В XVIII в., когда в Швейцарии производство часов достигло уровня промышленного производства с разделением кустарного труда, там около 1760 г. лишь в одной Женеве работало свыше 800 часовщиков. В ту пору многие часовщики перестали маркировать свои изделия своей фамилией, городом или же и датой изготовления, как это было раньше привычно для кустарных произведений.
На часах появились первые коммерческие фирменные знаки. Согласно новым Методам работы производство часов распалось на несколько отдельных фаз — изготовление спускового механизма, передаточного механизма и футляра. Часовщики, которые теперь уже специализировались на производстве определенных деталей, отдавали свою продукцию на монтаж, при котором они одновременно проводили отделочные работы по зубчатым деталям. Затем они забирали свои детали, просверливали в них отверстия для опор, для стрелок, прикрепляли циферблаты и т.п. Смонтированные части затем снова разбирали и подвергали конечной отделке их поверхности, т.е. золочению и полированию. В производстве портативных часов, которым раньше занимались отдельные производственные группы, теперь уже участвовали многие мелкие часовщики. Постепенное объединение часовщиков-кустарей под коммерческой маркой ведущих предприятий непрерывно повышало требования к повышению точности деталей, изготовлявшихся вручную, поставлявшихся частными, технически слабо оборудованными мелкими мастерскими. Все это бесспорно повысило уровень местного часового промысла, который первым в Европе перешел уже с начала XIX в. от устаревшего и трудоемкого ручного производства к полуавтоматическому производству, а затем и полностью автоматизированному производству коммерческого товара.
Не все швейцарские часовые мастерские XVII и XVIII вв. были оборудованы так, чтобы они могли изготовлять комплектные часовые механизмы. Разделение труда в часовой мастерской в процессе производства зависело от профессионального уровня мастеров и подмастерьев и от технического оснащения мастерской, которое, как правило, было тогда достаточно слабым, поскольку большинство нужных ему принадлежностей и инструментов каждый часовщик изготовлял тогда для себя сам. Способ производства некоторых деталей часов, особенно шестерен, трибов, частей спускового механизма и т.п., был весьма сложным. Еще задолго до возникновения машиностроительной промышленности, построенной на современных методах обработки металла резанием, часовщики оказались перед подобной проблемой при изготовлении мелких или даже миниатюрных деталей. Поэтому уже в XVII и XVIII вв. часовщики стали строить остроумно решенные токарные и фрезерные станки, на принципе которых были позднее, более чем через 100 лет, основаны первые крупные металлообрабатывающие станки Модслея, Робертса, Уитворта и др.
Для некоторых часовых мастерских такие производственные устройства оказывались слишком дорогими, а поэтому они изготовляли лишь простейшие детали машин, тогда как все остальные, включая втулки, циферблаты, стрелки, пружины, волоски и т.п., они покупали готовыми. Ювелирные мастерские, специализировавшиеся на производстве втулок, продавали свои изделия широкому кругу часовых мастеров, зачастую живущих далеко за пределами данной страны. Этим можно объяснить подобие формы или почти полное сходство часов, выпущенных под маркой их конечных производителей, собственный труд которых в производстве данных часов составлял лишь небольшую долю всего труда по созданию этих часов.
Если мы намерены проследить форму и стиль корпусов малогабаритных часов, то мы должны начать с цилиндровых пружинных часов, которые начали производить в XVI в. нюрнбергский Генлейн и пражский Цех. Во второй половине XVI в. наступила существенная миниатюризация часов с яйцевидными футлярами. Они были однострелочные, изготовлялись из железа и имели резные и гравированные латунные футляры и орнаменты с декорированными римскими циферблатами со стальной стрелкой. Перед циферблатом вместо стекла были откидные металлические крышки, декорированные надлежащим образом, с отверстиями для непосредственного отсчета времени. Подобные овальные футляры привились в конце XVI в. и во Франции.
Наряду с латунью некоторые часовщики применяли шлифованный хрусталь. Вместе со стекольщиками и граверами они делали из этого материала роскошные прозрачные футляры, красиво гравированные и шлифованные. В этой технике особенно отличались женевские граверы и золотых дел мастера. Однако главным материалом здесь оставалась латунь, иногда облагороженная поверхностным золочением или серебрением. Со второй половины XVII в. систематически возрастала расчлененность форм футляров, что в XVIII в. вылилось в производство подвесочных часов самых разнообразных форм в виде крестов, черепов, музыкальных инструментов, птиц, животных, цветов, книг, сосудов, колес и т.д.
Аналогичность форм мы обнаруживаем в отношении не только футляров, но и орнаментальных элементов, гравированных и рельефных, причем не только на корпусах, но и на циферблатах. Золотых дел мастера, часовщики и художники-столяры даже работали, руководствуясь коллекциями образцов орнаментов, выпускавшихся, например, Хогартом, Чипендалем, Шератоном и Адамом. Наибольшей популярностью у часовщиков пользовался автор таких коллекций Антон Жаккард из Пуантьера.
Отдельным видом орнаментальной техники часовых футляров явилась эмаль горячей сушки. По существу, это не было чем-то новым, поскольку глазурь была известна уже давно во Франции, Германии, Голландии, Швейцарии, а с первой половины XVII в. — частично и в Англии. И здесь приоритет имела Франция и ее художники из Блуа во главе со знаменитыми братьями Хуодо. Эмаль по своему составу является кварцевым веществом, по существу, стеклом, нанесенным в расплавленном виде на чистую металлическую поверхность — золотую или медную, а изредка и на латунную. Эмалировать можно, конечно, и железные и бронзовые предметы. Арабы уже в XIII в. декорировали лаками горячего отжига стеклянные колбы ламп мечетей.
Самая старая техника эмали горячей сушки, использовавшаяся для часовых футляров, называется в специальной терминологии «чамплеве» (champleve). Она заключается в нанесении лака горячей сушки различных цветов в бороздки, выгравированные на поверхности металла. После отжига в печи образуется на всей поверхности твердая стеклянная глазурь. Эмалью украшались футляры и циферблаты.
Несколько иным способом, пригодным лишь для футляров, был так называемый «клуазон» (cloisonne), который отличается от «чамплеве» способом подготовки металлического основания. Ячейки под лак создавались не гравированием, а подготовлялись складыванием тонких металлических полос в нужные узоры. В конце XIX в. большой популярностью пользовался метод «паиллонн» (paillonne) — вплавление золотой фольги в лак.
Первые эмалевые часовые футляры появились где-то в начале XVII в., хотя французские ремесленные художники в Лимогезе еще несколько веков до этого изобрели способ нанесения твердой эмали без горячего отжига. Однако в часовом промысле это открытие не привилось. Примерно около 1630 г. золотых дел мастер Жан Тутэн из Шатодюна ввел рисование на белой подкладочной эмали. С той поры появилось много рисованых видов глазури с портретами, с пейзажными, цветочными и иными мотивами. Многие из таких художественных произведений выполнены именно в Блуа. Искусство эмалирования во Франции достигло своей вершины в произведениях Жана Петито Старшего в конце XVIII в. Максимальный продолжительный расцвет техники лаков горячего отжига был достигнут, однако, в Женеве.
Легкие футляры малых часов-подвесок изготовлялись из тонкого медного или золотистого листа. Чтобы наносимая глазурь сохранялась на детали, необходимо было наносить ее одновременно на обе стороны, иначе при отжиге футляр деформировался бы. Для глазурования циферблатов была создана около 1600 г. особая техника, названная «бассе-тейле» (basse-taille).
На поверхности металлического циферблата гравировали нужный декоративный узор, а затем на всю поверхность наносили тонкий слой прозрачного лака горячего отжига, после чего деталь отжигали в печи. В начале XIX в. распространилась другая техника глазурования, сущность которой заключалась в нанесении лаков горячего отжига на металлическую гильошированную поверхность.