Стоп! Ассистент мысленно себя осадил, как ту норовистую лошадку, на которой недавно катался. Что за сопли?
Имс незаметно тоже вытянул ноги, и теперь они почти соприкасались икрами.
Артур сидел, замерев, ему хотелось орать, чтобы Имс пододвинулся еще немного. Страшный энергетический голод бушевал в нем, голод по тому самому теплу, которое было как чужое золотое лето, – и Артур хотел утащить его себе и не отпускать никогда.
Но он только снова мельком улыбнулся и перевел глаза на экран ноутбука. Ему пришлось самому сделать это неуловимое движение. Легкое, почти незаметное касание. Претензия. Заявление. Приглашение.
Имс некоторое время продолжал копаться в бумагах, потом медленно поднял взгляд. Этот взгляд говорил: «Вот же ты сука!» И одновременно: «А ты хоть знаешь, во что ввязываешься, малыш?» И еще: «Ну и штучка же ты, Артур». И еще: «Артур, если ты в самом деле думаешь, что ты единственный, то я вынужден тебя...»
– Что-то не так? – невинно поинтересовался Артур.
Имс, судя по виду, вполне решился на «наш ответ Чемберлену» и даже набрал в грудь воздуха, но потом решил потратить его на вопрос стюардессе о виски, одеялах и кино.
Принесли и виски с содовой (причем и на Артура тоже – он только пожал плечами и взял холодный стакан), и кучу одеял и подушек, которыми вполне можно было обеспечить небольшой детский дом, и индивидуальные экраны для просмотра фильмов в полете.
***
Приближалась ночь, подлетали к Атлантике. За иллюминаторами где-то внизу, запутавшись в облаках, плыла желто-белая луна и опрокинутым двойником отражалась в стекле.
– Oh God, I do like non-stop flights, – пробормотал Имс, с наслаждением натягивая на себя одеяло. Перед этим он разложил кресло, сделав из него подобие кроватки, и теперь уютно в нем устраивался. Артур кусал губы, наблюдая за ним. Потом тоже разложил кресло, откинулся на подушки. Еще спустя минуту снял галстук и расстегнул три первые пуговицы рубашки. Имс покосился, но тут же сделал вид, что увлечен фильмом.
– Просто семейное ложе, – заметил Артур.
– М?
– Такое количество подушек и одеял провоцирует, – пояснил Артур. – На некоторые вещи.
Теперь настал черед Имса невинно удивляться.
– А как же люди? Тебе нравится делать это публично?
– Они скоро заснут. Но и публично – тоже.
– Arthur please, make a note to HR – to include questions about sexual perversions while hiring GM personal assistant, – сказал Имс.
И, подлец, отодвинулся. Демонстративно.
Артур усмехнулся и стал выбирать фильм.
Конечно, насчет публичности Имс сильно преувеличил – пассажиров на этом рейсе оказалось не так много, и их постарались рассадить подальше друг от друга, так что два ряда спереди и два ряда сзади пустовали. Через полтора часа большинство летевших действительно сморил сон, и стюардессы теперь ходили на цыпочках, переговариваясь щекочущим шепотом.
Обстановка просто навязывала интим, и Артур придвинулся ближе к Имсу под надежным укрытием одеял.
Босс тоже заснул, полусняв наушники. Артуру удалось, наконец, разглядеть это лицо в статике – широкий лоб, густые ресницы, поперечные морщины, темные круги под глазами. Больше всего ассистента, конечно, притягивал рот – совершенно беспардонный, порочный, невозможный для такого прагматика, как Имс. Какой-то даже хамский в своей чувственности. И, конечно, он пробуждал самые неприличные мысли.
Удобный во всех смыслах рот.
Блядь. Артур поерзал в кресле – вот в брюках как раз становилось не совсем удобно. Придвинулся еще ближе и осторожно, указательным пальцем, коснулся края имсовых губ. Погладил. Тихонечко, медленно, замирая, обвел по контуру. Занятие было увлекательнейшим.
И он действительно так увлекся, застряв на губах и взглядом, и ощущениями, и мыслями, что не уловил момента, когда Имс проснулся. Просто почувствовал его тяжелый взгляд.
– Arthur, what the fuck?
Отступать было некуда.
– Тебе в самом деле нужен ответ?
– Damn. Okay. I'll ask – why??
– Хочу.
– Артур... Это же так банально.
– Я не требовал для себя эксклюзивного контракта.
Имс вдруг весь подобрался, сжался даже, перехватил артурово запястье.
– Wanna me to fuck you, Artie??
– Sure, – почти вежливо сказал Артур, хотя его стремительно настигало нечто вроде паники пополам с приливом жуткого возбуждения.
– Ну иди тогда сюда, – прошипел Имс, притискивая ассистента к себе, под одно общее одеяло.
Сердце Артура заходилось – от торжества, страха и сладкой, тягучей истомы.
Они оба были грубыми, нетерпеливыми, целуясь, и у Имса действительно оказался очень жадный, нахрапистый, жестокий рот – и сухие и ловкие, тоже нетерпеливые пальцы, залезшие под рубашку. Он хватал, щипал, тискал, мял Артура, выкручивал ему соски, словно боялся, что вот-вот – и их остановят, или же он злился на себя, или и то и другое. Он кусал и посасывал кожу на артуровой шее, путешествуя от затылка к кадыку и обратно, тихо шептал что-то грязное по-английски, и Артур отвечал молча, языком и губами, тоже скользил пальцами под рубашку, в брюки, гладя, лаская, лизал скулу и подбородок Имса, когда они оказывались близко. А потом Имс быстро засунул руку ему в штаны и быстро и жестко отдрочил, так что Артур даже осмыслить ощущения толком не успел – его просто выгнуло и затрясло, и Имс навалился на него сверху, заглушая непроизвольный стон.
Некоторое время они не отлипали друг от друга, выравнивая дыхание и сердечный ритм. А потом Имс резко отодвинулся, почти брезгливо бросил Артуру одеяло, рывком встал из кресла и, чуть пошатываясь, пошел в туалет.
Артур несколько минут не двигался, приходя в себя, потом вынул салфетки, обтерся и застегнул брюки. Он не хотел сегодня ничего анализировать. Сегодня можно было праздновать победу. Или поражение. Это как посмотреть.
Имс не возвращался слишком долго, поэтому Артур отвернулся к иллюминатору, завернулся в одеяло и заснул.
***
За то время, пока боинг снижался, пока разбирали багаж, пока ехали в такси до отеля, Имс не сказал ни слова, разве что коротко представил Артура принимающей стороне.
Артур сохранял невозмутимое выражение лица. Он решил пока не форсировать события и погрузиться в работу, а после – насладиться столицей нового американского Юга, родиной Мартина Лютера Кинга и Олимпиады 1996 года.
Закончились все его планы тем, что после ужасно суматошного первого дня, сотен новых лиц на секциях и вечеринке в честь открытия съезда («Мы в восхищении, граф», «Еще, еще, надо облететь залы, чтобы почтенные гости не чувствовали себя брошенными», – поневоле вспомнилось Артуру), до головокружения вымотанный ассистент стоял на крыше отеля, опершись на низкую балюстраду, и созерцал быстрый оранжевый закат.
Перед глазами все еще прыгали разноцветные горошины M&M’s – у каждой крупной компании есть свои традиции, а их корпорация сделала негласным правилом отмечать все крупные мероприятия со сладостями, чаще всего драже M&M’s. «На днях рождения компании бывает еще хуже», – с подозрительным подмигиванием сообщил Артуру один американский коллега.
Кроме того, Артур узнал, что его компания-работодатель является крупнейшим коллекционером произведений искусства, включая картины, скульптуры, работы на бумаге, фотографии, керамику и мультимедийные работы. Этой теме уделялось огромное внимание даже в неформальном вечернем трепе после шампанского. Ассистент запоминал все подробности. И улыбался, непрерывно улыбался.
Да ладно, все это ему нравилось, и даже очень – и только Имс выглядел немым укором среди сплошного торжества жизнерадостности. Весь его вид словно бы говорил Артуру: «Ну вот, из-за того, что ты был такой шлюхой, мы...» Именно так трактовал Артур выражение лица босса, каменеющего сразу при появлении ассистента. Конечно, им пришлось общаться, и даже активно, но Имс был вежлив, бесстрастен и лаконичен. Прямо как хорошо воспитанный палач. «Вам удобно? Вот сюда голову подвиньте, пожалуйста, ага, ближе к краю плахи. Я сегодня остро наточил топор, не беспокойтесь».