Таких домов множество, и «приусадебные» скверики большим числом гектаров вливаются в зеленое убранство Москвы.

С посадкой дерева в Москве расходы не заканчиваются, а лишь начинаются.

На улице Горького вдоль тротуара выстроились липы, посаженные в начале 50-х годов. Каждая стоит среди асфальта, в колодце, прикрытом чугунной решеткой.

Подъехала автоцистерна. Рабочие подняли решетку, вычистили накопившийся мусор (почему-то граждане кидают окурки именно сюда), и через резиновый шланг наливают питательный раствор. Ждут, покамест впитается, потом добавляют.

Я стал расспрашивать.

Рабочие ответили:

— Живут эти липы на искусственных харчах. Естественных кормов для них тут нет. Не в том даже дело, что под асфальтовую корку не проходит ни воздух, ни дождевая вода, и земля лежит мертвая. Хуже то, что под этими липами нет даже такой мертвой земли. Вы не видали, как их сажали?

— Не привелось.

— А мы глядели. Ямы для посадки этих лип вырублены в кирпичной кладке. Земли у бедняжек столько, сколько привезли на корнях из питомника, а со всех сторон лежит кирпич. Тут ведь раньше дома стояли, их снесли, когда расширяли улицу, а фундаменты остались. И много в Москве есть мест, где деревья посажены на каменной кладке. Москва, она ведь исстари звалась Белокаменной. На Болотной площади новый сквер стоит на сплошных сводах бывших торговых лабазов… Вот в новых районах ничего плохого про землю не скажешь. Там посадки идут на местах, где отродясь никаких построек не было, а если где и стояли жалкие деревянные амбарушки, так их сковырнули и не осталось никаких последствий. Там дереву расти вольготно. А в центре приходится подкармливать раствором. За каждым деревом ведется индивидуальный уход.

Благодаря уходу деревья чувствуют себя неплохо. Они, правда, не вырастают до такой величины, как на воле, но живут достаточно долго. Липы дореволюционной посадки на улице Воровского и на Ордынке не обнаруживают пока признаков старости.

Разумеется, на уход тратятся деньги.

Я шел с главным инженером Иваном Михайловичем Соколовым по Тверскому бульвару — зеленому и нарядному. Центральная аллея полна гуляющих людей. Боковые заставлены скамьями-диванами с удобными сиденьями и спинками; на них хорошо отдыхать.

Главный инженер сказал:

— Не знаю, можно ли назвать листочки на здешних деревьях золотыми. Но если их отчеканить из серебра, они стоили бы дешевле натуральных. Московский трест зеленых насаждений раньше тратил на содержание одного гектара сорок тысяч рублей старыми деньгами в год — четыре тысячи по новому курсу, не считая стоимости первоначальной посадки.

Я снова потрясен огромностью цифры, и у меня срывается:

— Иван Михайлович! А нет ли тут излишеств? Такая уйма деньжищ!

— Были излишества, — ответил инженер, — и выносились решения об экономии. Меньше начинают сажать цветов. Но вообще-то без расходов не обойтись. Требуется уход, иначе бульвар захиреет. Давайте присмотримся к возрасту деревьев! Вот эти липки и вязы совсем молоденькие, посажены после войны. Тополя и лиственницы — рослые, да тоже молодые. Ясенелистным кленам лет по тридцати, от силы по сорок. Стало быть, посажены они при Советской власти. Там видны старые дубы и липы — наследие царского режима. Но много ли их? Пересчитаем!

Попробовали посчитать. Оказалось, что не менее 90 процентов деревьев посажено в советский период. Вначале это кажется мне невероятным. Я хожу по Тверскому бульвару больше сорока лет, всегда вижу его свежим и зеленым, никогда не замечал никаких изменений, не помню, чтобы бульвар закрывался на капитальный ремонт. Когда же посадили деревья? Тем не менее факт есть факт. Деревья молоды, посажены именно в те годы, когда я ходил по бульвару, и произошло это как-то незаметно.

— В этом как раз и заключался хороший уход, — поясняет Иван Михайлович. — Если дерево умирало, его срезали, сажали новое. Текущий ремонт производился настолько регулярно и своевременно, что бульвар все время оставался свежим и зеленым. А это стоит денег. Кроме того, много средств расходуется на благоустройство и чистоту… Да вы не пугайтесь: не все гектары обходятся по четыре тысячи. В ведении треста зеленых насаждений находятся самые важные объекты — Александровский сад, Бульварное кольцо, Лужники. Большинство скверов принадлежит районным Советам и те тратят на гектар вдвое и вчетверо меньше. Вообще стоимость содержания снижается от центра к периферии, по направлению к самородным лесам, где деревья размножаются и вырастают сами. На загородные парки мы тратили в новых деньгах по шестьдесят рублей, на пригородные леса по десять рублей на гектар. Но сейчас обстановка в подмосковных лесах складывается иная. Они тоже начинают требовать большого ухода. Десяти рублей теперь уже мало. Нас поругивают за то, что плохо ухаживаем за пригородными лесами, и упреки эти обоснованны. Надо дело улучшать, тратить больше труда, расходовать больше денег. Задаром ничего не сделаешь.

Один мой знакомый, увидев новый сквер перед Киевским вокзалом, сказал:

— Правильно сделали! Киевляне, приезжающие в Москву, первым делом должны видеть зелень. Нам не следует перед ними ударять лицом в грязь.

И верно. Киев издавна считался самым зеленым городом нашей страны.

Не в том даже дело, что в нем зелени много, но очень уж она бросается в глаза. Если спросят, что в Киеве находится в самом центре, на самом видном и выигрышном месте, — придется ответить: парки.

Киев расположен на неровной местности, изрезанной логами и оврагами, причем улицы лежат по большей части в логах, а холмы заняты парками.

Как это ни странно, лога понижаются не к Днепру, а в обратную сторону — к маленькой речушке Лыбеди. На берегу же Днепра стоит могучая гряда высоких холмов. Расположившись на этой гряде, парки возвышаются над городом и тянутся вдоль его главного фасада, потому что иначе, чем фасадом, днепровский берег не назовешь.

Много в парках красивых дорожек. Самая любимая народом — та, что идет по самому краю крутого обрыва. Склон к реке тоже засажен деревьями. Снизу к вам тянутся верхушки пирамидальных тополей. Такие они легкие, гибкие и нежные; кивают при малейшем дуновении ветерка, словно метелки из мягких зеленых перьев.

А глубоко внизу вьется серебряная лента Днепра. Так глубоко, что идущие по реке пароходы показывают вам не борта, а крыши. И кажутся они совсем маленькими. За рекой уходит вдаль зеленая равнина с синими островами лесов.

В принципе то же самое, как в Москве на Ленинских горах. Но учтите, что в Киеве гора выше, склон ее круче, парк гуще, река шире, воздух прозрачнее, украинское солнце ярче. Природа кажется здесь богатой и величаво прекрасной.

Неплохо озеленены и улицы Киева. Посажено много каштанов. В этом дереве все крупно и красиво. Само оно зеленый шар на ножке, листья — раскрытые веера (семь листков расходятся в стороны из одной точки). Весной деревья украшены стоячими белыми свечками соцветий; осенью на ветках висят бледно-желтые лимончики, утыканные иголками. Этот род каштана, что разводится на киевских улицах, не дает съедобных плодов, зато он самый красивый.

Еще более богаты зеленью города Средней Азии и Южного Казахстана.

В Алма-Ате, например, на каждого жителя приходится по 60 квадратных метров зеленых насаждении (в Москве всего 14).

Когда я впервые попал в Алма-Ату и ехал с вокзала в гостиницу, дорога все время шла по аллеям среди зеленых деревьев. Мне казалось, что едем мы пока по какому-то дачному предместью, а сам город будет где-то впереди. И очень я удивился, когда шофер остановился и сказал: