Шикарный дед, – расчувствовался Эрос, и Ариадна мысленно шикнула на него. Порой неуместность шуточек духа его раздражала.

– Спасибо, дядя.

Девушка осторожно обхватила пальцами рукоять и, стараясь не причинять лишней боли – ровно, неторопливо, но и не медля – вытащила лезвие. За ней толчками потянулась кровь, темная, густая.

– Прости, я сделала тебе больно.

– Иди, милая, не оглядывайся… на меня… Не дай Лиз закончить! Останови ее…

– Конечно, дядя. Я сделаю все для этого, – прикоснувшись холодными, искусанными губами к откровенно ледяному, бледному лбу, Ариадна поднялась. В ее руках хищно серебрилось обагренное кровью лезвие.

Подобраться к покойнику, достававшему Марата, со спины не составило труда – еще через несколько минут с ним было покончено. Подошли к концу и мучения Гордана: когда Ариадна вновь присела рядом с ним, старик уже не дышал. Племянница прикрыла ладонью его бесцветные, древние глаза.

– Жаль, что я не успела тебя полюбить, дядя.

Да, хороший был дедок. Жил долго, не совсем праведно, зато хоть в конце покаялся.

Неслышно подкравшийся Марат боднул ее руку мохнатой башкой так, что ладонь легла меж его ушами.

– Спасибо за поддержку, милые мои, – хмыкнула Ариадн и потрепала густую, жесткую шерсть. – Нам нужно что-то делать с Лиз.

Кончать ее надо.

Оборотень неслышно оскалил клыки.

Похоже, большинством голосов Лиз не оставлено шансов.

– Учтите, я не смогу хладнокровно убить бессознательного человека, кем бы он ни был.

Сказав это, Ариадна поняла, насколько глупо выглядит человек, беседующий с волком, притом обращаясь к нему во множественном числе. Пусть свидетелей у сего казуса и не было, но момент, в самом деле, несуразный. К тому же общаться меж собой Марат и Эрос все равно не смогут, поэтому нужно принимать решение самой.

– Так. Марат, ты пока сторожи Лиз. Если она очнется, не дай ей подняться и привлеки наше внимание. Не ворчи! Ты не можешь в этом обличии общаться, а мне нужно понять, что делать дальше. Ты нам нужен грозный и опасный, а не голый и безоружный, так что не спорь и сторожи.

Волк, недовольно порыкивая, уселся напротив старой ведьмы и принялся буравить ее неприязненным взглядом.

Хороший песик, – ехидно прокомментировал дух.

Хорошо, что он тебя не слышал.

Так что будем делать?

В целом, у нас два варианта – остаться здесь или идти навстречу подкреплению, к выходу из подвала, к дверям замка, а потом и к воротам. Но беда в том, что с собой тащить Лиз – глупо. Здесь мы сможем ее держать в плену, по пути к выходу – нет. Как только она придет в себя, она сможет колдовать, а мне, увы, здесь это недоступно.

Ты что, не смогла выпросить у нее такой же амулетик?

Не смогла, – резко ответила задетая за живое Ариадна. – Она мне не настолько доверяла. И правильно, между прочим, сделала, со своей стороны. К тому же… Степан увидел, что лучший вариант – оставаться здесь.

Почему же он сам тогда ушел?

– Да потому что все его друзья – придурки! – зло, эмоционально воскликнула Ариадна. – Они вряд ли смогут защититься от стражей – колдовство им не поможет, и он это видел! Зоя наверняка уже мертва, и Алексия, она тоже может умереть, и старик, который с ними ушел, и эта трижды клятая Дарья! Ты понимаешь, что Лиз – она подняла своих покойников не только здесь, но и снаружи! Каждый ее воин, мертвый или живой, может противостоять нам, а те, кто ушли, – они перед ними беззащитны.

Ари, – кашлянул Эрос, – я, конечно, все понимаю, но… зря ты сорвалась.

Марат кинул на невесту только взгляд, а Ариадну колотый мороз по коже продрал.

Кажется, он меня только что возненавидел… Но я же не могла иначе! Если бы мы ушли вместе, жертв было бы гораздо больше! При любом другом раскладе = жертв было бы больше!

Да ну, успокойся. Он остынет. Гордан, вон, вопреки бОльшим грехам свою сестрицу любил…

Так то родственная любовь, – вздохнула девушка. – Там люди обречены любить друг друга – семью не выбирают.

Глупости говоришь! Ты своего дядю не больно-то любила. Да и тетку тоже!

Зато маму с отцом – очень. И не перестану любить, даже если узнаю, что они на завтрак ели освежеванных младенцев. С Маратом же… – Ариадна мотнула головой, отгоняя неприятные мысли. – Ладно, потом разберемся.

Остаемся здесь?

– Остаемся здесь, – откликнулась бывшая водяница и покосилась на оборотня. Тот сидел молча, вперившись взглядом в Лиз, словно до ужаса опасался прозевать миг ее пробуждения. Он ни разу за минуты, проведенные один на один, не взглянул на свою нареченную. И Ариадна не понимала, чего хочет: чтобы так и продолжалось или лучше сразу оборвать все нити, увидев в его глазах неприятие, отвращение к себе вместо привычной теплой ласки.

Когда в помещение вломились старые знакомые, Лиз только начала приходить в себя. От шума она мотнула головой, застонала и открыла мутные глаза.

– Следи за ней, – повторила на всякий случай Ариадна, хотя волк успел оценить взглядом, насколько большая компания вернулась к месту своего заключения.

– Подоприте дверь! Быстрее! – скомандовал какой-то рыжий парень, и его приказ быстро выполнили: не прошло полминуты, как в пазы лег толстый, тяжелый деревянный брус.

– А ты кто такой?

– Спаситель твой, – буркнул неизвестный. – У духа спроси, и не морочь мне голову.

– Эрос?..

Пока «старшие» разбирались с именами и главнокомандованием, Леся отлепилась от Николки, сделала несколько шагов до ближайшей стенки и по ней же съехала, уткнувшись носом в собственные коленки. Соседство с трупом ее не волновало. Ее примеру последовал утомившийся Гоша, Дарья аккуратно присела на алтарь, подстелив под мягкое место какую-то тряпку; остальные предпочли искать правду в ногах.

– Ты можешь гарантировать, что с ее смертью заклятье перестанет держать мертвых? – тем временем напирала Ариадна. – Я – нет!

– Ей все равно не жить!

– Она, по крайней мере, имеет право на суд.

– Именем Господа ей вынесен смертный приговор. Здесь нечего обсуждать.

– Какой суд, ты что, рехнулась? Она собиралась нас убить!

– И ты что, сможешь вот так просто взять и перерезать ей глотку, спящей?

Словно в прострации, Леся подняла голову на посторонний шум – сколько времени прошло? А эти люди все еще решают судьбу колдуньи, из-за которой все здесь оказались, из-за одной женщины, подумать только…

Около беспамятной Лиз статуей застыл Марат. Его облик уже не пугал Алексию, как раньше. Мягкий, пушистый, большой теплый зверь, он может защитить, укрыть, обогреть и утешить.

– Зои больше нет, – негромко сказала Леся, поравнявшись с волком. Тот дернул ухом, склонил голову, обозначая внимание, но продолжал пристально следить за приходящей в сознание старухой. – Марат… это же я виновата. Если бы я не потащила ее с собой, она бы осталась жива. Я виновата. Отвечать за последствия мне…

Мутные глаза Лиз остановились на девушке, на ее руках, в которых поблескивало что-то. Сознание отказывалось подчиняться колдунье, мир перед глазами вертелся, но вертелся он вокруг этой блестящей штуки, словно самое важное сейчас сконцентрировалось там, в руках какой-то девки. На смутное серое облако рядом с ней Лиз не обратила внимания; сознание играло с ней в неприятные игры, и это облако вполне могло оказаться фикцией, обманом, миражом. Но – не девка, не опасное нечто у нее в руках.

– Нас разделили сразу. Меня избивали, пытались что-то узнать, но я ведь ничего такого и не знала, но все равно молчала, и меня продолжали мучить. Я… Это было долго, и больно…

Леся вертела в руках кинжал, который подобрала около трупа. Он задумчиво разглядывала его и рассказывала другу о том, что произошло. Как обращались с самой Лесей, как ей было плохо, как болит все ее тело сейчас и как болит душа. О том, как погибла Зоя, она тоже поведала, во всех подробностях.