Вдруг, издав нечеловеческий крик, он бросился к кровати и начал резать одеяло налево и направо, широко взмахивая бритвой и представляя себе, что перед ним находится тело Клоппе.

— Тварь!.. Такую твою мать! Грязная свинья!

Итало катался по постели, прижав к себе подушку, и резал ее до тех пор, пока в руках не остались лохмотья наволочки. Только тогда он замер. Тяжело дыша, хватая воздух широко открытым ртом, он невидящими глазами смотрел в потолок, обливаясь потом. Постепенно его дыхание успокоилось, бритва выскользнула из расслабленных пальцев. Он с трудом встал. Ему казалось, что его тело весит десять тонн. Он прошел в ванную, открыл кран с холодной водой и три минуты охлаждал горевшее лицо.

Насухо вытерев лицо полотенцем, он окончательно пришел в себя; хотел позвонить Юдельману, но его палец жил собственной жизнью, набирая свой домашний номер телефона.

После шестого сигнала трубку сняла жена.

— Анджела…

Голос Анджелы звучал так чисто и близко, что ему показалось, будто она где-то рядом, в комнате.

— Итало…

— Чем занимаешься?

— Я спала. — В Америке было шесть часов утра. — Итало? — голосом, в котором чувствовались тревога и нетерпение, вопросительно сказала она.

— Да…

— Дженцо?!

Вольпоне проглотил застрявший в горле комок.

— Да…

— Итало… Ты уверен…

— Да. Я видел.

Он знал, что сейчас она едва сдерживает себя, чтобы не разрыдаться. Возможно, не столько из-за смерти Дженцо, которого она знала всего лишь шесть месяцев, сколько из-за жалости к нему.

— Трудно в это поверить, — сказала она после долгого молчания. — Это ужасно!

— Сообщи Франческе.

— Да.

— Скажи ей, что я обо всем позабочусь.

— Да.

Теперь он отчетливо слышал, что она плачет. Он почувствовал, как у него самого защипало глаза от слез.

— Я еще позвоню тебе днем.

— Итало?

— Слушаю.

— Нет, ничего…

Итало бережно положил трубку на рычаг, провел тыльной стороной ладони по глазам и набрал второй номер.

Когда в трубке послышался заспанный голос Юдельмана, он сказал:

— Это я…

Даже если бы он позвонил президенту Соединенных Штатов, он не представился бы иначе. Кем бы ни был его собеседник, по телефону он всегда говорил одинаково: «Это я!»

— Дженцо?.. — сразу же спросил Юдельман, и Вольпоне был ему за это благодарен. — Дженцо? — повторил Юдельман.

— Да, — обронил Итало.

— Господи, Господи!.. — закричал Юдельман. — А тело?

— Пока нет.

— Господи!.. Это катастрофа.

— Да.

— А может, есть шанс, что…

— Никакого! И не спрашивай почему… Я чувствую это… Я знаю… Все!

— Что ты решил?

— Я заступаю на его место.

Наступившая в трубке тишина обеспокоила Итало. Ему показалось, что нарушилась связь.

— Моше, ты слышишь меня?

— Да… да…

— Я сказал тебе, что заступаю на место Дженцо.

— Я слышал.

Голос Юдельмана показался ему странным, не его голосом.

— Ты против?

— Нет, нет!

— Чем ты тогда недоволен?

— Нет, нет… Все так неожиданно…

— Я только что приехал из банка.

— Что-о-о?

— Говорю тебе, что только что приехал из банка! Ты глухой? У нас неприятность!

— Итало! Какая неприятность? — трагическим голосом спросил Моше.

— Этот прохвост банкир прикинулся, что ничего не знает. Несмотря на страх, который ему внушали необузданные поступки Итало Вольпоне, Юдельман запротестовал:

— Зачем ты это сделал? Если Габелотти узнает о твоем демарше, он может подумать… он может подумать…

— Что он может подумать?

— Я не знаю… Ты торопишь события… Действуя таким образом, можно лишиться всего!

— Моше!

— Да?

— Ты со мной или против меня?

— Пойми же, Итало! Попытайся понять!

— Со мной или против? — грубо оборвал его Вольпоне.

— Если бы я был против, я не мешал бы тебе делать глупости! — обиженным тоном произнес Юдельман. — Неужели ты мог подумать, что швейцарский банкир «рассыплется» перед тобой бисером, если ты не знаешь номер счета?

— Плевал я на номер, — буркнул Итало. — Я дал ему время до завтрашнего полудня.

— Господи! — застонал Моше.

— Это наши деньги, нет? Из-за них умер мой брат! Ты хочешь, чтобы я отступил?

— Но у тебя ничего не получится…

— Я не собираюсь с ним церемониться!

— Итало! Послушай меня! Умоляю, выслушай! Это очень серьезно… Сиди на месте и жди, я вылетаю. Я сейчас же найму самолет и вылетаю!

— Ты держишь меня за мальчишку? — рассвирепел Вольпоне.

— Итало! У меня есть опыт в подобного рода делах. Я знаю, как надо себя вести в таких ситуациях…

— Я тоже.

— Итало, разреши мне приехать!

— Если в этом будет необходимость, я тебе позвоню.

— И все-таки я вылетаю!

— Попробуй только появиться в Цюрихе без моего согласия! Даю слово, я убью тебя!

— Итало, мы идем к катастрофе…

— Ладно, не лезь в это дело!

— Позволь мне предупредить Габелотти. Иначе он подумает, что мы затеяли за его спиной что-то скверное…

— Забудь эту бочку с прогорклым жиром! Когда я закончу с банкиром, займусь им. Я не такой терпеливый, как Дженцо!

— Итало! В последний раз…

— Закрой пасть!

— Не клади трубку, Итало! Я делаю тебе последнее предложение… Ты доверяешь мне? У меня в Цюрихе есть друг, очень хороший друг… Он уже оказывал Дженцо солидные услуги. Его зовут Карл Дойтш… Он часто работает на нас. Из уважения к памяти твоего брата позволь мне предупредить его… Он очень хорошо знает банкира. Доверься ему. Я сейчас же его попрошу, чтобы он связался с ним…

— Можешь посылать к нему хоть папу римского, мне наплевать! Но если завтра в полдень у меня не будет того, что нужно, я все решу по-своему.

— Плохо!.. Плохо! Силой ты ничего не добьешься!

— Это все, что ты хотел мне сказать? — угрожающе произнес Вольпоне.

— Нет!.. О’Бройн?

— Глухо!

— Он единственный, кто мог… Итало!.. Швейцарцы очень упрямы!.. Ты проиграешь…

— Моше…

— Действовать надо осмотрительно.

— Моше!

— Да?

— Ты мне осточертел!

Итало резко бросил трубку, охваченный новым приступом ярости. Он обвел глазами комнату, выбирая, что можно было бы еще разнести вдребезги.

И в этот момент раздался телефонный звонок.

Дейв Кавано швырнул пиджак на стул и направился в ванную. Отвернув до отказа кран над раковиной, он подставил лицо под мощную струю холодной воды. Он был невероятно зол. Из-за какого-то кретина, который плохо поставил машину на ручной тормоз, — «мерседес» неожиданно выкатился на середину улицы, и таксист не успел затормозить, — он потерял след Вольпоне. Ему ничего не оставалось делать, как возвратиться в отель.

В холле отеля «Сордис» он заметил Патрика Махоуни, внешне погруженного в чтение журнала. Махоуни незаметно поднял глаза и несколько раз моргнул, давая понять, что «дичь» возвратилась в свое гнездо. Новость, естественно, хорошая — далеко этот подонок не ушел, — но где Вольпоне был все это время и с кем встречался?

Те полчаса, которые Дейв потратил, чтобы добраться до отеля, гангстер явно ходил не по музеям. Куда ездил? Что делал? С кем встречался? Капитан Кирпатрик терпеть не мог вопросов, на которые невозможно было ответить. Кавано вынужден был признать, что ответами на эти вопросы не располагает. Он возвратился в комнату.

За все время пребывания в Швейцарии Дейв всего лишь два раза накоротке переговорил с Махоуни да несколько раз они перемигнулись. Он машинально достал «кольт», собираясь почистить его, в силу многолетней привычки, и тут зазвонил телефон. Дейв подумал, что Патрик нашел возможность позвонить ему из холла. Бросив «кольт» на кровать, он снял трубку.

— Слушаю!

Он с удивлением услышал испуганный голос торопливо говорившего человека:

— Это швейцар! Откройте окно и посмотрите вниз. Только что произошло нечто ужасное!

Первой мыслью Дейва было: Махоуни! Он бросился к окну, открыл его и выглянул наружу.