— В таком случае хорошо. Я стану женой фермера. Вилли научил меня доить коров, Феб — сбивать масло и варить сыр. Я умею заготавливать солонину.

На вершине холма стало холоднее. Они спускались вниз размашистыми шагами по извилистой тропинке, по шаткому мостику, перекинутому через ручей, а затем, расседлав лошадей, вошли через заднюю дверь пристройки в его кабинет, где служанка оставила чайники и кувшины с горячей водой, прикрытые стегаными колпаками, а также поднос с теплыми пончиками и ежевичным джемом. Пока Абигейл разливала чай, Джон принес сверху стопку недавно купленных им книг. Она заметила, как гордо держал он книги, на глазах превращаясь из фермера в ученого.

В июне он отправился на выездную сессию суда, открывшуюся в Таунтоне. Он старался скрыть возбуждение, вызванное перспективой поездки, а также легкую грусть.

— Я вряд ли получу какое-нибудь дело, — объяснил он, увидев, что она пытливо разглядывает его лицо. — Я еще слишком молод и неизвестен. Более опытные адвокаты привлекут к себе клиентов. Однако я многому научусь, наблюдая за процессами. Вряд ли я смогу написать тебе письмо, но привезу полный отчет.

Элизабет Смит еще не осознала, что Джон Адамс ухаживает за ее дочерью, а та отвечает ему взаимностью. После отъезда Джона в манерах матери исчезла натянутость, Абигейл восприняла это как первый безошибочный признак, что мать знает о происходящем. И Абигейл чувствовала себя кающейся: она не хотела неприятностей для семьи. Она хотела бы обсудить назревавший вопрос, но миссис Смит не сдавалась. С ее точки зрения, сражение еще не было проиграно.

— Мама, мне следует заняться моим приданым. У Мэри уже полный комплект белья, и она предлагает свою помощь.

— Разумеется, Нэбби, мы все поможем… когда придет время.

— Большинство девушек начинают в четырнадцать лет.

— Ты еще слишком мала.

— Когда почти восемнадцать?

— Я говорю о твоем здоровье, дорогая. Сотни часов, что ты провела за ткацким станком…

— Целый год у меня не было даже насморка.

— Потому что мы бережем тебя.

Абигейл сдержала улыбку, вспомнив о том, как она и Джон прочесывали лес, взбирались на скалы, проводили многие часы на охоте, что так нравилось Джону.

— Через несколько месяцев Мэри выйдет замуж. Придет и моя очередь подумать о муже. — Увидев болезненную гримасу на лице матери, умевшей контролировать свои чувства, она уткнула свое лицо в плечо пожилой женщины. — У меня также должен быть дом, дети, моя собственная жизнь. — Вспоминая одно из шутливых описаний Джона, она спросила: — Ты ведь не хочешь, чтобы у меня сложился характер и привычки старой девы?

Миссис Смит вздрогнула, погладила дочь по голове.

— Нет, моя дорогая Нэбби, я не позволю тебе остаться старой девой. Я прошу только о двух одолжениях: чтобы ты вышла замуж в свое время и за подходящего мужчину.

— Но ты доверишься моему выбору?

Элизабет Смит посмотрела дочери прямо в глаза. Абигейл выпрямилась во весь рост, ее карие глаза сверкали. Если бы перед ней было зеркало, она увидела бы, что стоит так же прямо и величественно, как ее мать. Миссис Смит моментально сникла.

— Хорошо, мы начнем со столового полотна и полотенец. Сделай как можно больше, остальное купи в Бостоне.

— Нет, мама. Все, что может быть соткано и сшито, я сделаю сама. Итак, начнем ткать мои простыни, подушки и одеяла. Если я не стану старой девой, то у меня должна быть свадебная постель.

Миссис Смит повернулась к ней спиной.

— Абигейл, понимаю, ты полагаешь, что логика на твоей стороне. Но все больше и больше ты говоришь как крючкотвор-адвокат.

Это была временная передышка, позволившая сохранить внутреннее спокойствие. Ее мысли не отрывались надолго от Джона. Тем не менее было хорошо остаться на какое-то время в одиночестве, разобраться в своих чувствах после месяцев страстного ухаживания; иметь возможность поехать с Билли в Бостон, помочь ему устроиться у дядюшки Исаака и понаблюдать, как он начинает свое обучение ремеслу на дядюшкином складе; заниматься с Мэри закупками медной посуды и тарелок; провести дружеские часы с младшей сестрой Бетси.

Абигейл свободно передвигалась по дому и ферме, набираясь опыта в тех хозяйственных работах, которые ей придется выполнять в своем собственном доме. В кухне она положила два длинных шеста на стулья, к шестам прикрепила свечные стержни, к каждому из которых были привязаны по восемь крученых фитилей. Когда сало в горшочках растопилось, она опустила в него фитили; вынимая их и давая застыть салу, она повторяла эту операцию столько раз, сколько требуется для получения свечей нужного размера. В другие дни она варила мыло из жира и древесной золы, накопившейся в каминах, добавляя щелок. В конечном счете она изготовила бочонок мыла из шести бушелей золы и двадцати четырех фунтов жира.

Мать помогла ей усовершенствовать технику изготовления пряжи из льна и шерсти. Мэри, любившая рукодельничать, научила ее вышивать на пяльцах. Феб показала, как мариновать красную капусту, зеленые грецкие орехи, барбарис, рыбу и варить варенье, чтобы оно не бродило и не прокисало, когда откроют крышку. Том даже научил ее, как извлечь птичье перо для письма с помощью чулка, надетого на голову гуся, чтобы он не ущипнул. Отец поделился с ней опытом засолки трески и копчения ветчины и оленины. Она набила руку в приготовлении густого супа с перловой крупой и говядиной, пекла пироги в печи, которая занимала часть кирпичной стены по соседству с открытым камином.

Появившийся через три недели Джон Адамс, казалось, тоже был доволен разлукой; во всяком случае, после недельных путешествий и общения с молодыми друзьями-юристами он вернулся домой посвежевшим. Они сидели на решетчатых качелях в прохладе заднего крыльца, выходившего на холмы Уэймаута. Его губы сдвинули ее мягкие волосы назад от уха.

— Я забыл, какая ты милая и как приятно быть с тобой. Несомненно, ты не тратила время, предаваясь тоске обо мне. Ты стала пухленькой, как куропаточка.

— Это результат спокойной жизни, советник. Папа закармливал меня, мама заботилась об отдыхе. Они, видимо, боялись, что мне предстоит суровая зима.

— Предстоит, дорогая, предстоит. Любить любому из нас никогда не будет легко. Но любовь будет прочной. Разве плоха такая сделка с сатаной?

— Я должна посоветоваться со своим адвокатом. Говоря о юриспруденции, как оценивают тебя?

Озорная улыбка загнула уголок его губ, затем опустила другой.

— Я заработал жалкие крохи.

— Поскольку ты не выглядишь несчастным, полагаю, что вернулся с некоторым запасом знаний?

— О да, кое-чему я научился! — Его голос звонко звучал в ночной тишине. — Но скорее о судьях, чем о законе. Знать судей столь же важно, как положения суда. Немногие из них имеют юридическую подготовку, особенно работающие в деревнях. Поверишь ли, Нэбби, ни один из судей не счел себя обязанным объяснить свое решение по делу! Я сказал — по делу? Нужно сказать — по беспорядку.

— Ты должен взять меня на какое-нибудь дневное судебное слушание. Например, в Таунтоне.

Джон посмотрел на нее, пытаясь понять, говорит ли она серьезно. Ему была свойственна живая речь. Годы практики позволяли ему воссоздать бурные краски и шум толпы, собравшейся на базаре в рыночный день: адвокатов, клиентов, сутяг, обвиняемых, набитых в душные камеры судов; непрерывный приток селян с утренними покупками, втиснутыми в корзины, ради того, чтобы получить развлечение, слушая тяжбы соседей. Он рассказал ей о судье, который, усматривая намек на мятеж против королевского правительства, не раз пресекал попытки его друга Роберта Трита Пейна вызвать свидетелей со стороны короля.

— Поверишь ли ты, что судья был против перерыва заседания на час, чтобы заслушать приговор присяжных заседателей, но требовал, чтобы жюри оставалось на месте всю ночь до следующего заседания суда утром?

Летом было мало юридической работы, но у него все же нашелся один клиент — поселок Брейнтри.