Вернее можно судить о распределении доходов по статистике налога на квартиры в больших городах, особенно в Париже. На основании этих данных богатый класс в Париже, платящий за квартиры свыше 3000 франков официальной оценки или 4000 в действительности, что приблизительно соответствует доходу от 32000 франков, заключает в себе не более 14858 податных лиц; из них 9985 имеют доход от 32000 до 64000 франков, 3049 — от 64000 до 130000 франков, 1413 — от 130000 до 266000 франков. Вообще, по исчислениям Леруа-Болье, очень богатый класс, состоящий из лиц, имеющих свыше 133000 франков дохода, представляет 3/1000 всего парижского народонаселения, богатый класс с доходом от 32000 до 133000 франков составляет 20/1000, зажиточный класс с доходом от 6000 до 32000 франков — 96/1000, средний класс с доходом от 2400 до 6000 франков — 197/1000, наконец, маленькие доходы ниже 2400 франков принадлежат двум третям всего народонаселения.

Таким образом, как и следовало ожидать, количество богатых лиц уменьшается по мере увеличения состояния; разрыва на две противоположные крайности не видать. И при всем том количество зажиточных людей так ничтожно, что, по исчислению Леруа-Болье, если бы государство вздумало конфисковать все доходы свыше 7000 франков и распределить их между остальными, то доля последних увеличилась бы не более, как на 10 или на 12 процентов. То же самое прилагается и к Германии. В Пруссии исследования о подоходном налоге дают возможность определить и самое движение доходов. В течение шести лет, от 1872 до 1878 г., народонаселение в Пруссии увеличилось на 7 1/2 процентов, а доходы на 16 процентов. Но в особенности это улучшение постигло мелкие и средние доходы. Класс людей с скудными доходами (ниже 525 марок) увеличился с 6242000 на 6664000, то есть около 7 процентов, средний же доход человека поднялся с 202 марок на 210, то есть почти на 4%. Разряд лиц с мелкими доходами от 525 до 2000 марок с 16217000 человек возвысился до 17390767, то есть тоже приблизительно на 7%, средний же доход в этом разряде поднялся с 245 марок на 254 (около 3,7%). Затем количество лиц с умеренным доходом от 2000 до 6000 марок увеличился уже не на 7, а на 20 процентов, а именно с 1191100 до 1437000 человек, средний же доход поднялся с 866 марок на 881, то есть около 1,7%. Еще более увеличился количественно следующий класс, именуемый средним и имеющий от 6000 до 20000 марок дохода: с 146000 человек он увеличился до 225000, следовательно, на 50%; но средний доход их упал с 2646 марок на 2630, уменьшение впрочем весьма ничтожное и далеко не соответствующее количественной прибавки лиц. Количество лиц с крупными доходами от 20000 до 100000 марок в оба периода было несравненно меньше предыдущих; в 1872 г. оно равнялось 22120 человекам, а в 1878 г. — 27920. Следовательно, оно прибавилось на 20%, но средний доход увеличился весьма незначительно: с 10229 марок он поднялся до 10365, то есть на 1,3%. Наконец, и высшая категория лиц, имеющих более 100000 марок дохода, численно увеличилась, именно, с 1300 до 1800 человек, но средний их доход упал с 62403 марок на 56539 марок.

Надобно заметить, что именно в этот период вследствие вызванной удачною войною спекулятивной горячки основалось много колоссальных состояний; наступивший же затем биржевой кризис разорит преимущественно средних людей. Но вообще, этот кризис менее всего отозвался на мелких и умеренных доходах, которые идут все возрастая. «Из этих частных случаев, — говорит Леруа-Болье, — с которыми можно бы было сблизить много других аналогических, можно вывести общее заключение, именно, что возвышение очень маленьких и средних доходов в образованной стране идет безостановочно, что это явление, продолжающееся без перерыва; может быть замедление подъемного движения, но нет никогда полной остановки. Улучшение быта, или поднятие уровня низших и средних классов, — факт постоянный. Промышленные, торговые и финансовые кризисы гораздо более постигают высшие, нежели низшие сферы... Одним крупным доходам и особенно очень крупным свойственно в виде целых разрядов, идти попятным ходом или стоять на месте. Те, которые не знают этих истин, — заключает Леруа-Болье, — и те, которые не умели вывести их из разнообразия современных фактов, ничего не понимают в экономическом движении современного мира».

Надобно притом заметить, что хотя крупные капиталы легче увеличиваются, нежели мелкие, но зато они нелегко удерживаются в одних руках в течение нескольких поколений. Жизненный опыт гласит, что поддержать крупное состояние почти так же трудно, как и основать его. Нужно значительное умение, чтобы получать большой доход с обширных предприятий. Это умение редко передается из рода в род. Если же прибавить к этому, что крупные капиталы часто дробятся по наследству и что большой доход есть вместе и большой соблазн, то понятно, что количество крупных состояний вообще весьма невелико. Основанные на большие капиталы предприятия могут долго держаться, но обыкновенно они переходят в другие руки. Есть, конечно, обстоятельства, при которых крупные капиталы растут с необыкновенною быстротою. Когда в обществе открываются новые поприща для промышленной деятельности, требующие громадных затрат, предприимчивые люди в короткое время составляют себе колоссальные состояния, хотя и тут нередко те, которые легко обогащаются, легко и разоряются. В обыкновенном же ходе вещей быстрый рост крупных капиталов находит себе постоянное противодействие в присущем им стремлении к дроблению.

С другой стороны, навстречу этому движению идет постоянное поднятие уровня массы. Это относится не только к мелким капиталам, но и к рабочему классу. На этот счет в той же книге Леруа-Болье собрано множество данных, которые едва ли оставляют место для сомнения.

В Англии в течение XVIII века заработная плата увеличилась почти вдвое, между тем как цена хлеба понизилась. Такое же повышение произошло и в XIX столетии, хотя с промежутками обратного хода. Если сравнить заработную плату с ценностью зернового хлеба, то оказывается, что при Елизавете можно было заработать квартер (11 четвериков) пшеницы в 48 дней, в XVII веке — в 43 дня, в первой половине XVIII— в 32, с 1815 по 1850 г. — в 19 дней, в 60-х годах — в 15 или не более 20, а в настоящую минуту еще в меньшее время[252].

То же самое относится и к Франции. В конце XVII века нужно было от 30 до 32 рабочих дней, чтобы заработать гектолитр зернового хлеба (3, 8 четверика), в 1819 г. достаточно было от 16 до 18 дней, ныне нужно не более 10 или 11. Сообразно с этим возрастает потребление пшеницы: в 1825 г. потреблялось на человека 1 53/100 гектолитра, в 1835 г. — 1 59/100, в 1852 — 1 85/100, в 1866 — 2 2/100, наконец, в 1880 г. — 2 27/100, то есть в течение 56 лет потребление возросло на 50%, между тем как не только не уменьшилось, но увеличилось еще потребление мяса. Рассчитывают, что с 1820 г. до 1870 г., потребление вообще растительных веществ увеличилось во Франции на 20% на человека, потребление животных веществ — на 30%,. туземных напитков — на 80%, а потребление разных веществ утроилось. В 1812 г. потребление мяса равнялось 17 16/100 килограмма на душу, в 1862 г. — 25 10/100 килограмма. И это увеличение относится не к одним высшим классам, а главным образом к низшим. В Мюлузе, где большинство населения состоит из рабочих, в 1857 г. потреблялось мяса 55 20/100 килограмма на душу, в 1877 г. — 4 60/100 И если ценность мяса в это время возросла, то еще в большей степени возросла заработная плата. Рассчитывают, что в 1760 г. ежегодный заработок семейства земледельческих рабочих равнялся 126 франкам, в 1788 г. — 161 франку, в 1813 г. — 400 франкам, в 1840 г. — 500; ныне же он доходит до 800 или 900 франков; то есть с конца XVIII века заработная плата повысилась на 400 процентов, между тем как доход с поземельной собственности возрос только на 140 процентов. В новейшее время в особенности заметно это повышение. Рабочие без харчей, получавшие прежде 1 франков 50 сантимов, теперь получают 3 франка в обыкновенное время и до 7 франков во время уборки. Рабочие с харчами, получавшие от 1 франков до 1 франков 25 сантимов, теперь получают от 1 франка 75 сантимов до 2 франков, и пища гораздо лучше. В виноделии с 1855 г. заработная плата удвоилась: с 1 франка или 1 франка 25 сантимов она поднялась до 2 франков или 2 франков 50 сантимов[253].