– Мы видим военный флот Карфагена в непосредственной близости к нашему городу. Что это значит? Как нам реагировать на это? – спросил молодой номарх, стоящий на носу триремы.

– Мы прибыли в ваш порт в частном порядке! По делу и интересу самого фараона Птолемея! – ответил Карталон.

– Я вижу корабль нашего жреца Фазилиса, который ходил на Киренаику с визитом! Я хотел бы задать ему вопрос!

Фазилис, услышав своё имя, вышел к Карталону.

– Да, я слушаю тебя, Сакратес!

Номарх заметил жреца и переменился в лице. На его лице промелькнула улыбка.

– Не причинили ли тебе, Фазилис, какое-либо насилие прибывшие карфагеняне? И можно ли доверять им?

– Мы плывём с ними с самой Киренаики, и они более чем дружелюбны! Их поездка носит форму оказания услуги нашему фараону! Они здесь не по своему интересу, а скорее по интересу фараона!

Молодой номарх, удовлетворившись ответом, произнёс:

– Тогда следуйте за мной, уважаемые гости! При входе в бухту будьте осторожны! Справа и слева натянуты цепи, поэтому следуйте при входе в гавань строго за моей триремой!

Трирема медленно отплыла назад и, развернувшись, пошла первой, показывая курс. Карфагеняне столпились у бортов, рассматривая грандиозное сооружение маяка. Он был построен из гранитных отколотых блоков и отделан мрамором. На разных уровнях строения, начиная с первого, стояли группы скульптур различных авторов. А спереди фасада строения стояло, обращённое лицом к городу, изваяние самого Птолемея. Маяк поражал видевших его своей грандиозностью и величественностью! Всё в этом сооружении подчёркивало мощь государства Птолемеев. За маяком глазам карфагенян открывалась сама гавань порта Александрии и слева, на мысе Фариллон, дворец самого фараона Птолемея! Надо сказать, и порт Александрии со всеми работающими и находившимися там людьми замер, наблюдая, как в порт входят галеры Карфагена…

…Корабли медленно занимали левую часть пирса, предназначенную для военных кораблей. Но удивление недолго сковывало жизнь порта, люди, утолив своё любопытство, вернулись к своим хлопотам и работе. Огромный живой организм порта и его гаваней продолжил решать свои повседневные заботы… А в порту, на площадях пристани, продолжились торги и обмен привезённых товаров…

Между тем от дворца Птолемея по выложенной мрамором дороге двигалась большая процессия. Состав её был различен. Впереди двигалась вооружённая охрана, состоящая из пехотинцев и хорошо вооружённых лучников. Позади них величественно двигался эскорт золотых колесниц, блистающих украшениями. Шествие приблизилось… Первыми на военную пристань стали выходить воины в длинных чешуйчатых бронях – это были отборные копейщики, личная охрана фараона. Следом шли воины с овальными щитами и длинными мечами. Это была наёмная галатская пехота, служившая в Александрии стражей. За ними двигались лучники с длинными мощными луками. Войска выстроились фронтом, обращённым лицом к порту и морю, оставив проезд для следующих позади колесниц.

На площадь военной гавани выехала самая большая из всех проследовавших от дворца колесница. В колесницу были запряжены четыре чёрных скакуна, украшенных лентами с золотым орнаментом. На их головах были закреплены расходящиеся в стороны наподобие павлиньих хвостов высокие золотые султаны. Сбруя была отделана красной материей с золотыми и серебряными нитями. Колесница была разделена на две половины. В первой половине находился возница и два воина охраны, а во второй стоял человек в одеянии верховного жреца культа Солнца. Отсюда и вся отделка колесницы, которая должна была символизировать появление и движение Солнца. Человек был высокого роста, с чёрными волосами. Взгляд выражал просвещённую мудрость, благожелательность и интерес. Он сошёл с колесницы и поднял вверх обе руки:

– Солнечный свет и тепло нашей столицы пусть осветит и согреет граждан великого Карфагена! Я вижу среди вас моего хорошего старого друга, лакедемонянина Ксантиппа, и теперь понимаю, что я вам обязан за помощь в прибытии ко мне лакедемонян, так необходимых в моем сегодняшнем положении! Я безгранично благодарен Карталону Барке и всем его соотечественникам, совершившим это плавание!

Речь Птолемея была произнесена спокойным, ровным голосом.

Карталон вышел вперёд и, приложив к сердцу открытую ладонь, ответил:

– Мы, граждане свободного Карфагена, счастливы приветствовать фараона Солнца, совершившего столько грандиозных дел по украшению своего государства и столицы! Птолемей Филадельф с достоинством продолжает дело своего отца, героя, царя Птолемея Лага! Клянусь садами Милгарта! Твой город затмевает красотой архитектуры и его ваяний лучшие столицы мира!

Птолемей захлопал в ладоши.

– Да, мне очень лестно слышать эти слова и сравнения из уст человека, о великих путешествиях которого ходят легенды! О Карталоне Барке теперь не знают лишь дикие племена или слишком удалённые от просторов внутреннего моря народы! Но я предполагаю, что великий путешественник Карталон Барка скоро доберётся и до их стоянок, чтобы удивить просвещённый мир широтой великих помыслов человека в достижении неизведанного! Я приглашаю вас в свой дворец! Мне очень приятно принимать у себя людей, которые знают то, что мне пока недоступно! Прошу, заходите в колесницы! Отбывая на встречу с вами, я распорядился накрыть столы для пира с моими дорогими гостями! Фазилис, присоединяйся к нам! Мы с тобой позже обсудим кое-какие новости!

Птолемей пригласил всех взойти на колесницы. Зазвучали трубы и процессия медленно двинулась в сторону дворца.

Глава 43

Этот день запомнился Сибилле на всю жизнь. День, когда фараон Птолемей и его гости, совершая поездку по Нилу, достигли Гизы. Перед этим они видели многое: храмы и происходящие в них тайные культы. Но когда глазам открылись Великие пирамиды, Сибилла не смогла сдержать восторг от увиденного! Грандиозные сооружения притягивали к себе, их таинственность манила, а когда Птолемей предложил совершить пешую прогулку к пирамидам и войти внутрь их, Сибиллу захлестнуло интересом и предвкушением чего-то особенного. Чем ближе к пирамидам приближалась процессия, тем больше восторга выплёскивалось у гостей Птолемея от открывающейся панорамы.

– Клянусь любознательностью Диониса, я не видел ничего подобного! С самого детства от отца я слышал о грандиозности этих сооружений! Но увиденное превзошло все мои ожидания! То, что мы видим, не укладывается в моем воображении! Как можно было двигать такие блоки?! – вслух восхищался Карталон, глядя на каменный известковый блок размером с колесницу. – Это не под силу человеку!

– Они не двигали их, – объяснил подошедший Фазилис. – Древние жрецы передали на тайных папирусах, что блоки двигались сами! По воздуху.

– Но, если пирамиды строили боги, почему строительство происходило здесь, в песках Гизы? Они ведь могли выбрать и более живописное место? – спросила поражённая увиденным чудом испанка Сибилла.

– В Египте есть много построек богов. И они находятся не только в песках! – подключился к разговору Птолемей. – Посмотри, прекрасная Сибилла, на Большого Сфинкса! Легенды говорят, что иногда он говорит с людьми. Глаза его оживают и светятся голубым светом, а в голове выбранного им для общения человека звучат слова!

Птолемей подошёл к передним лапам Сфинкса.

– И он говорил с фараоном Птолемеем? – спросила Сибилла.

– Нет. Со мной не говорил. А вот с моим отцом однажды беседовал, – ответил, задумавшись, Птолемей, он смотрел в лицо Сфинкса, через минуту продолжил: – Я подолгу стою иногда перед ним! Стою в одиночестве, смотря ему прямо в глаза. Иногда мне кажется, что я вижу, как его глаза оживают и наливаются жизнью, образуя живое око. Он смотрит на меня, но молчит! И его молчание угнетает меня. Легенды, если не врут, говорят, что он беседовал со многими фараонами Египта. А с кем не говорил, те быстро умирали, или лишались трона! Что я делаю не так?!..

Птолемей опять погрузился в раздумье.

– Не стоит над этим горевать, мой фараон! – попытался успокоить его Фазилис. – Он говорил с Сетом, но того убили заговорщики! Когда время придёт, он заговорит с тобой, мой фараон! Это бесспорно.