Преподобный Джон Шоу умер вскоре после отплытия Джонни и Томми в Англию. Бетси горевала, но через несколько месяцев вышла замуж за преподобного Стефана Пибоди, подтвердив тем самым поговорку Новой Англии: вдовство подобно боли в локте — острой и короткой.
Во время поездки в Нью-Йорк Абигейл обратила внимание на скрытное поведение Чарли: лишь после возвращения в Куинси, когда закончилась сессия, рассматривавшая договор Джея, пришло известие, что Чарли женился на Салли Смит.
Джон сорвался на крик:
— Он едва успел стать адвокатом. Преждевременный брак помешает ему. Почему он не мог подождать, пока не упрочится его положение?
Абигейл была рада видеть Чарли остепенившимся. Она мягко ответила:
— Разве твое положение было прочным, когда ты женился на мне? Думаю, что нет, ведь я помню, как ты дрожал от страха в дни, предшествовавшие свадьбе. Разве в браке не должно быть чуточку авантюры? Джон, дай Чарли шанс. Ему двадцать пять лет, возраст достаточный, чтобы стать мужчиной.
Джон смягчился.
Он погрузился в чтение последних сообщений, поступивших из Парижа. Французы были близки к тому, о чем думал Джон Адамс: они создали два выборных законодательных органа, избравших Директорию из пяти членов в качестве исполнительной власти нации. Это был шаг вперед, соглашался Джон, но и серьезная ошибка.
— Они обнаружат, что исполнительный орган, состоящий из многих членов, станет источником раскола, разъединения и гражданской войны.
Директория вела дебаты и не управляла. Ее неумение создать действенную форму власти ввергла французов в непрерывные беспорядки. Это же явилось источником неприятностей для президента Соединенных Штатов.
Президентские выборы 1796 года открыл сам президент Джордж Вашингтон. В начале года он информировал одного из секретарей, который доверительно передал известие Джону, что «торжественно решил прослужить только до конца нынешнего срока». На обеде миссис Вашингтон отвела Джона в сторону и намекнула, что ничто не убедит президента и ее саму служить третий срок. Вашингтон не желает публично сделать такое заявление или огласить его: впереди еще год, в течение которого он будет осуществлять исполнительную власть.
Главными фрондерами были республиканцы. Они воспылали решимостью избрать Томаса Джефферсона президентом, наследующим Вашингтону. В качестве уступки Джону Адамсу, Новой Англии и федералистам они были готовы сохранить Адамса на посту вице-президента. Джон писал домой Абигейл:
«Ты понимаешь последствия для меня и для тебя. Либо мы должны вступить на тропу испытаний, более тяжелых, чем когда-либо, либо удалимся в Куинси и до конца жизни останемся фермерами. По меньшей мере, я полон решимости не ходить под Джефферсоном и, как Вашингтон, не служить вообще. Я не боюсь уйти с общественной службы, но не допущу своего унижения, находясь на ней».
Известие о намерении президента Вашингтона не баллотироваться на третий срок распространилось в политических кругах. Джон получал каждый вечер приглашения на обед и на обсуждение перспективы государства. Насколько он представлял себе, федералисты не намерены были изменить свою линию наследования. Джон Адамс оставался в их святцах вторым номером. Если Вашингтон уйдет в отставку, Джон Адамс поднимется наверх.
Абигейл призналась себе самой, что ее тревожили письма Джона. Она не была настолько честолюбивой, чтобы стать «первой в Риме». Сердце подсказывало, что она не желает быть первой леди. Если бы дело зависело от ее личного мнения, она попросила бы Джона уйти в отставку.
Она откровенно писала ему:
«В такие важные моменты я не осмеливаюсь влиять на тебя. И должна молиться, что у тебя есть более высокий советник. Что касается должности вице-президента, то тут я могу высказать твердое мнение. Уходи в отставку. Я, на твоем месте, не согласилась бы стать вторым не при Вашингтоне».
Очень скоро стало ясно, что предстоит острая предвыборная борьба. Сторонники Томаса Джефферсона будут настойчивыми. Договор, заключенный Томасом Пинкни с испанцами, был настолько выгодным для Соединенных Штатов в том, что касалось плавания по Миссисипи и определения оспаривавшихся до этого границ, что Пинкни также мог стать внушительным соперником, Джон все еще продолжал восхищаться Томасом Джефферсоном. Он признался Абигейл, что если Джефферсон будет избран президентом, а Джон Джей вице-президентом или в обратном порядке, то он мог бы удалиться на свою ферму уверенный за судьбу страны.
Никто не мог рассчитывать на поддержку, какой пользовался президент Вашингтон. Абигейл имела представление о «хлыстах и скорпионах, шипах без роз», характеризовавших политическую жизнь. Она должна быть честной по отношению к мужу и поэтому написала ему, что ее расстраивает не только его роль как президента, но и собственная:
«Я тревожусь по поводу той роли, которая выпадет на меня, хватит ли у меня терпения, осторожности, сдержанности столь же безупречно выполнить обязанности, как это делает почтенная леди, ныне выполняющая этот долг. Боюсь, что у меня нет. В качестве второй по положению мне удавалось, насколько я знаю, увиливать от осуждения… Должна сказать, я так привыкла к свободе чувств, что не сумею выстроить вокруг себя необходимую защиту. Неужто нужно обдумывать каждое слово, прежде чем его произнести, и принимать обет молчания, когда хочется говорить. Здесь, в далекой деревне, я живу, окруженная любовью соседей… и, предполагаю, не нуждаюсь в государственном блеске. Мне не завидуют, и я чувствую себя легко и спокойно, слабо соприкасаясь с миром».
Спокойствие Абигейл относилось лишь к ее собственному образу жизни, ибо в 1796 году случилась катастрофа с полковником Уильямом Смитом. Поворот к худшему был столь же неожиданным, как обвал прогнившей крыши в амбаре, и ситуация продолжала осложняться. Абигейл получила грустные письма дочери с пятнами слез на конвертах. Два судна полковника были захвачены, его инвестиции обернулись сплошными потерями. Его свояк Феликс де Сент-Илер, которому полковник Смит доверил половину своего состояния, оказался жуликом. Он сбежал с распиской полковника на сумму четыре с половиной тысячи долларов, успев предъявить ее банку до своего бегства. Банк востребовал бумаги, и оказалось, что у полковника Смита не было денег на счету. Его кредиторы, у которых он бездумно занимал, обрушились на него подобно библейской саранче и поглотили все видимое: незавершенный особняк — копия Маунт-Вернона, двадцать три акра фермы Ван Зандт, земельные участки в Манхэттене и на Лонг-Айленде.
Полковник Смит и его семья лишились не только денег, но и уважения. Сокрушительным ударом для Нэб явилось не неожиданное обнищание, а публичное доказательство того, что ее муж — дутая величина, никудышный человек, короче говоря, болван.
Первого июня в Союз вошел шестнадцатый штат — Теннесси, добавивший свой электорат к предстоящим выборам. Джон же занялся постройкой нового сарая, длиною почти пятьдесят метров, о котором мечтал последние семь лет. Таким образом, Абигейл получила возможность поставить в одно стойбище свое стадо коров и расширить выгодное производство молочных продуктов. Джон Адамс как бы показывал миру, что не нуждается и даже не желает занимать президентский пост; он готов вести жизнь фермера-джентльмена в Куинси.
В середине сентября президент Вашингтон опубликовал в газете «Америкэн дейли адвартайзер» прощальное обращение к нации, уведомлявшее о том, что ей предстоят выборы нового президента. Он предупреждал народ о самой страшной опасности — разрушении единства. «Единство правительства, сделавшего вас единым народом, теперь также дорого и вам. Это именно так, ибо оно является главным столпом здания вашей подлинной независимости, опорой вашего спокойствия дома, окружающего вас мира, вашей безопасности, вашего процветания, вашей свободы, которую вы так высоко цените…»