Она не договорила, но и так было понятно — Ализе хотела сказать, что не было никакой гарантии, что их общий с Даххарстом ребенок станет избранным, способным объединить обе силы.

— Я вернусь в Академию, буду жить в своей комнате, и прошу тебя не беспокоить меня и не терзать. Ты же понимаешь, что после всего, что я узнала, я не смогу быть с тобой.

Ализе говорила спокойно, взвешенно, без истерик и слез. Даххарст молчал. Ализе открыла портал и через мгновение оказалась в Академии.

Глава 8

Ализе бежала по коридору общежития и мысленно кричала изо всех сил: «Саннаэтель!». Брат был единственным во всем мире, кто ни разу не предал, не обманул ее, и которому она безоговорочно доверяла.

Саннаэтель с Ранхгартом едва вошли в здание, как Саннаэтель услышал истошный крик сестры.

— Ализе зовет меня, — на ходу крикнул он Ранхгарту и бросился навстречу сестре.

Саннаэтель думал, что Ранхгарт, согласно своему воспитанию, поймет, что его присутствие в подобной ситуации излишне, и немедленно удалиться. Не тут-то было. Ранхгарт, догадавшись, что с Ализе что-то случилось, немедленно бросился вслед за Саннаэтелем, правда, чуть поотстав, старясь не привлекать к себе излишнего внимания. Возможно, такой поступок был неприличным, но Ранхгарт быстро оправдал себя тем, что он слишком много отдал сил, чтобы воссоединить Ализе с мужем, и значит, он имеет право знать, что случилось. И быть может даже чем-то помочь.

— Саннаэтель! — крикнула Ализе, бросаясь на шею брата и заливаясь слезами. В его присутствии она могла быть слабой и беспомощной, сбросить с себя маску твердости и спокойствия, которую ей с трудом удалось сохранить при расставании с мужем.

— Даххарст тебя обидел? — быстро спросил Саннаэтель. Ализе закивала головой, отвечая на его вопрос.

— Он тебя ударил? — раздался за спиной Саннаэтеля голос Ранхгарта. Ализе теперь отрицательно мотнула головой. Но Ранхгарт уже привлек внимание Саннаэтеля.

— Ранхгарт, думаю, ты понимаешь, что нам с сестрой надо поговорить наедине, — начал Саннаэтель.

Темный хотел возразить, но Ализе первой встала на его защиту.

— Пусть останется, это и его касается, — всхлипнула девушка.

Саннаэтель и Ранхгарт слушали ее рассказ, не перебивая, пока она не дошла до той части, в которой отцы, Даххарста и ее, решили попробовать объединить, соединить оба вида магии.

— Какие же мы идиоты! — взвился Ранхгарт. — Нам такая мысль даже не пришла в голову! А могли бы до этого додуматься. Это должно было бы стать первым, о чем мы вообще должны были бы подумать!

Он хотел продолжать в том же духе, но увидев полные гнева глаза Ализе и Саннаэтеля, быстро ретировался, даже не дослушав, что еще Ализе рассказал Даххарст.

Ализе только начала рассказывать брату о короткой и так плохо закончившейся любви их родителей, как в этот момент наивысшего драматизма в дверь просунулась голова Ранхгарта и деловито поинтересовалась, в каком из своих замков обитает в данный момент Даххарст. Ответом послужили одновременно полетевшие ему в голову подушка и увесистая ваза. Подушку швырнула Ализе, ну а вазу — его лучший друг. Голова Ранхарта немедленно скрылась, но его обиженный таким недоброжелательным отношением голос продолжал канючить и выклянчивать нужную ему информацию.

— Зачем тебе Даххарст? — заподозрил неладное Саннаэтель.

— Да так, — неопределенно промямлил Ранхгарт, — просто поговорить о том, о сем.

— Ничего тебе Ализе не скажет, — возмутился Светлый. — Даххарст нужен тебе, значит, сам его и ищи.

Было непонятно, специально Ранхгарт это делал, или от природы был таким бесчувственным гадом, но только его поведение не позволило Ализе вдоволь насладиться участием и жалостью брата, слушающего рассказ о таком несчастливом замужестве.

Едва она, стиснув руки Саннаэтеля и с трудом удерживая слезы, начинала жаловаться, какой негодяй этот Даххарст, как в дверь в который раз просовывалась голова Ранхгарта, недовольно оглядывала их и, пробурчав со вздохом: «Еще не все рассказала», тут же исчезала. Едва Ализе дрожащим от жалости к себе голосом начинала возмущаться, что Дахххарста толкнула на брак с ней отнюдь не любовь, как появившаяся и мгновенно скрывшаяся голова Ранхгрта возмущалась в коридоре: «Когда же она, наконец, наговориться? Бу-бу-бу, бу-бу-бу, одно и то же: он меня не любит, он меня не любит».

Первыми сдали нервы у Ализе.

— А ты считаешь, что мне не за что на Даххарста обижаться? — крикнула она сквозь дверь, зная, что он все равно услышит.

Ранхгарт мгновенно появился в комнате.

— Обижаться? — удивился он. — А за что?

— Как это — за что? — Ализе даже подпрыгнула на диване. — Он женился не потому что любил меня, а потому, что ему нужны были мои магические силы!

— Хорошо, больше он так делать не будет, в следующий раз жениться на тебе по любви.

— В какой следующий раз? — возмутилась Ализе.

— В том-то и дело, — негодующе ткнул в нее пальцем Ранхгарт. — Причина, по которой состоялся ваш брак, какой бы она ни была, уже в прошлом, и в этом прошлом уже ничего не изменить. Зачем теперь из-за этого мотать нервы себе и ему? Главное, что этот рациональный, расчетливый с его стороны брак стал браком по любви, и ты не можешь этого отрицать. Мы видели, какой счастливой ты была все эти дни.

— Даххарст женился на мне только для того, чтобы заполучить нашего общего ребенка, в котором, по его мнению, должны были бы соединиться и его, и мои силы. Ребенка, за которым началась бы охота чуть не с первого дня его рождения, — стиснув зубы, чтобы не расплакаться перед Ранхгартом, сказала Ализе.

Но Темного невозможно было ничем пронять.

— Он хочет ребенка, а ты нет? Так в чем проблема? Насколько я знаю, для создания ребенка необходимо два родителя, и еще я знаю, что если эльфийка не захочет, то детей у нее не будет. И в чем ты видишь сложность? — снова искренне удивился Ранхгарт.

— А если бы он мне этого не рассказал?

— Вот, вот, вот! Этого мне тоже не понять, — быстро согласился Ранхгарт. — Зачем он тебе все честно и откровенно рассказал? Может, думал, что ты для него самое близкое и дорогое существо, от которого он не хочет иметь секретов?

Хитрый и коварный Темный так задал этот вопрос, что Ализе почувствовала себя… почувствовала себя… в общем, ей стало плохо и неуютно под насмешливым взглядом этого бездушного истукана, не понимающего страданий ранимой женской души. Но девушка не собиралась сдаваться.

— А ты знаешь, как твой любимый Даххарст опозорил меня? — она все равно решила доказать, что была права, когда сбежала от такого чудовища.

— Ты имеешь в виду тот случай во Дворце Правителя? — тут же живо заинтересовался Ранхгарт, Ализе покраснела, не ожидая, что он о нем знает, а Темный продолжал: — Ничего он тебя не опозорил, наоборот, все мужики теперь дико ему завидуют, а женщины — тебе! А что он с тобой делал? — уже с профессиональным интересом спросил Ранхгарт.

— Не скажу! Можешь хоть умереть от любопытства, ничего не узнаешь, извращенец малолетний! — пользуясь своим старшинством, мстительно добавила она. — И вообще, что ты здесь делаешь?

— Жду, когда ты наговоришься с Саннаэтелем, — миролюбиво ответил Ранхгарт, — он мне нужен.

— Зачем? — подозрительно спросила она. — Ты хочешь отправиться с ним к Даххарсту?

— А хоть бы и так, что тут страшного?

— Ты хочешь, — гневно воскликнула Ализе, — расспросить его о том, как его отец и мой пытались соединить магию темных и светлых! Так вот, не смейте к нему подходить!

Ранхгарт долго терпел стенания и жалобы Ализе, но ее приказного тона терпеть не собирался.

— Ализе, — все еще мягко, но уже со стальными нотками в голосе сказал Темный, — давай ты не будешь нам указывать, что делать, а, что нет.

— Саннаэтель останется со мной! — закричала Ализе, схватив брата за руку. — А ты можешь проваливать ко всем чертям.

— Ализе, — прошипел Ранхгарт, и глаза его опасно вспыхнули, — я когда-то уже просил тебя думать хоть иногда не только о себе, но, например, и о своем брате? Ты, надеюсь, не забыла, что на его теле до сих пор находятся полосы от хлыста тьмы, которым его огрел твой муженек. Так вот сейчас самое время избавить его от них. До этого момента к Даххарсту невозможно было добраться, поскольку его несносная женушка никому не давала даже приблизиться к нему, — голос Ранхгарта был издевательски насмешлив, но Ализе была вынуждена признать его правоту.