Пьетро встал, подошел к холодильнику и достал очередную банку пива. Сделав несколько глотков, он с задумчивым видом направился к двери. Ландо увидел, как он дважды повернул ключ в замке.

— Эй! Ты что делаешь? — удивленно спросил Ландо.

Беллинцона сунул руку с ключом в карман брюк. Когда он вытащил ее, она сжимала «вальтер».

— Ты сошел с ума, — закричал Ландо.

Пьетро приложил указательный палец к губам, как бы предлагая не кричать.

— Не шуми, парень! Не мешай тем, кто работает…

— Зачем ты взял меня на мушку?

— Я тебя сейчас убью, Ландо.

Ландо показалось, что он превратился в глыбу льда.

— Что я тебе сделал?

Беллинцона почесал затылок.

— Вообще-то ничего… ничего… Клянусь, я ничего против тебя не имею.

— Мы уже больше не друзья? — спросил Ландо, стараясь унять дрожь в голосе.

— Друзья, — ответил Беллинцона. — Но я должен убить тебя.

— За вчерашнее? Ты — сумасшедший! Я ничего не видел. Я не смотрел! Такое могло произойти и со мной!

— Но произошло со мной, — мрачно произнес Пьетро. — И пока ты жив, я не смогу жить дальше.

— Пьетро, — взмолился Ландо, — ты это не сделаешь! Ты не убьешь меня! Услышат звук выстрела! Итало снимет с тебя шкуру! Не делай глупости, старина! Все забыто! Слово мужчины…

Лицо Беллинцоны окаменело.

— Не смотри на меня. Мне не нравятся твои глаза. Повернись!

— Пьетро!

— Повернись!

— Пьетро, не делай глупости!

Едва держась на трясущихся ногах, Ландо повернулся к нему спиной. Он не слышал, как сзади подошел Пьетро и выдохнул ему в ухо:

— Извини, парень… У меня нет выбора.

— Пьетро! — крикнул Ландо.

Он хотел обернуться, но рукоятка «вальтера» со всего размаха врезалась в шейные позвонки. Ландо качнулся и рухнул на керамический пол. Пьетро быстро подошел к двери и приложил к ней ухо. Затем открыл ее и осторожно выглянул в холл. Прислушался. Никого. Совещание наверху продолжалось.

Он закрыл дверь, запер ее на ключ и вытащил из морозильника огромный, килограммов пятнадцать весом, кусок льда. Положив его на край верха холодильника, он подошел к лежавшему без сознания Ландо и ногой перевернул его на спину. Глубоко вздохнув, он снял глыбу льда с морозильника и с высоты своего роста бросил прямо на голову Ландо. В раздирающем душу грохоте куски льда, испачканные кровью, разлетелись в разные стороны. Глыба раздробила Ландо лоб. Беллинцона взял метелку, смел в пластиковый мешок окровавленные кусочки льда и выбросил его в мусорный ящик.

Приподнявшись на носках, он открыл шкафчик над полками с посудой, где хранились продукты. Перед приходом Ландо он положил туда полиэтиленовый мешочек с кусками нарезанного хлеба. У основания полок он осторожно опрокинул табуретку. Подняв с пола неразбившийся кусок льда, положил его в раковину для мытья посуды и открыл кран с горячей водой. Затем подтянул тело Ландо к табуретке, перевернул его лицом вниз и потер раздробленным лбом о плитку пола.

Оставалось сделать последний штрих, чтобы сцена выглядела правдоподобной. Он взял стопку тарелок и положил их рядом с мешочком, в котором лежал хлеб. В раковине отрубил кусок льда сантиметра в три толщиной и пять длиной. Этим куском льда он подпер стопку тарелок. Через две минуты лед растает и тарелки полетят вниз.

Горячая вода полностью растворила орудие преступления, превратив его в воду. Беллинцона в последний раз окинул взглядом свое творение. Было ясно, что Ландо разбил голову, упав с табуретки, когда пытался дотянуться до мешочка с хлебом. Глупая смерть…

Пьетро открыл дверь кухни. Все заняло три минуты. Теперь никакого шума… Неслышно ступая, Беллинцона прошел в дальний угол холла и сел в кресло. Развернув газету, он окликнул Мори:

— Эй! Фолько!

— Что?

— Ты веришь в эту хреновину?

— В какую?

Мори стоял на верхней площадке и смотрел вниз на Пьетро, который показывал ему газету.

— Они пишут, что откопали зерна злаковых, которым больше двух тысяч лет.

— Какие зерна?

Беллинцона открыл рот, собираясь ответить, и в этот момент из кухни раздался грохот бьющейся посуды.

— Что это? — спросил Фолько и вытащил пистолет.

— Оставайся на месте, я посмотрю.

Сжимая в руке «вальтер», Пьетро пересек холл и остановился в дверях кухни.

— Черт! Не может быть!

Мори скатился вниз по лестнице и стал рядом с Беллинцоной. На полу, вытянувшись во весь рост, в луже крови и тысяче осколков разбившихся тарелок лежал Орландо Баретто.

Фолько подошел к телу Баретто и перевернул его на спину.

Когда могильщики собрались забить крышку гроба, распорядитель остановил их движением руки и подошел к Шилин.

— Миссис, хотите проститься с ней в последний раз?

Шилин зарыдала и бросилась в объятия Хомера. Он крепко прижал ее к себе, осторожно гладя рукой по затылку. Глазами подал знак распорядителю. Тут же застучали молотки. Сотрясаемая рыданиями, припав всем телом к мужу, Шилин сжала кулаки и до крови впилась в них зубами. Преодолевая ее сопротивление, Хомер потащил ее по коридору в спальню. С трудом ему удалось усадить ее на кровать.

— Мужайся…

Он стоял рядом с ней, и из его глаз тоже текли слезы. Она в отчаянном жесте обняла его за ноги.

— Ну скажи мне, что это неправда! Скажи!

— Мужайся! — повторил он. — Бог не оставит нас…

— Он уже оставил, — застонала Шилин. — Брошенные!

Он снял очки и протер стекла пальцами. Внизу стоял кортеж автомобилей…

— Пойдем, — сказал Хомер. — Мы должны до конца пройти через наше горе.

Он помог ей встать. Она прислонилась к нему, спрятав лицо у него на груди. Вдруг Хомер напрягся. По коридору прошли четверо мужчин в черном, которые должны были вынести гроб с Ренатой. Прислонившись к стене, во всем черном, рыдала Мануэла. Она машинально взяла Шилин под руку, и они начали спускаться по лестнице, усыпанной цветами.

На улице к ним подошел лейтенант Блеч.

— Я потрясен, сэр… Примите мои соболезнования…

Клоппе кивнул головой и хотел пройти мимо полицейского.

— Мистер Клоппе…

Хомер посмотрел на него невидящими глазами.

— Мистер Клоппе, — быстро и тихо заговорил полицейский, — я понимаю, что это не к месту…

— Говорите, — сказал Клоппе.

— Поверьте, я никогда бы себе такого не позволил, но срочность… Вам угрожали, мистер Клоппе?

— Кто угрожал? — непонимающим тоном спросил Хомер.

— В Цюрихе происходят странные вещи, возможно, даже имеющие отношение к смерти вашей дочери. Я веду расследование… Вам угрожали?

Хомер посмотрел прямо в глаза Блечу и мрачным голосом сказал:

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

Итало был ужасно удивлен, что мафиози может умереть, упав с табуретки. Если бы не два свидетеля, Фолько Мори и Пьетро, Вольпоне Малыш никогда бы не поверил, что такое возможно. Они все стояли вокруг трупа Ландо, когда Юдельман снял трубку зазвонившего телефона.

— Это — Анджело Барба. Габелотти предлагает снова встретиться на прежнем месте. В четыре часа… Согласен? — спросил он, глядя на Итало. И, не дождавшись ответа, бросил в трубку:

— Дон Вольпоне согласен.

Все мгновенно забыли о распростертом у их ног теле. Высшее руководство «семьи» обменялось мимолетными взглядами. В результате произнесенного Юдельманом слова «дон» практически официально узаконивалось для членов «семьи» и для «семьи» соперника признание Итало Вольпоне «крестным отцом» и законным наследником своего брата Дзу Дженцо Вольпоне. Никакой двусмысленности с этого момента быть не могло: король умер, да здравствует король! Итало промолчал, но про себя поклялся вознаградить Юдельмана. С такими мозгами в его лагере «семью» еще ждут погожие дни…

В четыре часа вечера, соблюдая все пункты утреннего рандеву, Габелотти и Вольпоне снова встретились в парке «Долдер». Несмотря на протесты Анджело Барбы и Кармино Кримелло, дон Этторе решил рассказать Вольпоне о предательстве О’Бройна. Делал он это не из-за большой любви к правде или завоевания доверия Итало, а потому, что дальше отступать было некуда. И еще потому, что он подозревал, что Малыш Вольпоне не только в курсе этого события, но уже успел отловить его финансового советника, подвергнуть его пыткам и, ничего не добившись — иначе зачем ему здесь находиться? — отправил его в мир иной.