Она первой вышла на балкон и встала у парапета. Вокруг, в быстро густевшей синеве, лежал город. Словно разрубая его на две части вдаль тянулась прямая линия проспекта, обозначенная двумя гирляндами сверканьем огней.

Ярощук стал позади и она явно ждала что он ее обнимет. Ну не может нормальный мужик не воспользоваться таким моментом!

Но время шло, а гость ничем себя не проявлял. Он стоял за ее спиной, совершенно не выказывая никаких эмоций.

— Становится прохладно, — сказала она наконец.

А после таких слов даже самый тупой ухажер должен немедленно сделать что-то такое, отчего женщине сразу станет теплее.

— Принести платок? — спросил он.

Его спокойный тон заставил ее обернуться. Он по-прежнему стоял на пороге и его мощная фигура почти закрывала свет, падавший на балкон из комнаты.

— Зачем же платок? — сказала она с непонятной улыбкой и озорно добавила: — Лучше обнимите меня. Да и покрепче!

Она даже сделала шаг навстречу, но он неожиданно отступил и, не оборачиваясь, перешагнул порог в комнату.

— Заходите, здесь теплее.

Она подошла к нему вплотную и положила обе руки на его плечи.

— Вы меня боитесь?

Ярощук осторожно отстранился.

— Вы угадали. Я старый трусливый и не раз битый бабник. Как один апостол, не раз спускался из чужих окон по веревке, спасаясь от ревнивых мужей…

Она не приняла его тона.

— У меня нет мужа. Зря вы испугались.

Но Ярощук видел; нервничает. Прошла мимо, взяла с серванта пачку сигарет и руки ее подрагивали. Прикурила и хотела вернуться к окну, но он преградил ей путь.

— Не надо. Сядьте, пожалуйста. Я гарантирую вам безопасность. Кстати, у вас-то есть оружие?

Она посмотрела на него с изумлением.

— А что вы хотите найти? Гексоген или тротил?

— Не надо шутить. Я серьезно. И чтобы вы это поняли, вот… — Ярощук вынул из кармана удостоверение и положил перед ней на стол. — Прочитайте внимательно. И поймите, почему встречаться с вашим ревнивым поклонником мне совсем не с руки.

— У меня нет ни мужа, ни поклонника.

— Значит, мне показалось, что за вами следят? Если это так, я немедленно признаюсь, что струсил, извинюсь перед вами и исчезну с ваших глаз. А пока присядьте. Я хочу поговорить кое с кем.

Он достал из кармана трубку сотового телефона и отстукал номер.

— Василий, — сказал спокойно. — Возьми пару ребят. Ленинский проспект, ага, дом… корпус… шестой этаж, квартира двадцать. Их наверняка двое. Точно! Не сочти за труд.

Она сидела, выпрямив спину и заливавшая лицо бледность стала заметна даже через слой грима.

— Ну, не надо, Валентина. Не переживайте. Вы же в этой игре только маленький червячок на крючке, верно? А мне важно выяснить, кто держит удочку. Поэтому вы здесь практически, не при чем, поверьте мне.

Она опустила голову, уткнула лицо в ладони и плечи ее задрожали от рыданий.

Он взял с дивана висевшую белую пуховую шаль и накинул ей на плечи.

— Скоро подъедут людей. А вы — не томите себя.

И вдруг она произнесла голосом трагической актрисы:

— Меня надо убить. Я так утомилась! Отдохнуть бы…отдохнуть!

Она была тогда молода, очень красива и безумно влюблена в свое будущее, которое представлялось… сплошным праздником, на котором она — царица. Королева бала.

Но ожидание всобщего праздника затягивалось. И однажды молодая и подающая надежды актриса Валентина Зеркалова на выездных гастролях в подшефной театру воздушно-десантной дивизии Валентина встретилась с таким же молодым офицером Игорем Полуяном. Кончилась им вспыхнувшая любовь тем, что они поженились. Вскоре, в связи с переводом мужа на Дальний восток, Валентине пришлось оставить театр и уехать к новому месту службы супруга. Помотавшись за ним по гарнизонам, хлебнув в полной мере невзгод армейского неустроенного быта, пережив крушение надежд, которые еще, казалось, недавно, она связывала с золотыми погонами мужа, Валентина оставила Полуяна и вернулась в Центральную Россию, в Тверь. Там жила ее подруга Лидочка Царапкина, обещавшая прекрасной женщине, утомленной жизнью в глуши, настоящее «светское общество» новых русских, умевших и веселиться, и ценить женскую красоту.

Когда умер отец, Валентина вернулась в Москву, где вступила во владение его огромной квартирой. Однако, вслед за ней в столицу потянулись и ее новые связи. Привычная жизнь продолжалась. Поначалу Валентина собиралась предложить свой талант какому-нибудь театру, как-то сразу не получилось, а дальше она и сама остыла. В конце концов, что такое театр, если у тебя и без того масса поклонников…

Однажды в казино «Голден палас», что на Ленинградском проспекте, ее познакомили с высоким стройным кавказцем. Его звали Мурат. Неожиданная любовь закрутилась в тугую пружину. Ночи в казино щекотали нервы. Выигрыши и проигрыши в равной мере возбуждали приступы чувственности и только обостряли желания.

Но одним хмурым осенним, утром после ночи, проведенной в «Короне», где Мурат просадил свыше тысячи долларов, Валентина проснулась и открыла глаза, не совсем понимая, что с ней. Она лежала нагая в собственной постели. Тупая боль давила затылок. Ныло левое плечо. На груди, мешая дышать, лежало нечто теплое и тяжелое. Она с трудом повернула голову и увидела рядом с собой, на соседней подушке, горбоносое лицо незнакомого мужчины. Тот лежал на спине. Его грудь густо поросла черными вьющимися волосами. А его правая рука, откинутая в сторону, давила на нее. Дыхание у него было спокойным, глубоким и ровным.

Но вот, разбуженный ее движениями мужчина шевельнулся, и рука его уже привычным движением сжала грудь Валентины.

Она дернулась и попыталась вскочить, но мужчина, не открывая глаз, перехватил ее и придавил к постели.

— Э-э, — протянул лениво, — лежи еще. Не скакай!

— Вы кто? — возмутилась было она.

Мужчина приподнялся на локте и внимательно посмотрел на нее.

Он был черноволосый, черноглазый, черноусый, с двухдневной колючей щетиной на смуглых щеках. Из-под мышки, которая оказалась возле ее лица, на нее остро пахнуло запахом старого перебродившего пота.

— Ты уже забыла? — спросил он и улыбнулся, открыв ровные белые зубы.

— Я — Виса. Теперь помнишь?

— Где Мурат? — Она все еще не могла прийти в себя и понять что происходит.

— Зачем тебе Мурат? Я его домой отправил.

— Как отправил? — она опять попытался вырваться, но Виса не позволил ей этого сделать.

— Лежи спокойно. Ты теперь моя женщина. Понимаешь? Я тебя у Мурата купил.

— Вы что с ума сошли?!

Валентина сумела выкрутиться из-под его руки и рванула с постели. Но он тут же крепко ухватил ее за плечо и сжал пальцами горло. У нее даже дыхание перехватило.

— Я сказал: еще лежи! — Он придвинулся вплотную, дохнул ей в лицо винным перегаром. — Ты что, правда, забыла? А как мы всю ночь целовалась и ты говорила: ах, Виса! Ах, Виса! Помнишь?

Он отпустил ее горло и скользнул сильной ладонью по плечам, по животу, бедрам. Валентина инстинктивно сжалась.

— Так не надо, — укоризненно заметил Виса. — Если я хочу с тобой играть, ты тоже хоти. А будешь глупая — убью.

Она поняла, что сейчас возражать, а тем более бороться бесполезно и закрыла глаза…

Виса согревал ее постель не больше двух месяцев. За это время Валентина так и не сумела понять, чем занимается этот чеченец в Москве, откуда у него такие огромные деньги и связи. Он часами вел беседы по «сотовику» с депутатами Думы, с чиновниками муниципалитетов столицы, с милицейскими чинами, всем что-то обещал и одновременно от всех чего-то просил и, судя по всему, что-то регулярно получал.

В один из дней Виса вдруг стал складывать вещи в свой небольшой чемоданчик.

— Ты куда? — тревожно спросила Валентина. Отъезд покровителя, который быстро сумел отвадить ее бывших знакомых, всерьез беспокоил.

— Перееду в другой место, — спокойно разъяснил Виса. — Завтра в Москву приедет большой человек. Член правительства Ичкерии. Мы приведем его сюда. Он будет твой гость.