Точно так же протекает состязание с осиной. Бойкая осина тоже заселяет вырубки в еловых лесах, но потом появляется ель и тоже побеждает захватчицу. Борьба в тайге жестока, и конечная победа дается не тому, кто быстр, ловок и пронырлив, а тому, кто стоек и живуч. Поэтому на всем протяжении тайги от Балтики до Тихого океана главенствуют хвойные породы.

Учение о смене пород было изложено классиком лесной науки Г. Ф. Морозовым. Ход смены пород подмечен вековыми наблюдениями нашего народа. Попытки скептиков доказать, что процесс идет иначе и не приводит к господству хвойных пород, несостоятельны.

На вырубках Кавры мы видим только начальную стадию смены пород. Окончательный результат придет через несколько десятков лет. Но есть места, где итог виден сейчас.

У меня хранятся в коробке куски древесного угля. Я выкопал их из-под корней столетней ели на участке Тузим в Пермской области, в пятнадцати километрах от Камы.

Там в лесу видны на земле круги, отороченные канавами. За один день я нашел десяток кругов. Все одинаковой величины, все по сто больших шагов в окружности. Я старался шагать пошире, но не думаю, что шаг был равен метру. Ясно, что не сама природа создала эти круги, а сделаны они человеком, но когда-то очень давно, потому что канавы заросли таким же плотным слоем мха и черники, как и вся окружающая земля. Да что там мох и черника! Местами канавы уходили под корни елей и продолжались с другой стороны — значит, и елки-то поселились здесь, когда уже существовали эти канавы и круги.

А круги взялись вот откуда. Здесь в былые времена велись куренные рубки для выжига угля. Поблизости находятся Пожевской, Елизавето-Пожевской и Манкорский металлургические заводы, основанные еще в XVIII веке. Они работали на древесном угле.

Весь лес в Тузиме был сплошь срублен. Бревна складывались стоймя в большие круглые кучи, засыпались землей, поджигались и долго тлели при минимальном доступе воздуха, превращаясь в уголь. После остывшие кучи разгребали и уголь увозили на заводы. Остались только горелые круги с золой да с угольной крошкой.

Сейчас и в кругах и между кругами стоят совершенно одинаковые ели. Никто их не сажал, сами выросли от налетевших семян. Корни елей расходятся во все стороны по самой поверхности земли. Я копнул лопатой и разыскал под корнями довольно крупные угли. Примечательные угольки: ведь никто их под корни не подкладывал, сама елка выросла на углях. Потому и положил в коробку, сохранил.

История елового леса на участке Тузим вполне ясна. Возьмем из-под мха и черники пробу земли с кусочками угля, посмотрим, чем посыпала природа обгорелый круг. Падали сюда семена, увядшие листья, хвоинки, и все это сгнило, превратилось в мать сыру землю. Но не сгнивают угли и не гниет еще одно вещество — цветочная пыльца. Цветочную пыльцу разных растений легко распознать по внешнему виду под микроскопом. В нашей пробе много березовой пыльцы, стало быть, береза прежде была. Теперь березы нет, всюду чистые еловые древостои.

Хороший лес лучше, чем в девственной, никогда не рубленной тайге. В северо-восточной части Пермской области есть много первобытных ельников. Те примерно такие же, как на Мезени, разновозрастные, невыгодные для лесоразработок. На одном и том же гектаре встретишь и мертвый сухостой, и здоровые деревья, и молодой тонкомер. В Тузиме лес хорош. Тут нет ни одного умершего дерева, ни одного старого инвалида, нет ни гниющего сухостоя, ни маломерных недоростков; все деревья здоровые, ровные по величине, почти одновозрастные: самой молодой ели — сто лет, самой старой — сто тридцать. Все годятся в дело, ни одну не выбросишь. Очень выгодный лес для лесорубов.

При мне в Тузиме работали лесорубы Городищенского леспромхоза. Возраст деревьев удалось определить точно подсчетом годовых колец на пнях.

И при мне же работали лесоустроители, лесные таксаторы. Запас древесины исчислен в двести пятьдесят кубометров на гектаре. Очень неплохо для тайги. В той же Пермской области в девственных ельниках бывает меньше двухсот.

Таким образом, смена пород с первоначальным зарастанием куренных вырубок в Тузиме березой и с последующим вытеснением березы елью не привела к порче леса.

Однако в смене пород есть невыгодная сторона. Уже говорилось, что в Тузиме на одном и том же гектаре есть ели в сто и в сто тридцать лет. Это значит, что медлительной природе понадобилось целых тридцать лет на обсеменение участка елью. Вот сколько времени потеряно!

Далее ель, подселившаяся под полог березы, долгое время жила в угнетении при недостатке света и росла замедленно. Тут тоже произошла потеря в скорости роста. Годовой прирост давал два кубометра древесины на гектаре. А ель способна на более быстрый рост, если живет не в угнетении.

Искусственные посадки ели в Лесной опытной даче Тимирязевской академии в Москве в тридцать лет дают двести кубов на гектаре, а в пятьдесят лет — четыреста кубов. В последнее время посадки ели получили широкое распространение в Московской области, и всюду получен такой же большой прирост. Мнение об ели, как о породе, растущей медленно, оказалось неправильным. Оно сложилось только потому, что до сих пор наблюдали самородную ель, выросшую в угнетении. Ель, освобожденная от угнетающего полога, растет быстро и дает в год по восемь кубометров прироста на гектаре.

В настоящее время имеется несколько миллионов гектаров вырубок, заросших березой и осиной, но с еловой начинкой внутри. Березняки и осинники появились на вырубках военного времени и в центральных областях, в том числе и в Московской. В этих областях с развитым лесным хозяйством производится реконструкция молодняков рубками ухода: осину и березу удаляют, ель выходит на свет.

В некоторых случаях оказывается более выгодным другой путь. Можно собрать два урожая: довести березу до спелости, осторожно ее срубить и оставить для дальнейшего выращивания нижний еловый ярус. При таком способе каждый гектар леса дает наивысшую продуктивность.

В отдаленных таежных районах рубки ухода и двухприемные рубки нам пока не по силам: людей нет. Там придется ждать естественного исхода борьбы между елью и березой, при этом много деревьев отомрет, свалится и погниет, а в конце концов будет то, что мы видим на куренных рубках Урала, где выжигался уголь.

В смене пород есть и, бесспорно, выгодная сторона. Опыт Западной Европы показывает, что непрерывное выращивание на одном земельном участке нескольких поколений одной и той же древесной породы истощает почву. При смене пород почва обогащается. Особенно благотворно действует на почву обильный листопад березы и осины, дающий много перегноя.

Если по-настоящему заботиться о сохранении природы, то надо считать смену пород положительным явлением.

Но отдаленные перспективы всегда мало беспокоили людей. Все внимание направлено на ближайшее будущее. Нам некогда ждать, мы заинтересованы в скорейшем выращивании наиболее ценных для строительства и промышленности хвойных деревьев. Правильно это или неправильно, дальновидно или недальновидно, но вся наша лесохозяйственная политика направлена сейчас на предотвращение смены хвойных пород на лиственные. Такая задача ставится перед лесорубами и лесоводами. В данном случае исходят из предположения, что запаса почвенного плодородия хватит на выращивание одного поколения, а дальше будет видно.

Лес на вырубках вырастает и без всяких стараний с нашей стороны. Такова биология леса. Но природа не считается с нашими интересами, и если мы хотим, чтобы росло то, что нам требуется, надо регулировать лесовозобновительный процесс.

После многих трудностей, пережитых в суровое военное время, жизнь и экономика страны начали приходить к мирной норме в 1947 году. В тот год провели денежную реформу, изъяли из обращения обесценившиеся денежные знаки, отменили хлебные и продуктовые карточки. Трудности еще не кончились, но уже наметились пути к облегчению жизни людей.