— Я знал, что вы — один из нас, — счастливым голосом проговорил Клиффорд, — я только ждал когда…

— Идите в комнату своего полувзвода! — строго приказал Мак-Фи.

— Да, сэр! Увидимся позже, Феликс.

— Разумеется, Клифф, — сердечно ответил Гамильтон.

Он последовал за Мак-Фи в зал совещаний, довольный этой краткой паузой, давшей ему возможность привести в порядок бушующие мысли. Клифф! Великий Бог — Клифф! Что, во имя Жизни, делает он в этом гнезде заговорщиков? И почему он до сих пор не встречал Клиффа здесь? Разумеется, он знал почему: для члена одного отделения было крайне маловероятно встретиться в клубе с членом другого — разное время встреч и всякие прочие предосторожности. Гамильтон проклял всю эту систему. Но почему именно Клифф? Клифф был самым мягким и доброжелательным человеком из всех когда-либо носивших оружие. Почему же именно он должен был клюнуть на эту отвратительную приманку?

Гамильтон спросил себя, не может ли Монро-Альфа, подобно ему самому, также оказаться осведомителем, и тоже изумиться, обнаружив его здесь. А может быть, даже и не изумиться — он вполне мог оказаться информированным о статусе Гамильтона, хотя Феликс о нем самом ничего не знал. Но нет — подобное предположение было явно лишено смысла. Клифф был начисто лишен необходимых для этого способностей к лицедейству. Его эмоции всегда лежали на поверхности. Он был прозрачен, как воздух. Актерских талантов в нем не было ни на грош.

— Командиры! Мне приказано сообщить вам великую новость! — торжественно провозгласил Мак-Фи и после паузы произнес: — Час Перемены пробил!

Собравшиеся мгновенно подобрались и насторожились. Гамильтон выпрямился. «Черт возьми! — подумал он. — Корабль отправляется, а я связан Клиффом, этим юродивым!»

— Бурнби!

— Да, сэр.

— Вы и ваш полувзвод — главные коммуникации. Вот ваша кассета. Запоминайте сразу. Будете сотрудничать с шефом пропаганды.

— Слушаюсь.

— Стейнвиц, вашему полувзводу поручена Центральная силовая станция. Возьмите кассету. Харриксон!

— Да, сэр.

Процедура тянулась и тянулась. Гамильтон вполуха слушал с бесстрастным лицом, обдумывая, как выпутаться из своей ситуации. Прежде всего, как только удастся отсюда вырваться, необходимо предупредить Мордана. Потом, если появится хоть какая-то возможность спасти глупца от последствий его безумия, надо попытаться сделать это.

— Гамильтон!

— Да, сэр.

— Специальное задание. Вы…

— Одну секунду, шеф. Кое-что привлекло мое внимание — обстоятельство, которое может оказаться опасным для движения.

— Да? — в холодном голосе Мак-Фи прозвучало нетерпение.

— Один из младших членов, Монро-Альфа. Я хотел бы, чтобы его приписали ко мне.

— Невозможно. Занимайтесь собственным делом.

— Я не нарушаю дисциплины, — хладнокровно продолжал настаивать Гамильтон. — Так случилось, что я знаю этого человека лучше, чем любой из вас. Он рассеян и склонен к истеричности. Это человек с неуравновешенной психикой, но лично мне он предан. И я хочу, чтобы он находился там, где я смогу за ним присматривать.

Мак-Фи нетерпеливо постучал пальцами по столу.

— Совершенно невозможно. Рвение у вас превосходит чувство субординации. Не повторяйте этой ошибки. Более того, если то, о чем вы говорите, правда, то лучше, чтобы он оставался там, где находится сейчас: мы не можем его использовать. Мосли, вы — командир полувзвода, к которому причислен Монро-Альфа. Наблюдайте за ним. И если понадобится — сожгите.

— Да, сэр.

— Теперь вы, Гамильтон…

С упавшим сердцем Гамильтон понял, что попытка выручить Монро-Альфу лишь подвергла его друга еще большей опасности. Однако следующие слова Мак-Фи рывком вернули его к действительности.

— Ваша задача — добиться встречи с окружным Арбитром генетиков Морданом. Сожгите его на месте. И будьте особо осторожны — не дайте ему возможности взяться за оружие.

— Его реакция мне известна, — сухо заметил Гамильтон.

Мак-Фи несколько смягчился.

— Помощь вам не понадобится, поскольку вы единственный, кто может легко попасть к Арбитру — мы оба прекрасно это знаем.

— Совершенно верно.

— Таким образом, обстоятельство, что за вами не закреплен конкретный полувзвод, оборачивается во благо. Представляю, как вы довольны этим заданием — сдается мне, у вас есть и личный интерес, — и Мак-Фи наградил Гамильтона понимающей улыбкой.

«По очень, очень маленькому кусочку», — подумал Гамильтон. Однако сумел изобразить подобающую случаю мрачную усмешку и ответить:

— В этом есть нечто.

— О да. Это все, джентльмены. До моего приказа никому не расходиться, а потом — поодиночке и парами. К своим людям!

— Когда мы начинаем? — отважился кто-то спросить.

— Читайте ваши кассеты.

Гамильтон перехватил Мак-Фи на пол пути из зала.

— У меня нет кассеты. Когда наступает час ноль?

— Ах да… Фактически, он еще не назначен. Будьте готовы в любой момент. И находитесь там, где вас легко найти.

— Здесь?

— Нет. У себя дома.

— Тогда я ухожу.

— Пока не надо. Уйдете вместе с остальными. Давайте выпьем — вы поможете мне расслабиться. Что это была за песенка — о детях космического пилота? Она мне понравилась…

Весь следующий час Гамильтон помогал Великому Человеку расслабляться.

Полувзвод Монро-Альфы был распущен незадолго перед тем, как Мак-Фи отпустил всех по домам. Свое новое положение одного из руководителей, пусть и не ахти какого ранга, Гамильтон использовал для того, чтобы обеспечить им с Клиффордом возможность просочиться наружу одними из первых. Оказавшись на лестнице, напряженный и возбужденный перспективой предстоящих действий, Монро-Альфа принялся что-то восторженно лепетать.

— Заткнитесь! — оборвал его Гамильтон.

— Но почему, Феликс?

— Делайте, что говорят! — свирепо приказал Гамильтон. — К вам домой!

Монро-Альфа надулся и смолк — что, в общем-то, было даже кстати: Гамильтон не хотел с ним разговаривать, пока они не останутся наедине. По дороге он высматривал телефон. На сравнительно небольшом расстоянии — несколько маршей и короткий пандус — они миновали две кабины; первая была занята, на второй светилась надпись: «Не работает». Гамильтон выругался про себя.

Они прошли мимо блюстителя, но Гамильтон даже не надеялся, что сумеет вдолбить в отупевший и мутный мозг смысл своего сообщения. И потому, едва двери квартиры Монро-Альфы закрылись за ними, Гамильтон быстро шагнул к приятелю и отобрал у него оружие прежде, чем тот успел что-либо сообразить.

Монро-Альфа удивленно отпрянул.

— Зачем вы это сделали, Феликс? — вскричал он. — Что случилось?

Гамильтон с ног до головы окинул его взглядом.

— Дурак, — констатировал он с горечью, — непроходимый, законченный, истеричный дурак!

Глава 8

«Ты со мной в первозданном краю…»

— Феликс! В чем дело? Что с вами?

На лице Монро-Альфы были написаны столь искреннее, неподдельное изумление, такая святая невинность, что на мгновение Гамильтон пришел в замешательство. Возможно ли, чтобы Монро-Альфа был таким же правительственным агентом, как и он? И мог ли Клиффорд знать, что Гамильтон является агентом?

— Минутку, — сказал он мрачно. — Какую роль вы играете во всей этой истории? Вы лояльный член «Клуба выживших»? Или проникли в него как шпион?

— Шпион? Вы думали, я шпион? И поэтому отобрали у меня оружие?

— Нет! — яростно возразил Гамильтон. — Я боялся, что вы не шпион.

— Но…

— Послушайте. Я — шпион. Я участвую в этом деле, чтобы развалить его. И, черт возьми, будь я настоящим шпионом, я мимоходом оторвал бы вам голову и продолжал бы свое дело. Вы мне все испортили, идиот несчастный!

— Но… но, Феликс… Я знал, что и вы в этом участвуете. Это послужило одним из доводов, убедивших меня. Я ведь знал, что вы не…

— Ну что ж, я и не! И в какое положение это ставит теперь вас? Где вы теперь? Со мной или против меня?