- Янка! Сволочь! Дай поспать. Ты на часы смотрела? Напилась, так веди себя тихо, достала уже!

Кристина закрыла голову подушкой и зарылась в одеяло.

- Зануда ты. Ничего не понимаешь, - выдавила из себя Яна, продолжая смеяться.

Криста такая дура. Постоянно на нее ворчит. Ну напилась. Ну посмеялась, что в этом такого? Как она ее ненавидела. Не только ее. Всех. Всех без исключения. Ее, долбанутого Стаса, Верону с Сашей которые с рождением ребенка стали просто неузнаваемыми. Нет бы малышом заниматься, так лезут к ней с советами, как к маленькой девочке! А она взрослая! Сама отвечает за себя! И всегда так было! Придурки! Пожить нормально не дают.

«-Яна! Ты много пьешь!

- Яна! Ты забросила учебу!

- Яна! Если ты не перестанешь везти свой ненормальный образ жизни, мы тебя в психушку сдадим!

- Яна! Мы позвоним родителям! Может они на тебя управу найдут!».

Ага. Нашли. Плевать им на нее. она одна. Никто ей не нужен. Она никому не нужна. Всех беспокоят не ее поступки, а то, что своими поступками она усложняет им жизнь. Хотя, как? Ну почему они не оставят ее в покое? Ведь не лезет же, спокойно вариться в своей каше. И даже на работу ходит. Вот черт!

Завтра же еще на работу после пар. Тут уж никуда не денешься. Стипендию профукала, мать урезала «жалование», только и остается что вкалывать, чтобы с голоду не пропасть. Хотя на работе, не смотря на ее пофигизм и за последний год постоянный сопровождающий запах перегара, зарплату ей подняли. Платят за то, что ни хрена не делает. Ну и лошарик же у них босс, наверное. Да к чему это? Голову еще забивать этим дерьмом. Не о чем не хочется думать. Все хорошо. Вот закроет сейчас глазки и завтра плафон будет один. Закрыть глаза. Тяжело. Голова кружится. Твою мать, где тазик?

Шаря рукой рядом с кроватью, девушка не могла нащупать такой родной ей желтенький тазик. Закрывая рот рукой, пытаясь встать с кровати, Яна ногой задела ножку стола и упала на пол. Рвоту сдерживать было не в силах, до туалета не добежать, а водка вовсю просилась наружу. Стоя на четвереньках, Яну выворачивало на ковер посередине комнаты.

- Янка! Что происходит?

Крик оглушил ее и комната вмиг была освещена. Заспанная Кристина, на ходу оценив ситуацию, достала жёлтенький тазик из-под стола и подставила под фонтан подруги. Руками убрала слипшиеся грязные волосы с лица и держала их над головой. Не говоря ни слова дождалась, когда желудок подруги опустел. Подняла ее, посадила на стул. Схватив полотенце выбежала из комнаты.

Яна не понимала сути происходящего. Влажное полотенце мягко опирало ее лицо и от наслаждения она улыбнулась.

- Ты еще улыбаешься, зараза? Посмотри, что ты наделала. Да когда это прекратиться? В могилу хочешь себя свети? Ни хрена не получится! Завтра идем к врачу!

Янино сознание взбунтовалось. Какие еще врачи? Никуда она не пойдет. Вот пристала ведь!

- Никуда я не полью – попью-пойду…

- Завтра поговорим. Пойдем в кровать!

- Не хочу. Голова, сука, кружиться…

Криста вздохнула.

- Да тебе рвать то нечем. Все на ковер выблевала.

- А на хрена ты тазик убрала?

Язык не слушался. Голос ломался на каждом слове.

- Да ты сама его с утра под стол запихнула! А ну пойдем или я за себя не отвечаю.

Отперевшись на Кристину, Яна добрела до кровати и сразу уснула.

Больной мозг воспроизводил в виде ярких картинок сцены прошлого за последний год.

Красный.

Боль, ноющая, но приятная. Их двое, одновременно проникают в нее. Боль заставляет память отступить. Не думать о нем. Ритмичные движения напоминают танец. Чувство наполненности переполняет ее. Приятно. Как же это приятно. Что-то мешает расслабиться. Что? Тяжелое дыхание и стоны удовлетворяющихся мужчин начинают раздражают, но несмотря на это дают хоть какие-то эмоции кроме раздирающей внутри горечи. Липкое семя партнёров струйкой стекают по ногам.

- Детка, ты супер. Повторим?

Почему бы нет. Хоть какое-то занятие. Лениво растянувшись на грязном белье в дешевой гостинице она с безразличием принимает из волосатых рук бутылку темного пива.

- Выпей. Заслужила.

- Ага, крошка. Молодец. И ломаться не стала. Слушай, а ты фригидная что ли?

Голос хриплый, не подчиняется хозяйке.

- Почему? – на самом деле ей безразлично, что они думают.

- Да ты даже не кончила.

- Я никогда не кончаю.

- Да ну? Тогда зачем трахаться, если не кончаешь?

- Потому что хочется. Тебя что-то не устраивает?

- Славон! Да оставь ее в покое. Дает – и радуйся. Правда, крошка?

- Правда.

Синий.

Дым, тонкой струйкой покидает ее аккуратный ротик. Запах у дыма сладкий, терпкий. Этот дым – друг. Приносит спокойствие и веселье. Глаза не могут сфокусироваться на компании людей, окружающих ее. Да и не нужно этого. Их она видит от силы второй раз и наверняка больше не увидит. Так, случайные попутчики по дороге вниз.

Невесомость поднимает не только тело, но и израненную душу. Следующая затяжка дарит веселье. Смех невозможно остановить. Что же смешного было произнесено? Какая разница. Давно не было так весело. Но это не тот смех, который был раньше. А что было раньше? Не помнит. Может и не было ничего. Может все мираж? Вот затянется еще разок и улетит туда, где нет никого и ничего. Мечты. Мечты.

Мужские руки притягивают ей и в поцелуе выдувают очередную порцию дыма в ротик. Мужик явно хочет продолжения. Значит получит его. Главное, чтобы презики были. А если и нет – не проблема. Экстренные таблетки никто еще не отменял. Смотрит пристально, облизывает губы, рука ласкает е грудь, не стесняясь других. А вот глаза не нравятся. Голубые. Плохой цвет. Нет, ему она не даст. Не спит с синеглазыми. Смешно.

Опять приступ веселья. А что не смешно? Пасть ниже не куда, но при этом иметь принципы. Еще как смешно.

Смеясь, отталкивает кавалера и падает на колени к другому. Не красивый. Без разницы. Глаза карие. Подходит.

Черный.

Темно. Сыро. Холодно. Но она не чувствует его. Знает, что холодно, но кожа не реагирует на раздражитель. Выпитое вечером обволакивает ее и укачивает, как в колыбели. Когда была маленькой. Или на руках. ЕГО руках. Вот черт! Не думать. Не вспоминать. Забыть.

Глаза с невероятным усилием открываются и видят звездное небо. Глубокое, черное, манящее. Звезды смотрят с жалостью и легким презрением. Даже они ненавидят ее. Она не расстраивается. Ее все и всегда ненавидят. Привыкла. Да и ненависть не так уж плоха, а ненависть неба надо заслужить. Она заслужила.

Ну что вы смотрите? Ну лежит, отдыхает. И вы туда же!

Руки нащупывают асфальт. Мокрый. Такой приятный. И лежать так приятно на нем. Никуда не пойдет. Здесь и останется. Сквозь пелену душевного спокойствия ее вырывают руки. Сильные. Мужские. Только действуют они не нежно, а грубо и бесцеремонно. Их много. Поднимают с земли. Голова от удара пощечины просто разламывается, а глаза опять безвольно закрываются и остается только слух. Голоса грубые, насмешливые. Какой обезьянник? Куда ее везут?

Желтый.

Бледные бежевые обои с цветочками раздражат. Вызывают затаившеюся агрессию. Комнату заливает солнечный свет и кровь в мозгу начинает пульсировать. Где она? Рядом лежит голая девушка восточной внешности и посапывает во сне. С ней приятно лежать. Она пахнет весенними цветами. Нет. Даже не цветами, а весенним лесом. Какой-то свежестью. Приятно. Кто это? Она не помнит. Во сне девушка поворачивается и обнимает ее. На прикроватной тумбочке пустые бутылки из-под рома, пива. Хочется пить. Пытается подняться в поисках жидкого. От ее движений девушка просыпается, что-то шепчет Яне и шлепает на кухню. Не одеваясь, приносит початую бутылку водки и делая глоток, предлагает ей.

- Будешь?

Кивком головы выражает согласие. Пить хочется. Неважно что.