Умение схватывать всё на лету, помогло Всебору выучить несколько языков, и это позволило заработать первые деньги. Однажды хозяин поручил перевести торговый договор, и Всебор сделал это так лихо, что даже старина Амброзус удивился.

– «Из тебя выйдет толк, – сказал тогда хитрый делец. – Только хлебнёшь ты лиха, со своим всезнайством. Помяни мои слова».

Последнюю фразу Амброзус произнёс едва слышно, но Всебор эти слова запомнил и ждал с нетерпением когда, наконец, явится это самое «лихо».

– Подойди ближе, – позвал Сейбилен. – Хочу кое-что тебе подарить.

Всебор приблизился, с интересом уставился на кипу свитков.

– Тебе незачем больше учиться, – заметил Сейбилен. – Потому что учится больше нечему. Всё что знал я – теперь знаешь ты.

– Как же так? – воскликнул Всебор. – Разве твой опыт…

– Не перебивай, – старик извлёк из кучи свитков один и протянул его Всебору. – Я знаю. Ты мечтал об этой бумажке с самого начала. Я прочитал это в твоих глазах, когда ты с собачьей преданностью вслушивался в мои рассказы. С той же собачьей жадностью, ты «пожирал» знания, которыми я с тобой делился. Больше мне нечем делиться. А эта бумажка откроет кое-какие двери.

Дрожащими руками Всебор взял свиток и, не скрывая радости, засмеялся.

– Это рекомендательное письмо, – усмехаясь, пояснил Сейбилен. – Береги его – другого не получишь!

– Благодарю тебя господин! – Всебор учтиво склонил голову и спрятал свиток за пазухой. – Это бесценный подарок, за который я буду благодарить тебя всю жизнь.

– Какие слова, – Сейбилен улыбнулся и с сомнением покачал головой. – Кто знает, может это письмо изменит твою судьбу так, что ты проклянёшь сегодняшний день.

– Как можно?

– Жизнь не так проста, как кажется. Уж поверь старику. Когда-то и я наивно шёл навстречу неизведанному. Со свойственным молодости максимализмом проламывался через барьеры и опасности, пока в дебрях Скальбура злобные твари не переломали кости мне. Они подвесили меня на крюк, как тушу свиньи, и тогда-то я понял цену жизни. Стать жратвой – та ещё перспектива.

Старик выдержал паузу и задумчиво посмотрел на шумный город за окном.

– Мне повезло, – произнёс он. – По воле случая через Скальбур шёл эльфийский отряд. Эльфы могли проехать на версту севернее и тогда бы мне несдобровать. Но они поехали там, где нужно. Какой-то остроухий услышал мои вопли, и меня спасли. Я прожил у народа лесов год: они вылечили раны, исцелили душу, научили слышать природу. Но главное что я усвоил – это их язык. Язык, на котором говорили, задолго до того, как произнёс первое слово человек.

– Так значит тебе знаком эльфийский? – удивился Всебор. – Хотел бы его выучить и я.

– Не самый лёгкий для изучения. Верно? – заметил Сейбилен. – Три диалекта, да ещё десятка два наречий, ведь каждая эльфийская каста имеет набор слов, которыми могут пользоваться только они. Таков обычай.

– Может это знак!? – проговорил Всебор. – Сегодня я видел эльфийское посольство.

– Знак чего? – Сейбилен рассмеялся и задумчиво покачал головой. – Свою судьбу и судьбу других могут видеть только великие маги, да ещё болотные ведуны. Но после войны выжили немногие, а те, что уцелели, ушли к эльфам или скрываются в глухих лесах. Навьи охотники выслеживают несчастных по сей день и это беда для всех народов нашего мира, ибо бороться с нежитью теперь стало непросто.

– Однажды я видел нежить, – проговорил Всебор. – Точнее руку какой–то мерзкой твари…

– Я не слышал, чтобы после встречи с нежитью, кто-то возвращался в мир людей, – Сейбилен нахмурился и недоверчиво покосился на юношу. – Скорее всего, тебе повстречалось какое-то редкое существо, о котором никто не слышал.

– Я видел нежить. Я слышал этих тварей и даже чувствовал отвратный трупный запах, – Всебор упрямо посмотрел старику в глаза. – Они убили всех, кроме меня. А потом пришли кошки, большие серые кошки…

– Серебристые рыси!? – оживился Сейбилен. – Я слышал о чём-то подобном. Будто бы эти кошки спасают людей. Но они встречаются так редко, что многие просвещённые умы не верят в их существование.

– Я видел их собственными глазами, – улыбнулся Всебор. – Один задиристый тип, даже оставил мне на память этот шрам.

Всебор провёл рукой по щеке и, засунув руку за пазуху, вытащил амулет.

– А эту вещь я нашёл в снегу. Один человек подарил её какой-то женщине, но она её выбросила.

Сейбилен удивлённо протянул руку и дотронулся до мутно-зелёного прозрачного шарика на кожаном ремешке.

– Кошачий глаз? – старик судорожно сглотнул и посмотрел на Всебора. – Давненько я не встречал такой драгоценности. В лавках заморских редкостей, иногда попадаются подделки, но этот без сомнения настоящий. Оберег северных волхвов.

Сейбилен смущённо одёрнул руку и прикусил губу.

– Береги его! – добавил он. – Эта вещь непростая, она знает своего хозяина и никого кроме тебя не примет. Для другого человека, это простая стекляшка – кусочек горного хрусталя необычного цвета, а для тебя дар, который, быть может, спасёт однажды жизнь.

Старик замолчал, тяжело вздохнул и, накинув на плечи ветхий плед, самодовольно потёр руки.

– У меня хорошее настроение и я голоден как зверь, – бросил он. – Пошли на кухню. Совершим набег на закрома этого скряги Бруно.

Стараясь не шуметь, Сейбилен поковырялся в замке буфета, и когда щёлкнул бронзовый язычок, самодовольно улыбнулся.

– Бруно настоящий деспот, – шёпотом заметил старик. – Ключи от кормушки не даёт. Дрожит над каждым кусочком. Вот и приходится прибегать к различным хитростям. Сейчас он в саду, репу поливает.

Сейбилен достал с полки завёрнутый в рушник каравай, запеченный окорок и корзинку с овощами.

– Думаю, пары огурцов хватит, – заметил он. – Сколько раз хотел выгнать этого скупердяя, да боюсь не смогу справиться со своим беспокойным хозяйством.

Старик отрезал от окорока несколько ломтей, наломал каравай кусками.

– Давай! Наваливайся! Молодым нужна энергия.

Всебору повторять не пришлось. Он хорошо знал, что такое голод и также хорошо знал, как дорого в Спумарисе обходятся продукты. Ещё в приюте он научился подбирать крошки со стола и отстаивать право на остатки овсяного киселя на дне кастрюли. Ох, и валтузили же они друг друга за этот кисель. Однажды Всебору вышибли левый клык только за то, что он покусился на чужой сухарь.

– Жадность. Вот что губит человеческий род! – проговорил Сейбилен. – Мы могли бы многому научиться у эльфов, но они нас презирают. Мы источаем дурной запах, от нас так и разит жадностью и подлостью.

Старик усмехнулся и захрустел свежим огурчиком.

– Я это понял, когда жил среди них. Эльфы очень проницательны и если человек лжёт, они поймут это сразу же, ещё до того как начнут с этим человеком говорить. Им достаточно только потянуть носом.

– Тогда мне нужно держаться подальше от этих ребят, – улыбнулся Всебор. – Не могу сказать, что я постоянно вру, но иногда бывает, что иначе просто не выкрутиться.

– Безобидная ложь не так страшна, – успокоил старик. – Я говорил о другом.

Сейбилен замолчал, задумчиво пожевал кусок мяса.

– Мы проиграли войну и теперь нежить, жуткая всепожирающая навь шагает по земле, – сказал старик. – И проиграли мы ее, потому что были разобщены, каждый считал себя важнее, каждый хотел, чтобы его царство благоденствовало за счёт других. Потому, мир живых и мир мёртвых соединился в один, но так не должно быть. Люди, эльфы, народы пещер, гномы, лешаки все мы источаем жизнь, которая так ценна, но всё это может исчезнуть, если навь окончательно победит. Мы заключили с мёртвыми договор и не воюем уже пятнадцать лет, мы заперлись в своих крошечных государствах, забились глубоко в пещеры и подземелья, даже лешаки и те покинули гринберийские чащобы, чтобы спрятаться в Холдарийской тайге. Этот амулет, что на твоей шее… Сдаётся мне он достался тебе не случайно.

Всебор перестал жевать и покосился на стеклянный шарик.