В 1985 году Андрон Кончаловский в Голливуде начал снимать фильм по сценарию Акиры Куросавы «Поезд-беглец» с Джоном Войтом и Эриком Робертсом в главных ролях. Он пригласил меня ставить там трюки. Мы много говорили по телефону, обсуждали наиболее эффектные сцены. Но американская ассоциация каскадёров запретила работать каскадёру из СССР на территории США и Канады. Но Кончаловский настоял, чтобы меня взяли на роль ассистента режиссёра. Когда я подтянул английский и собрал чемоданы, получил отказ в визе США. Пришлось наблюдать за процессом съёмки трюков по телефону. Спасибо Андрону. Дружбу и добро он не забывал никогда и в 1984 году порекомендовал меня постановщиком трюков на американскую телевизионную картину «Пётр Великий», который американцы снимали в СССР. Этот проект, несмотря на клевету конкурентов Сысоева и Корытина, я не упустил.
В 1990 году по рекомендации своего друга Лёни Наумова я попал на фильм «Афганский излом» к Владимиру Бортко. Я провёл в общении с ним полгода, мы тщательно проработали сценарий с точки зрения афганской войны и жутких, упрекающих сцен насилия и убийства. Продумали все детали участия в опасных сценах итальянского актёра Микеле Плачидо, съездили на выбор натуры в Душанбе. Директор фильма Вячеслав Тельнов обещал золотые горы и ни в чём себе не отказывал. Но когда начались съёмки и нужно было выезжать в горы, там началась война, а мне пришло приглашение от Никиты Михалкова на работу в Китае. Ещё никто не знал, и он сам, что там будет суждено провести полгода и вместо, документального фильма «Монгольский фантом» снять художественную кинокартину французского продюсера Мишеля Сейду «Урга», получившего 1991 году на фестивале в Венеции главный приз «Золотого льва Святого Марка».
Зима 1992 года не сулила народу СССР ничего хорошего. Бандитский переворот был не хуже большевистского в 1917. Народ голодал, бандитский беспредел наводил в стране ужас. Алексей Герман пригласил меня ставить трюки в своём новом фильме «Хрусталёв, машину!», который он начал снимать в Москве. Радости моей не было конца. Со времён нашей первой встрече на его первом фильме «Операция «С новым годом!» прошло двадцать лет. Герман стал классиком, его фильмы подавали смотреть на десерт. Вторым режиссёром работал друг Лёня Наумов, художником-постановщиком друг Володя Святозаров, директором фильма — друг Вячеслав Тельнов. Что ещё нужно, чтобы каскадёру встретить старость? Но жила киногруппа на Тверской улице в гостинице «Минск» и каждую ночь в номера вламывались бандиты неопределённой национальности, грабили и убивали постояльцев. Проведя в таком кошмаре две недели и беспокоясь о своей семье, оставленной в Ленинграде, я извинился и уехал домой.
В 1993 году Никита Михалков предложил мне работать вторым режиссёром /в западном кино это первый ассистент режиссёра/ на его новом фильме «Безусловный эффект шаровой молнии», который в прокате был назван «Утомлённые солнцем». Я согласился и отработал несколько дней. Разработал систему съёмки шаровой молнии, прожигающую фотографии на стене, организовал съёмку у дома на набережной. Никита, как кота за хвост, тянул с ответом по поводу моего гонорара. У себя в Питере я работал проректором Всесоюзного института и бросаться а омут мне не было резона. Наконец они с директором Лёней Верещагиным предложили мне по пятьсот долларов в месяц. Для меня это было слишком мало, не сопоставимо с зарплатой в институте. Да и от дома отрываться на целый год не хотелось. Я отказался от этой работы, хотя Никита меня очень уговаривал. Но денег не добавлял. Не было у него на этот фильм денег. Собирал весь фильм по копеечке. То у Сейду, То у Седова. Но фильм снял. Народ, правда, еле выжил. Лёню Верещагина после этого ещё год трясло.
Вот через год, в 1994 году, я приехал к Никите на работу, заниматься прокатом «Утомлённых солнцем» после того как в Каннах он получил за него Гран-при — «Золотую пальмовую ветвь». Показав фильм во всех областях разрушенной России, появился шанс выставить фильм на Оскар, а по воле Всевышнего и получить за него Оскар.
В январе 1996 года студия ТРИТЭ Никиты Михалкова получила заказ на обслуживание съёмок в Москве фильма «Святой» режиссёра Филиппа Нойса от американской студии Юниверсл Пикчерс. Координировать работу американских и английских каскадёров с нашими Лёней Верещагиным было поручено мне. Я связался с Серёжей Воробьёвым и Игорем Новосёловым, вызвал Славу Бурлачко из Питера и познакомил их в гостинице «Аэропорт» с легендарным американским каскадёром Рони Ронделлом-младшим и Грегом Пауэллом от англичан. Англичане выполняли основную трюковую работу в фильме и их в группе было человек десять, которые работали во время съёмок в Англии. Мы выпили кофе и разделили сферы влияния. Американцы должны были сделать серьёзные трюки с прыжком с высотки в страховочный мат, а наши ребята — обеспечить взрыв машины около американского посольства в Москве, суету на улице и необходимую страховку. На съёмку на проспект Мира я приехал простуженный и учитывая, что мороз в ту ночь был сильный и помочь я мало чем мог, мешать ребятам не стал.
В 1996 году в разгар лета Никита Михалков принял решение запускаться с «Сибирским цирюльником», а я согласился быть вторым режиссёром. Это сложная организационная работа. Когда подготовительный период был в разгаре мы с Никитой поссорились из-за девушки /а вернее из-за моего отказа быть холопом/ и я уехал обратно в Ленинград, который уже стал Санкт-Петербургом.
Так моя карьера каскадёра и постановщика трюков закончилась. Без вздохов и сожалений. Слава Богу, что жив и здоров.
Три мушкетёра одесского разлива
Ранней весной 1978 года в кафе Ленфильма Ксения Маринина, режиссёр «Кинопанорамы» и Василий Ливанов, с которым мы отработали в 1976 году на "Ярославне, королеве Франции" познакомили меня с Георгием Юнгвальд-Хилькевичем. Василий Ливанов должен был играть роль Атоса, моего любимого героя из мушкетёров, поражённого изменой и жёсткого бойца. За чашечкой кофе он для проверки задал мне задачку про то, как один д'Артаньян может одолеть десять гвардейцев в Менге. Но чтобы это было правдиво и смешно. Почесав за ухом, я рассказал ему историю, в которой д'Артаньян убегает от гвардейцев по строительным пристройкам из досок, забираясь всё выше и выше и с последнего третьего этажа спустится по верёвке, выбьет у пристроек опору. Доски грохнутся, а гвардейцы, ухватившись за подоконники, останутся висеть на стене.
Георгий Эмильевич пригласил меня придумать и поставить трюки в телевизионном музыкальном фильме «д'Артаньян и три мушкетёра». Сценарий Марка Розовского был опереточный, а Хилл хотел украсить фильм скачками, драками и разными вывертами, чтобы всё было, как в заправдашном кино. Но всё это под музыку. И всё весело, без крови. Я пообещал ему собрать группу каскадёров, способных прекрасно фехтовать, падать на скаку с лошадей и управлять каретой, запряжённой шестёркой лошадей. Для пущей убедительности я показал ему рабочие материалы трюковых съёмок из фильмов «Стрелы Робин Гуда» и «Труффальдино», на которых мы с этими ребятами уже отработали. Георгий Эмильевич пришёл в восторг.
Надо сказать, что постановка драки имеет ту же художественную природу, как и постановка танца. И любое реалистическое, взаправдашное кино это всё равно зрелище, аттракцион. «Правда» в кино своя. Не как в жизни. Скорее в жизни делают всё как в кино. И часто попадают впросак. При этом, сохраняя историческую правду, нужно было учесть, что мушкетёры это отряд охраны короля. По штатному вооружению это была ездящая пехота /а ведь была ещё и кавалерия/, вооружённая мушкетом с запалами и пороховницей, двумя пистолетами, кинжалом и короткой /75 сантиметров/ обоюдоострой шпагой. Такой шпагой в бою можно рубить и колоть. В отличие от шпаги типа рапира, которая предназначалась только для уколов. Рапирой /гардеробной шпагой/ было легче проткнуть защитные латы и кольчуги противника, рапира легче и фехтовать ею можно быстрее и изящнее. В те времена рапирой чаще пользовались на дуэлях, чем в боевых действиях. Но для кино это опасное и не выгодное оружие. Уколоть противника и ранить очень легко, а движений на экране не видно, не так как со шпагой или саблей. Амплитуда движений при фехтовании на рапирах скрытная, а сами движения слишком быстры.