Предрассветное небо хмуро глядело в окно. Низкие тучи застилали просвет. Казалось, что эта мгла желала преодолеть стеклянную преграду, чтобы бессовестно прорваться сквозь плотные портьеры в опочивальню, где находились самые счастливые на всей земле возлюбленные.

         На величественный город опустился саван, состоящий из влаги тумана, поглотил звуки, погрузил кварталы в удушающий морок. В таком состоянии природы чувствовалось тревожное, злобное дыхание надвигающегося катаклизма, который пагубно скажется на судьбах живущих в этом городе людей. Предчувствие. Предчувствие.

 И оставалось только радоваться простому сиюминутному счастью, которое было осязаемо, ощутимо в стенах просторной квартиры, находящейся на Международной улице, которая приняла в себя двух молодоженов, уединившихся от всего людского света, чтобы принадлежать душами и телами  единственно друг другу.

         Сергей Андреевич приподнялся с уютного ложа, где под пуховым одеялом разметалась во сне Агафья: щеки ее были розовы, сладкая нега смежила веки, длинные, каштановые волосы лежали  на подушке, покрывая ее белизну мягким блестящим шелком. Сергей любовался своей супругой, чувствуя легкую неловкость за собой: нехорошо было подглядывать за спящим человеком, но ему до конца не верилось, что красавица Агафья вчера стала ему женой до конца дней.

Он любовался ею, а в душе закрадывался смутный страх, потому что Сергей понимал, что она, нежная, романтичная барышня, заслуживала сейчас того, чтобы нежиться где-нибудь в Италии у соленого моря; или под ласковым солнцем Парижа гулять по Монмартру, слушать звуки шарманок и пить на открытых террасах французских кофейнь ароматный шоколад с круассанами; либо свободно гулять по горным просторам Швейцарии, вдыхать чистый горный воздух и любоваться красотами альпийских равнин.

Но сейчас в России было тревожное время. Да, вдвоем, в любви и в согласии легче переносить тяготы жизни, и теперь Сергей взял на себя ответственность за светлую душу Агафьи. Ее жизнь покоилась в его руках, и для своей любимой женщины Сергей хотел самого лучшего, он готов был положить целый мир к ее ногам за одну только улыбку и взгляд.

         Ресницы Агафьи вздрогнули, она потянулась, и в этом невольном жесте было столько соблазна, что Сергей передумал идти в кабинет своего брата, чтобы выкурить сигару. Нет, он ни за что не захотел пропустить момент пробуждения своей ненаглядной супруги. Молодой муж сел в мягкое кресло, пальцами обхватил подбородок и с нежностью стал смотреть на умиротворенное сном лицо своей милой жены. Агафья пошевелилась, разомкнула веки. Удивленно огляделась, как будто пыталась понять, где же она находится, а потом ее взгляд остановился на лице Сергея. Глаза заискрились счастьем, а нежные девичьи губы осенила улыбка, за которую Сергей был готов отдать все на свете.

- Свет моих очей, ты почему встал так рано? – чуть слышно произнесла она.

- Мне захотелось встретить утро первым, чтобы полюбоваться тобой, душа моя, и поверить, что все это не сон. Знаешь, любимая,  до сих пор не могу понять, как я до сих пор мог жить без тебя. Разве это была жизнь? Суета до морока, бесполезное удовольствие и праздность. Один день был похож на другой. Не было смысла, не было цели, для чего я живу на этой земле. А теперь я готов совершить любой подвиг ради твоего ласкового слова и взгляда. Агафьюшка, если бы ты смогла заглянуть в мое сердце, то увидела бы там распустившийся весенний сад. Каждый цветок принес бы плод добра, любви и заботы о тебе, милая моя девочка.

         Агафья приподнялась на локтях, положив подбородок на ладони, от чего кружевная сорочка сползла с одного плеча, обнажив в разрезе рубашки юную грудь. Сергей сглотнул, почувствовав, что не сможет сдержать порыв своего тела, что ему необходимо почувствовать то, что Агафья любит его и всецело принадлежит ему. Наверное, все было прочитано в его нескромном взгляде на супругу, от чего Агафья, слегка покраснев, протянула к нему одну руку. И в этом невинном движении было столько изящества, чувственного призыва, что Сергея долго уговаривать не пришлось. Скинув длинный турецкий халат, он в мгновение ока оказался у теплого, ароматного неискушенного тела, которое пьянило его и сводило с ума.

         Молодые прошли в просторную гостиную, где для них был накрыт кружевной скатертью стол: белая булка лежала под чистым полотенцем, в чашке – паштет из печени, французский сыр, свежайшее сливочное масло и виноград в огромной плоской вазе, возвышавшейся на хрупкой хрустальной ножке посреди стола. В ведерке находилась бутылка крымского вина, два хрустальных бокала из богемского стекла призывно ожидали, чтобы их приобщили к таинству любви: наполнили ароматной жидкостью, подкрепляющей силы молодой супружеской пары, и пригубили тонкий край, поцеловав его губами.

         Сергей усадил Агафью за стол, как царицу. Сегодня он сам будет прислуживать ей, своей ненаглядной жене, чтобы Агафья почувствовала свою значимость для него, прикипела еще больше сердцем к своему любимому мужу. Сильными пальцами он вынул пробку из бутылки, обхватил ее полотняной салфеткой. Ароматная жидкость заструилась по стеклу бокала, наполнив его наполовину.

         Молодой муж произнес тост:

- Милая моя, ненаглядная Агафьюшка! Я поднимаю этот бокал с прозрачным вином за твою чистоту, за твою святость и за то, что ты, в закоренелом холостяке одним только взглядом сумела сломать все убеждения, и что ты подарила мне огромное счастье – любить и быть любимым. Обещаю тебе верность до конца моих дней. Вместе и навсегда в заботе и защите, в беде и в радости, в болезни и в здравии! Какие бы испытания не предстояло нам вынести в этой жизни, главные силы мы будем черпать друг в друге. Спасибо тебе, моя милая жёнушка, за то, что сделала меня самым духовно богатым человеком!

         Звон стекла унесся ввысь. Молодожены пригубили вино. Потом поцеловались нежно, и набросились на еду, так как были изрядно голодны. Они вели себя, как малые дети: угощали друг друга из рук, подкладывая самые вкусные кусочки, ласкались взглядом, шутили и смеялись. Прочь были отброшены все приличия и правила поведения за столом. Сегодня они принадлежали друг другу, не было в огромной квартире свидетелей, и даже прислуга была удалена из квартиры.

         Брат Сергея - Всеволод Андреевич перебрался со своим семейством в апартаменты маменьки Анны Александровны, предоставив в постоянное пользование молодой чете просторную квартиру на Международной, состоящей из семи комнат и гостиной. Все вещи Сергея Андреевича были перевезены заблаговременно, расставлены в кабинете книги, чертежи и проекты. Супругам выделили самую светлую спальню с массивной дубовой кроватью и комодом. Агафья перевезла свои часы – семейную реликвию, доставшуюся ей от родителей, которые заняли достойное место над старинным зеркалом венецианского стекла. Квартира блестела чистотой и покоем. Это было теперь новое гнездо для новой четы Гельвигов - Сергея и Агафьи. Здесь можно было жить в удовольствие и заводить детей