В этой сфере взгляды Идена также целиком и полностью соответствовали позиции его партии и консервативного правительства. Англия в отличие от Франции всегда хотела видеть Лигу слабой и беспомощной, которая была бы лишь форумом для дискуссий по международным проблемам. В симпатиях к Локарно и в скептическом отношении к Лиге находило свое выражение неизменно отрицательное отношение Англии к идее коллективной безопасности, наблюдавшееся на протяжении ряда десятилетий XX века.
К концу 20-х годов Иден выработал для себя довольно четкую концепцию международных отношений, которой придерживался затем до конца своей политической карьеры. Эта концепция, в которой прагматический подход к проблемам английской внешней политики переплетается с несколько идеалистическими посылками в оценке действий стран и правительств, является весьма примитивной даже с точки зрения ряда ученых буржуазного мира. Иден совершенно не учитывает глубинных мотивов в действиях народов и правительств. Экономические противоречия как одна из движущих сил в мировой политике вообще не принимаются им в расчет.
Он ищет корни всех международных неурядиц и войн в человеческой природе, в настроениях и чувствах народов. По Идену, устранить возможность войны можно, только переделав, видоизменив соответствующим образом "настроения" народов. "Ожидать, - заявлял он, - что Лига Наций изменит человеческую природу в течение одного или двух лет, было бы нелепым предположением". И далее: "Вы не измените при помощи той или иной организации в течение одного дня настроения народов. Для этого нужно время". Подобная смесь прагматизма и идеализма у буржуазных государственных деятелей встречается и в наше время. Но особенно она была распространена в годы, когда развертывалась активная политическая деятельность Идена.
Главное в концепции Идена - его понимание роли и места Англии в мировой политике. Здесь он явный империалист, идущий по стопам многочисленных предшественников в ногу со своей партией. Еще на заре своей карьеры Иден говорил: "Делом первейшей важности является то, чтобы наше влияние как стабилизирующей нации в Европе было сильным", что на деле означало претензию на английскую гегемонию в Европе. Борьбе за эту цель Иден отдал многие годы своей жизни.
В 1925 году произошло важное событие в карьере Идена - он стал личным парламентским секретарем заместителя министра внутренних дел Локер-Лэмпсона. Пост незавидный, сопряженный со многими технико-организационными делами в палате общин и к тому же неоплачиваемый: просто личный помощник, да еще не у министра, а у его заместителя. Однако этот пост дал молодому политику многое.
У Локер-Лэмпсона были хорошие отношения с министром иностранных дел Остином Чемберленом, у которого он сам некоторое время был личным парламентским секретарем. Поэтому когда помощник Чемберлена Ламли уходил в отставку, то Чемберлен обратился к Локер-Лэмпсону за советом, кого взять на его место. Локер-Лэмпсон порекомендовал Идена. Ламли присоединился к этой рекомендации (они были друзьями с Антони еще с университетских лет). Чемберлен, уже составивший мнение об Идене на основании его выступлений в парламенте, прислушался к этим рекомендациям и сделал Идена своим парламентским секретарем. То был важный шаг по пути наверх. Именно он окончательно определил дальнейшую судьбу молодого парламентария. Через 30 лет Иден, вспоминая об этом назначении, напишет: "Я с удивлением думаю сейчас, как быстро двинули меня в политическую стратосферу".
Назначение состоялось в июле 1926 года. К этому времени Иден уже в течение трех лет выступал в парламенте. Его новые обязанности сводились к тому, чтобы быть связующим звеном между членами парламента и министром и сообщать ему соображения депутатов по проблемам внешней политики. В силу этого парламентский секретарь по традиции не может выступать (во всяком случае часто) по вопросам, относящимся к компетенции его шефа. Для Идена это было огорчительно - ведь он уже вошел во вкус дискуссий по международным проблемам.
Однако такое неудобство с лихвой компенсировалось огромными преимуществами, которые давала новая должность. Все биографы сходятся на том, что Идену крупно повезло, когда он был принят "на выучку" к Остину Чемберлену. Молодой политик оказался в центре об- суждения правительственного курса и принятия внешнеполитических решений. Тесные отношения с Чемберленом сулили поддержку этого весьма влиятельного в те годы консервативного деятеля и министра, открывали (в случае если помощник сумеет понравиться министру) перспективу большой карьеры в области внешней политики. Иден обладал всеми данными, чтобы "прийтись ко двору" у Чемберлена (ровный, выдержанный характер, образование, исполнительность, подкупающая внешность), и старался наилучшим образом выполнять свои новые обязанности. Это снискало ему благосклонность Чемберлена, которой он пользовался затем до самой кончины своего покровителя.
Работа у Чемберлена привела Идена в Женеву, в штаб-квартиру Лиги Наций, задолго до того, как он стал министром по делам Лиги Наций. Через несколько недель после того, как состоялось назначение Идена, Чемберлен предложил своему помощнику поехать с ним в Женеву, но за свой счет, ибо жесткие правила Форин оффис не предусматривали финансирования таких поездок для лиц иденовского ранга. Антони не имел тогда возможности принять это предложение, но уже через год он смог сопровождать министра на сессию Лиги Наций.
Тогда Совет Лиги Наций заседал четыре раза в год, и соответствующие страны обычно были представлены министрами иностранных дел. Германия была введена в Лигу в 1926 году, и, следовательно, в Женеве собирались министры всех крупных и средних держав, за исключением СССР и США. Сессия Совета продолжалась неделю, и у министров имелась возможность для частных встреч и бесед друг с другом, которым придавалось большее значение, чем дебатам в Совете.
"Я поехал в Женеву, - вспоминает Иден, - без особого чувства уверенности. Мое настроение можно определить скорее как настороженный интерес, сочетающийся с некоторым скептицизмом". Однако первый вояж в Женеву доставил ему немалое удовольствие. Поездка министра иностранных дел сама по себе была тогда событием. На железнодорожном вокзале "Виктория" министра и сопровождавших его лиц провожали в цилиндрах начальник вокзала и чиновники Форин оффис. В Дувре их встречал, а затем провожал на пароход начальник порта. На французском берегу министра приветствовал мэр города Кале. Затем - переезд поездом до Парижа и непременный обед в английском посольстве. Вечером группа отправлялась ночным поездом с Лионского вокзала в Швейцарию. На вокзале в Женеве прибывших встречал весь штат английского представительства при Лиге Наций. Так было в те годы. Со временем протокол значительно упростился.
Английская делегация остановилась в гостинице "Бо риваж", расположенной на берегу Женевского озера. Это была постоянная резиденция Чемберлена и его спутников во время пребывания в Женеве. Неподалеку от "Бо риваж", в гостинице "Отель де Берже", находившейся на берегу Роны, размещалась штаб-квартира французского министра Бриана. Чемберлен встречался со своими партнерами за ленчем и обедом. На ленч приходил Штреземан, министр иностранных дел Германии. За столом шла беседа о международных проблемах. Присутствовавший на министерских трапезах Антони Иден внимательно слушал. На его глазах делалась "большая политика", здесь он проходил курс наглядного обучения британской дипломатии.
Если личные дела Идена двигались от хорошего к лучшему, то положение в Англии развивалось как раз в обратном направлении. Реакционная внутренняя и внешняя политика правительства консерваторов вызывала все большее недовольство внутри страны. К 1929 году, когда должны были состояться очередные парламентские выборы, по свидетельству английских историков, "страна была разочарована и измучена... и жаждала перемен". Естественно, что консерваторы потерпели поражение на выборах, потеряв 159 мест в палате общин. Лейбористы одержали победу, прибавив себе 28 мандатов. Кабинет Болдуина подал в отставку, и Макдональд сформировал второе лейбористское правительство.