Мы можем дать на это определенный ответ. Мы имеем сведения, относящиеся к самым древним временам, что у всех народов существовала глубокая вера, будто бы некоторые явления природы – особенно редкие – суть предзнаменования, т. е. указания, которыми Божество предваряет людей о грядущих важных событиях, главным образом, о бедствиях. Хотя христианская церковь усиленно боролась с этим воззрением, как вообще со всем наследием язычества, но оно продержалось очень долго и даже не совсем исчезло теперь. Поэтому появление таких редких и заметных феноменов, как большие кометы, всегда связывалось с ожиданием больших потрясений, и уже один их вид наводил ужас на умы простых людей. Впрочем, не много лучше чувствовали себя и ученые. Разгоряченная фантазия наблюдателя рисовала вокруг кометы пламя, мечи, кровь и отрубленные головы, главным образом потому, что война и ее бедствия были тогда у всех на уме. Появление кометы возбуждало все эти представления, которые поэтому и виделись в горящем небесном светиле. Первоначальное происхождение этого суеверия, вероятно, коренится в самых основах некоторых религиозных воззрений человечества. Боги любят людей и, желая предупредить и подготовить их к грядущим бедствиям, посылают предзнаменования в виде необычайных явлений природы. Раз зародившись, такая вера находит значительную поддержку в дальнейших ошибках наблюдения. Устрашенный кометой, человек готов был видеть на ней и вокруг нее всевозможные чудеса, а так как характер видений определялся его фантазией, то, конечно, на первый план выступали образы, угнетающие его дух и стоящие в тесной связи с тем, чего он боится или чего ожидает. Можно с уверенностью сказать, что суеверные опасения постоянно оправдывались, потому что всегда можно было указать на бедствие, последовавшее за появлением кометы, так как бедствия были явлением обыденным.

В 1666 году польский дворянин Станислав Любинецкий написал ученый трактат «Theatrum cometicum», где он доказывает, что за каждым появлением кометы следует столько же счастливых событий, сколько и бедствий, так что нет основания бояться комет. Но только через полвека удалось Ньютону доказать, что кометы суть такие же небесные тела, как и планеты, и что пути их так же поддаются вычислению, как и пути других светил. Только с этого времени слава комет, как провозвестниц великих событий, стала падать, и лишь в наше время утрачена окончательно. Теперь каждая комета, задолго до того, когда ее можно видеть простым глазом, находится в поле зрения телескопов, газеты за месяцы предупреждают публику об ожидаемом появлении, к которому все относятся спокойно, и когда комета появляется, то никто ее не боится, так как все предупреждены и каждый знает, что светило повинуется определенным естественным законам. Вероятно, поэтому кометы и утратили свои страшные физиономии, т. е. ошибки наблюдения более не повторяются, так как предмет наблюдений не внушает более опасения и к нему относятся хладнокровно. Все сказанное о кометах можно целиком отнести и к другим предзнаменованиям и чудесам, т. е. к таким явлениям природы, которые в силу своей необычайности пользовались особым вниманием. Вера в их пророческое значение, зародившись неведомым путем в тьме доисторических времен, находила подтверждение и поддерживалась уже на глазах истории последующими событиями и их неправильным истолкованием. Смысл предсказания всегда подлежал многим толкованиям, тем более, что во многих случаях нельзя было решить, хорошо или дурно происшедшее. Для каждого, кто желал принять знамение на свой счет, конечно, не трудно было найти в последующей жизни какой-нибудь случай, для которого данное происшествие служило будто бы предсказанием. Цицерон в своем небольшом, но интересном сочинении «De divinatione» приводит множество подходящих примеров: «Если у мулицы (обыкновенно бесплодной) рождался жеребенок, из-под жертвенников появлялся уж, или в храме падал щит, или под военачальником спотыкалась лошадь и т. п., то все это признавалось за предзнаменования, немедленно призывался гадальщик и должен был решать, какого рода это предсказание, дурное или хорошее». Цицерон говорит обо всем этом с насмешкою и глубоко убежден, что подобного рода случаи не заключают в себе ничего чудесного.

Против этого решительно нечего возразить, и рассуждение это совершенно согласно с нашими современными понятиями. Однако не следует забывать, что если в наше время вера в предзнаменования пала, то лишь потому, что мы лучше постигли смысл причинной зависимости явлений, и кроме того, мы твердо убеждены, что даже там, где такая зависимость еще пока не вполне выяснена, наука в свое время откроет естественную связь явлений. Если смотреть на каждое событие как на отдельное звено в целой цепи причин и следствий, то представлению о предзнаменованиях, посылаемых произволом божества, не найдется места в этой цепи. Тот факт, что прежде находили возможность связать какое-либо редкое и поразительное явление, напр. комету, с последующими событиями, основан преимущественно на ошибках наблюдений. Так как обыкновенно предзнаменование истолковывалось очень неопределенно и должно было предвещать только крупные события общего характера, то, конечно, в течение ближайших лет весьма не трудно было подыскать факт, якобы предсказанный заранее. Но этим обыкновенно дело не кончалось. По миновании первого ужаса, обыкновенно приступали к разбору предзнаменования, пытались заранее определить роль ожидаемого события и его исход и таким образом переходили к другому виду магической деятельности – к гадательному искусству, уже гораздо более сложному.

Мы знаем, что было много видов гаданий. Определенные предсказания извлекались не только из событий необыкновенных, но и из самых простых. Старались определить будущее по полету и крику птиц, виду молний, внутренностям жертвенных животных и т. д. Явились на сцену гадательные «науки»: астрология, хиромантия, геомантия, кристалло-мантия[64]. Кроме того, думали получить прямые предсказания будущего из объяснения снов, предчувствий и ясновидений в экстазе. Происхождение всех этих «методов» несомненно теоретического, религиозного или философского характера. Халдеи, как бы предчувствуя непоколебимую связь явлений, старались только из настоящего извлечь намеки на будущее, но у европейских народов гадания, по-видимому, основывались преимущественно на религиозных представлениях. Во всяком случае, трудно постигнуть, каким образом все эти искусства могли так долго пользоваться лишь полным доверием? При наших современных познаниях, мы можем точно доказать, что не может быть никакой связи между судьбою отдельных лиц и расположением, напр., звезд, полетом птиц или рисунком в печени быка. Следовательно, гадания, основанные на таких приемах, должны были неминуемо оказываться ложными. Невольно является вопрос, каким же образом могло случиться, что, несмотря на ложные предсказания, гадания и гадатели пользовались таким кредитом во все времена? Прежде всего допустить, что число ложных предсказаний было менее, чем можно было ожидать, так как некоторая часть предсказаний исполнялась благодаря случайным обстоятельствам. Кроме того, необходимо принять в расчет, что различные психические состояния гадателя и гадающего, напр., гиперестезия, гиперемнезия первого, предрасположение к восприятию внушения второго, вероятно, нередко весьма способствовали исполнению предсказаний, несмотря на всю неосновательность методов. Все же огромное число предсказаний оказывалось ложным.