Но все-таки можно ли умозаключать от мышления к бытию? Нет, нельзя. Проект самолета не есть ещё самолет. Продовольственная программа - это еще не полные полки магазинов.
Так мы отвечаем сегодня. Но и тогда онтологически доказательство бытия бога встретило немедленную, почти критику. Некий проницательный монах из монастыря Мармутье близ Тура по имени Гаунилон, ознакомившись с сочинением Ансельма "Прослогион", тут же при свете лампады или свечи написал "Книгу в защиту безумца", в которой фактически взял под защиту того самого безумца, который безумен именно потому, что утверждает, что бога нет. Мысль, писал умный монах, отлична от бытия, а бытие отлично от мысли. Мы можем мыслить несуществующее. Вот в этом весь вопрос! Можем ли мыслить несуществующее? Вспомним Парменида, который утверждал, что небытия нет, потому, что оно немыслимо и несказанно, ибо, мысля небытие, мы его тем самым превращаем в его противоположность - в бытие. Но Парменид, видимо, не различал три рода бытия: собственно бытие, бытие мысли и бытие слова, иначе говоря, бытие в качестве бытия, бытие в качестве мысли и бытие в качестве слова. Бытие в качестве слова не влечет за собой бытие в качестве мысли. Сколько у нас слов без понятий? Не имеющих смысла. Мы ведь живем в основном на уровне слов. Мы живем в стихии слова, мы убеждаем словами, мы оскорбляем и одобряем, хвалим словами, мы поднимаем большие массы людей на социальные действия словами, которые часто не имеют никакого смысла, которые не определены. Но на уровне смысла народные массы поднять трудно. Смысл убивает действие. Слово действует непосредственно на наши эмоции, а через него на волю, а через волю вызывает реакцию действием. На этом основана социальная мифология.
Также нельзя умозаключать от бытия в мысли к бытию в бытии. Можно мыслить и несуществующее. Гаунилон в своей книге привел такой пример: из такого понятия, как "совершенный остров", не вытекает, что он где-то существует. Так же и представление о высшем существе не есть оно само.
Критика Гаунилона казалась такой убедительной, что католическая церковь не приняла на идеологическое вооружение ансельмово доказательство. Современный неотомист Массия прямо пишет в своем курсе истории философии, что доказательство бытия бога Ансельмом не верно принципиально. Не логика имеет приоритет перед онтологией, а онтология перед логикой. Нельзя переходить от логического порядка к онтологическому, от связи идей к связи вещей. Бытие имеет первенство перед, мыслью, а не мысль перед бытием. Массия как неотомист следует в этом схеме Фомы Аквинского (о котором мы скажем ниже), схеме, восходящей к Аристотелю. Бытие - не просто мысль человека и даже не мысль бога. Нужен еще акт творения. Сами по себе мысли бога до актa творения не были еще бытийны. Но у Аристотеля не было учения об акте творения. Это уже добавка христианских теологов. Но и Аристотель, в отличие от Платона, учил о приоритете бытия перед мышлением этого самого бытия. Онтологическое доказательство бытия бога Ансельма Кентерберийского было отвергнуто не только католиками, но и протестантами. В XVIII в. его подверг критике лютеранин Иммануил Кант. Его критика, в сущности, совпадала с критикой Гаунилона. Бытие из мысли не следует. О том, что что-либо существует, может сказать нам только опыт, внешний опыт, показания наших органов чувств. Кант заключил мышление в границы опыта. Всё, что выходит за границы всякого возможного опыта, сомнительно. 3десь можно доказать, что что-либо существует, но можно с равной логической убедительностью доказать, что это же и не существует.
Но вернемся в XII век, к Ансельму в его резиденцию в Кентербери близ Лондона. Ансельм - "реалист". Ансельм думал, что универсалии предшествовали "вещам" как мысли творца до творения мира, так что Ансельм не просто "реалист", но "крайний реалист". Эта позиции Ансельма органически связана с его доказательств бытия бога. Мышление до бытия первично. Но он не учитывал необходимость волевого акта творения вещей богом в соответствии с этими универсалиями. Пока бог мыслил мир, только его мыслил, мир еще не существовал. Необходим волевой акт творения.
Абеляр. Ансельму по многим линиям противостоял Абеляр - критик также и Гильома из Шампо. Это опять-таки француз. Пьер Абеляр жил в конце XI - первой половине XII в. На переходе из века в век ему было всего 21 год. Он родился в 1079 г. в Бретани на севере Франции. Он происходил из французской дворянской семьи. Он прожил 63 года и умер 21 апреля 1142 г в монастыре, куда он был задолго до этого сослан за свои взгляды, объявленные ортодоксами ересью.
Абеляр продолжил традицию раннесредневекового номинализма. Правда, его учителем был не только номиналист Росцелин, но и "реалист" Гильом из Шампо, но Абеляр отнёсся к последнему резко критически. Вообще говоря, Абеляр затмил своих учителей.
Для своего времени этот французский дворянин был образованнейшим человеком. Он хорошо знал античную философию в том объеме, в котором она тогда была доступна. Эта доступность была очень, однако, ограниченной. Ведь раннее средневековье не знало большинства сочинений Аристотеля (ни "Метафизики", ни "ФИзики", ни "О душе"). Абеляр знал "Тимей" Платона и два логических трактата Аристотеля.
Абеляр получил всеевропейскую известность кик великолепный мастер диспута, послушать его приезжали из отдаленных уголков Европы. Но, конечно, Абеляр говорил как ученый только на латинском языке, на языке науки.
Абеляр имел учеников больше, чем учителей.
Один из его учеников - средневековый республиканец, антипапист Арнольд Брешианский. Он поднял и возглавил восстание в Риме против власти пап и создал в Риме республику, которая продержалась целых пять лет. Однако все кончилось трагически. Республику разгромили, Арнольда же повесили, сожгли и пепел бросили в римскую реку Тибр. Ни сочинений, ни писем Арнорльда Брешианского не сохранилось.
Выдающейся для своего времени женщиной была ученица Абеляра Элоиза, которая в отличие от других своих сверстниц, умевших только прясть и шить, любила читать книги, в том числе и философские. Любовь Абеляра и Элоизы кончилась для них трагически. Оба они ушли в монастырь. Однако они переписывались, и эти письма сохранились.
Абеляр - автор значительного числа оригинальных иноязычных философско-теологических сочинений, принадлежат: "Введение в теологию", "Христианская теология", "Познай самого себя", "Да и нет", "Диалектика". Есть у него и автобиографическая повесть - "История моих бедствий". А бедствий у него много. Помимо того, что он был изувечен дядей Элоизы (это бедствие Абеляра-человека), Абеляр-философ при жизни осуждался двумя церковными соборами (Суaссонским в 1121 г., напомним, что более ранний собop в Суассона осудил в 1092 г. номинализм Росцелина; этот собор, т. е. съезд католических высших иерархов, осудил книгу Абеляра "Введение в теологию"; затем учение Абеляра было накануне его смерти осуждено Санским собором в 1140 г.). Абеляра осудил и римский папа Иннокентий II.
Абеляр - представитель ранней городской культуры. Фридрих Энгельс писал, что у Абеляра главное не столько само его учение, сколько сопротивление авторитету церкви, "вечно возобновляющаяся борьба против слепой веры" (Архив Маркса и Энгельса. М., 1948. Т. 10. С. 300.). И в самом деле. Если для ортодокса Ансельма несомненен авторитет веры перед разумом ("верю, чтобы понимать"), то для Абеляра несомненна противоположная формула: "понимать, чтобы верить". Между этими двумя формулами принципиальная разница. Можно верить только в то, что познано интеллектом, понято разумом. Вера - функция знания, а не знание - функция веры. Нужно, думал Абеляр, исследовать сперва разумом само содержание религиозного тезиса, а затем уже решать, верить в него или не верить.
Цель познания - в достижении истины. В связи с этим французский философ, придавал решающее значение в познании диалектике как искусству отличения истины от лжи. Однако рационализм Абеляра схоластическо-теологический. В центре его внимание - доказательства христианских догм, то, во что и так следовало верить. Он думал, что все положения христианской веры могут быть доказаны разумом. По крайне мере Абеляр пытается рационально, разумно истолковать такую явно "сверхразумную" догму христианской церкви, как догма Троицы, где единица отождествляется с тройкой. На это направлена его "Диалектика".