– Меня он тоже приглашал в храм, – открылся Септемий.

Лицо Луция загорелось интересом:

– И ты посетил его? Что ему было нужно?

– Я не могу сейчас раскрыть всю полноту нашей беседы. Пойми меня правильно, Луций! – ответил Бибул. – Мне ещё многое придётся осмыслить, чтобы замкнуть цепь логики вокруг его деятельности. Но мне стало совершенно ясно, что он не доверяет Марку Регулу и ждёт от него какого-либо подвоха или сюрприза! И мне совершенно не ясен смысл обрядов, происходящих в храме. Я видел на алтаре вырезанное человеческое сердце! В этом есть какая-то животная дикость!

– Культ храма принадлежит какой-то древней вере, совсем не связанной с пантеоном Юпитера и Юноны. Схожий культ исполняется в храме Молоха в Карфагене. Их что-то связывает. Мой отец говорил как-то, что культ этот пошёл от того телохранителя Ромула, которому он обязан за убийство Рема. Эта личность скрыта временем и покрыта мраком тайн. Известно, например, что он довольно долго жил, но когда он умер и где его могила, никто не знает! Ромул построил храм и стал его понтификом. Начались войны Ромула. Двери храма открывались, когда велась война, и закрывались, когда она прекращалась и наступал мир. Но мир почти не наступал! И Ромул, сложив с себя звание понтифика, занялся переобустройством власти в городе, замыслив провозглашение Республики. Но двери храма уже почти не закрывались, став частью политики города, и Ромул перестал посещать храм. Сенат тех времён не оставил по этому поводу никаких записей. Все, кто пытался разобраться в этом, на протяжении всей истории Рима не могут добраться до правды. Архивы документов скрыты в подвалах храма под присмотром верховного понтифика. Если ты был в храме, Септемий, значит, ты в поле зрения храма и чем-то интересуешь его. Храм Двуликого Януса – это тёмная сторона нашего города и нашего прошлого. Что-то там скрывается, пришедшее из глубины веков. Будь осторожен, Септемий, орден убийц сторожит его тайны!

– Луций, у меня возник к тебе ещё один вопрос! Может, ты что-либо слышал по этому поводу. Не было ли у Катона при рождении близнеца?

– Жена Порция Катона разрешилась двойней, но впоследствии один из близнецов умер. И Порций, чтобы сохранить жизнь второму, покрыл свою жизнь тайной. Он вёл жизнь затворника. В его дом попадал только избранный им круг граждан. А почему ты спрашиваешь об этом?

– У меня появилось сомнение в его смерти! Более того, я его видел! – Септемий внимательно следил за реакций Вульсона.

Глаза Манлия, вспыхнув, оживились:

– Кто знает об этом ещё? При каких обстоятельствах ты его видел?

– Я думаю, он всегда рядом с Катоном. Его адепты носят маски. Кто об этом знает ещё? Я думаю, их сторонники в Сенате знают об этом! И догадывающихся тоже немало. Тот же Регул заметил раздвоение личности Катона! Его вдруг возникающую разнополярность суждений! Его внезапно вспыхивающие совершенно различные порывы! Я же видел его по воле самого Катона! Только не знаю, по чьей воле из братьев? Но мне было представлено его появление как явление Двуликого Януса в его обличье! – В этот момент при произнесении этих слов лицо Луция изменилось, волнение стало ясно проскальзывать по нему. – Сказать правду, я был потрясён представленным! Я не знал, что мне думать и как реагировать! Но, узнав совсем недавно, что орден арканитов состоит из собранных по всему свету близнецов, натолкнулся на эту мысль!

За время повествования Септемия выражение лица Луция Манлия несколько раз менялось. Брови его сошлись от глубокого раздумья, собрав морщины на его высоком лбу.

– Ты мне поведал страшную тайну, дорогой Септемий! Интереснейшие факты! Если Катон скрывает своего близнеца, какие цели преследуют они этим? У меня идут мурашки по телу от мыслей об этих мрачных тайнах! Дело в том, что после смерти Рема Ромул менялся на глазах! У него тоже наблюдалось раздвоение личности. А если предположить, что Рем не был убит, а просто братья решили править вдвоём, поочерёдно? Или здесь кроется иная тайна, разгадку которой мы даже не можем предположить! Септемий, будь очень осторожен! Мы отправляемся на войну, где теперь тебе придётся смотреть не только вперёд, на врага, но, по большой вероятности, и назад! Убийцы могут быть везде. Всё, о чём я сегодня узнал, наводит меня на мысль, что тайны Капитолия скрыты неспроста! Я давно заметил, что победы Республики не приносят радости её народу. Наши земледельцы, опора Республики, разоряются, а земля скупается олигархией практически за бесценок. Не это ли плата за лояльность её в Сенате к ведению этих бесконечных войн Республикой? Присутствие какого-то злого рока ощущается в Республике. Смерть твоего отца, так протестующего против ввоза в Республику дешёвого египетского зерна, разоряющего наших земледельцев, – тому свидетельство!

– Я полностью согласен с тобой, Луций! Честно, когда я шёл сюда, мне и в голову не приходило, что наш разговор откроет для меня столько нового и что я встречу здесь своего союзника по взглядам на политику Республики. Спасибо за беседу и завтрак, Луций! – Септемий встал, очень тронутый откровенностью Луция. – Я постараюсь выполнить твои советы.

– Да, очень хорошо! Потеря твоей жизни не просто плохо скажется на предстоящей кампании, но, самое главное, плохо скажется на расстановке сил в Сенате Республики! И ещё, будь бдителен с Регулом, он может превратить поход в скрытую авантюру, чтобы выйти на первую роль в предстоящей победе, свободно жертвуя для этой цели множеством чужих жизней, – проводил Септемия консул Манлий.

На этом они простились. Бибул отбыл в ставку Регула.

Глава 46

Кассий Кар целый месяц за последние шесть лет предавался домашним заботам, стараясь не думать о предстоящей войне и событиях, связанных с ней. Отец несколько раз разговаривал с сыном о его планах на дальнейшую жизнь. Узнав, что Кассий намерен разыскивать после войны какую-то гречанку, он сильно разгневался и не разговаривал с ним несколько дней. Но чувство отцовской любви и привязанности к своим детям перебороло ревность и обиду к незнакомой девушке, и он перестал сердиться на сына. Они занимались стрижкой овец, выгоном скота на пастбища, объездкой лошадей перед продажей их в города Латиума. Месяц пронёсся, как это всегда бывает, очень быстро и Кассий засобирался обратно. Проводить Кассия вышло всё семейство. Кассий снова облачился в экипировку римского центуриона и выглядел совсем по-иному. В нём снова появилась железная дисциплина солдата, он поочерёдно обнял всех родных – мать, отца, сестёр и брата.

– Береги родовое гнездо, Туллий, – сказал Кассий, – ни в коем случае не продавай наш надел земли. Береги родителей, – шепнул он также ему на ухо, обнимая покрепче.

Кассий подошёл к матери и отцу. Мать вытерла глаза.

– Береги себя, центурион Кассий, – официально приказал отец, – носи военную славу Республики так же бережно, как мать носила тебя в чреве! Храни память о родных местах, где бы ты ни находился. Пусть Юпитер озарит твой путь, а Юнона укрепит в тебе дух! Когда решишь все свои личные вопросы, возвращайся! – Отец положил свою руку на плечо сына. – В путь, сынок!

Кассий вскочил на лошадь. Пустив её крупной рысью, Кассий заметил стоящих вдоль дороги людей, которые вышли проводить его в обратный путь, как провожали своих сыновей, рекрутированных наборами, вследствие разворачивающейся войны. Он с решимостью скакал вперёд, решив не оглядываться, как бы этого ни хотелось. Вот он поднялся на холм и скрылся в виноградниках…

Обратный путь он проделал, как это всегда бывает, намного быстрее, ведь он не имел груза, а для лошади это было ощутимое облегчение. Римские дуплонии делали из меди или железа и весили они прилично, если учесть вес самого Кассия. Не глядя по сторонам и не отвлекаясь на местность, он достиг развилки дорог и направил коня в порт Остии, на окраине которой они договорились встретиться с Массилием в одной из таверн под названием «Огузок Бахуса». Он без труда отыскал эту таверну, являющуюся в этой окрестности чем-то вроде достопримечательности для рыбаков, пропивающих свою выручку от улова, а также заезжих торговцев. Также, здесь часто собирались военные моряки, когда их корабли заходили в верфь для ремонта.