшей из воды Яси, тоже визжащей и прикрывающейся ладошками, прыгнула в воду и побежала туда, вглубь, пытаясь скрыться от этого, обжигающего все ее тело чувства стыда.
Остановилась она лишь тогда, когда вода сомкнулась над головой, а нога, пытающаяся нашарить дно, его не обнаружила. Наоборот, что-то холодное, когда она пыталась коснуться дна, схватило ее за ноги и поволокло вбок, под воду, не давая ей вынырнуть и вздохнуть воздух. Тома забила руками и ногами, но, кто-то сильный и неведомый продолжал тянуть ее за ноги вглубь.
Тома закричала, лишаясь последнего воздуха, судорожно вдохнула в себя воду и, последними проблесками сознания, ощутила, как кто-то, не менее сильный и свирепый, ухватил ее за волосы и, на разрыв, стал отнимать ее у хватающего за ноги...
Сознание вернулось как-то сразу. Она висела в оранжевом пространстве и не могла вспомнить, ни кто она, ни где она, ни как сюда попала.
Внезапно кто-то резко и безжалостно нажал ей на грудь, причем так сильно, что она непроизвольно выдохнула воздух. Сразу же за этим чужие губы грубо раздвинули ее губы и вдохнули в нее воздух.
Она, дернулась, отвернула голову в сторону и закашлялась, выплевывая воду.
И тут она вспомнила все. С ужасом ощутила, что лежит голая и мокрая на песке, что возле нее сидит Костя, держится за ее груди и целует в губы. Этого ее психика вынести уже не смогла. Взрыкнув, она резко приподнялась и засандалила, склонившемуся над ней Косте, прямо в ухо, да так, что тот не удержался, на корточках, и улетел в песок.
Дождик лениво накрапывал на нахохлившихся и не желающих идти в укрытие девочек. Костя виновато оглядывался на них, но те не удостаивали взглядом, ни его, ни его команду.
Яхта, не успела коснуться берега, а Яся уже спрыгнула в воду, вышла и приняла на руки, прыгнувшую вслед за ней Тому.
- Больше не смей ко мне подходить! Никогда! Сволочь! - не оборачиваясь, громко сказала Тома, и девочки побежали в дом.
Пятница, 26 августа 1977 г, вечер
- Да ты понимаешь, что ты могла утонуть! - Яся безостановочно моталась по комнате и никак не могла остановиться.
Тома недавно проснулась, приняла душ и, теперь, в халате, с замотанными полотенцем мокрыми волосами, сидела истуканчиком на кровати и испугано водила глазами за Ясей
- Да ты понимаешь, что ты уже почти утонула! - Яся остановилась и зло уставилась на Тому. - Тебя же пришлось откачивать!
- Ну, зачем, зачем, ты понеслась в глубину, прекрасно зная, что там течение? Тебе жить надоело?
- Он уставился на меня, - Тома опустила глаза. - Прямо дырку во мне прожег... Подонок!
- Ну, уставился, и уставился, что, из-за этого, без оглядки, в море убегать? Да еще не умея плавать! На меня он тоже уставился, так я же не бросилась в море! А я, в отличие от тебя, плавать умею! О чем ты только думала! - Яся подошла к креслу и яростно откинулась на спинку. Было заметно, что ее потряхивает, а руки слегка дрожат.
- Что с тобой? - испугалась Тома.
- Не знаю, - сбавив тон и, как-то вдруг растеряно, и по-детски, сказала Яся. - Я как проснулась, так сразу представила... представила...
- Меня, с того момента, трясет и трясет, и все никак не отпустит...
Она растерянно посмотрела на Тому, глаза ее расширились и, вдруг, она громко, навзрыд, заревела.
Да, что с тобой? - закричала Тома.
- Ничего, сейчас пройдет... - не смотря на эти слова, губы у Яси продолжали трястись. Дай воды...
Она громко застучала зубами, о край, тут же подсунутой ей Томой, кружки.
- Что ты представила?! - тоже же, чуть не плача, спросила Тома
- Я представила... представила... что ты умерла...
Яся отвернулась, и плечи ее затряслись в беззвучных рыданиях.
Тома, насильно повернула Ясю, взяла обеими руками ее мокрое лицо, которое та старалась увести в сторону, и начала целовать. В закрытые глаза, в губы, в щеки, в лоб, не выбирая.
Целуя она, успокаивающе, шептала ей:
Ну, я же не умерла, ну успокойся Ясенька. Ну, успокойся, пожалуйста. Моя любименькая, моя хорошая, моя самая-самая лучшая. Все же хорошо кончилось. Все живы и здоровы! Ну, перестань! Ну, я же сейчас и сама заплачу, если ты не прекратишь!