Мама вздыхает.

– Что думаешь, Стефан?

Но папа не отвечает. Он смотрит на Аву тем взглядом, который мгновенно напоминает мне тот день, когда папа впервые заметил шишку на её шее.

– Ты в порядке, милая? – спрашивает он.

Ава кивает. Её лицо посерело и видны синяки под глазами. Веки вздрагивают, а затем она заваливается со своего стула вбок и прямо на пол.

Мама подскакивает и бросается к ней.

– Наверняка это из-за количества эритроцитов в крови, – говорит она с паникой в голосе. –Медсестры сказали, что они переживают из-за анализов.

Папа осторожно несёт Аву к кровати, пока мама хватает телефон и звонит в больницу. Администратор удерживает её на линии, пытаясь найти и позвать к телефону медсестру из группы Авы.

– Тед, у меня нет на это времени, – говорит она раздраженно, держа телефон в руке. – Твой отец считает, что ты достаточно взрослая для того, чтобы самой решать, чем тебе заниматься. Недавно он говорил что-то о салате, что я не уловила, так что, честно говоря, временами я ему просто удивляюсь. Ты недостаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения, но я слишком устала, чтобы спорить, так что поступим вот как: ты можешь заниматься тем, что предложила та женщина, но только до тех пор, пока это не сказывается на твоей школьной успеваемости. Если получишь работу, то папа или я поедем с тобой, чтобы убедиться, что они обращаются с тобой подобающим образом. Надеюсь, ты получишь хоть какой-то положительный опыт от этих махинаций. Алло?

Медсестра коротко разговаривает с мамой, затем просит её подождать ещё. Мама вздыхает и изо всех сил пытается оставаться спокойной, но её плечи дрожат и в любой момент ей может понадобиться новый носовой платок. Я хочу подойти и благодарно обнять её, но боюсь, что она может сломаться, если я дотронусь до неё. Каким-то образом мама умудряется заставить меня чувствовать себя ужасно плохо из-за того, что она дает мне желаемое.

– И если ты что-то заработаешь, – продолжает она тем же раздраженным тоном, – ты можешь отложить эти деньги на покупку папе новой шляпы. А пока не могла бы ты пойти и надеть бандану или что-то подобное, раз уж ты отказываешься носить дома свой дорогой парик? Ты вводишь меня в замешательство своим видом, напоминающим дядю Билла, когда он присоединился к Королевской морской пехоте, у меня голова болит от этого.

К тому времени, как маму соединяют с главной медсестрой, Ава приходит в себя и чувствует себя ослабленной, но в пределах нормы. Медперсонал просит привезти её утром, чтобы провести необходимые тесты. Они почему-то считают, что этой ночью Аве лучше спать в своей кровати, хотя я удивлена. Ей жарко и некомфортно, в таком состоянии трудновато уснуть. Как и мне.

В полночь она выныривает из прерывистого сна и зажигает свет.

– В чём дело? – спрашивает Ава.

Понятия не имею, как она поняла, что существует проблема. Я лежу в кровати с закрытыми глазами, но, полагаю, когда ты годами делишь с кем-то одну комнату, ты знаешь его как облупленного.

– Мама.

Ава вздыхает.

– У неё многим голова забита. Не принимай на свой счёт.

Я лежу молча. Даже так Ава понимает, о чём я думаю.

– Мама очень много трудится. Она пытается сохранить работу и ходит со мной в больницу, и… и прочие дела. Вот почему она такая раздражительная. Она не хотела тебя расстраивать.

– Я знаю, – я тоже вздыхаю.

Я открываю глаза и поворачиваюсь к Аве. Она выглядит ужасно: бледная и потная. Даже губы серые. Неудивительно, что медсестры переживают.

– Возможно, я не должна провоцировать её, – предполагаю я. – Очевидно, что мама против.

– Что она на самом деле сказала?

– Она сказала, что я могу немного поработать. Что она хочет, чтобы я получила хоть немного "счастья от этих махинаций".

Ава с трудом опирается на локоть и улыбается мне.

– Тогда вот что ты должна сделать. Тина ди Гаджа – это фантастика. Слушай, почему бы тебе не поработать с ней до Рождества? Может, она действительно сможет помочь. К тому моменту я получу результаты моих тестов. Мы можем обменяться мнениями...

О, верно. Посмотрим, не стала ли я супермоделью, а Ава проверит, жива ли она ещё. Восхитительно. На самом деле, чем больше я об этом думаю, тем более ненормально это выглядит.

– Тед? Ты что, плачешь? – спрашивает она.

– Нет, – признаюсь я. – Я хихикаю. Я просто подумала о том, как мы будем обмениваться впечатлениями.

Минуту Ава обдумывает это и тоже начинает хихикать, кашляя от напряжения. На самом деле мы обе поддерживаем друг другу настроение, даже когда она выключает свет, и в квартире наступает тишина. Рак придает действительно извращенное чувство юмора. Или это, или с нами обеими что-то не так.

Глава 27

Будто бы после нашей первой встречи мне ещё нужны доказательства того, что Тина ди Гаджа совершенно отличается от всех, кого я когда-либо встречала. В понедельник, менее чем через сутки после знакомства со мной, она оставила мне голосовое сообщение, пока я была на занятиях. Мне нравится её необычный акцент: немного итальянский, чуточку американский, возможно, с намеком на испанский. Интересно, откуда она. Может быть, Рио? Или Рим? Такое впечатление, будто все должны это знать, так что я не осмеливаюсь спросить. Это как не знать о Марио Тестино.

– Ладно, – говорится в сообщении, – Вот как обстоят дела, малышка Тедди. Мы ОБЯЗАНЫ встретиться завтра, во вторник. Я поговорила о тебе, горяченькая, и у меня есть НОВОСТИ. Я вернусь в Нью-Йорк в среду, так что надо действовать сейчас или никогда, и я выбираю сейчас. В шесть я пришлю за тобой машину, так что приоденься, сделай личико, и мы проведем тестовую фотосессию у меня в отеле. Фрэнки и Кассандра тоже будут, так что мы повеселимся. ОБОЖАЮ ТЕБЯ.

Она вообще серьёзно? Я звоню Фрэнки, чтобы узнать, в курсе ли та, что происходит, и оказывается, что обо всем уже договорились. У Тины забронирован люкс в отеле Кларидж, там мы все и должны встретиться. Она поговорила обо мне с разными людьми, и они хотят взглянуть на мои фото, но, разумеется, у меня нет ни одной достойной фотографии с новой стрижкой "под Джин Сиберг".

– Когда она сказала "приоденься", что она имела в виду?

– О, ну ты знаешь, одеться круто и броско, – небрежно говорит Фрэнки, будто это не два самых нервирующих слова в мире.

– А "сделай личико"?

– Лёгкий макияж. Ничего экстравагантного. Акцент на глазах. О, и тебе наверняка стоит привести в порядок брови.

Она права. Спустя две недели, мои гусеницы снова невероятно мохнатые. Но у меня завтра занятия в школе, и в нашей Ричмондской Академии нет команды стилистов.

– А что, собственно, она собирается делать?

– О, всего лишь несколько фотографий для разных людей в Нью-Йорке. Пусть Кассандра оценит её задумку. Посмотрим, что из этого выйдет.

– Пожалуйста, скажи мне, что это ненормально.

Фрэнки смеётся.

– Нет, Тед, это ненормально. С Тиной Джи ничего не может быть нормальным. Вот почему люди любят работать с ней. Кстати, они говорят, что Джи – это золото, потому что всё, к чему она прикасается... ну ты в курсе.

Это напоминает мне царя Мидаса. Он превратил собственную дочь в золотую статую, и она умерла. Не похоже на счастливую концовку.

– Э, но я справлюсь? – спрашиваю я.

Фрэнки замолкает на секунду, но её голос звучит твердо и ясно, когда она отвечает.

– Да, ангел. Всё пройдёт удачно. Не беспокойся о мелочах.

Когда возвращаюсь домой, я встречаю в холле маму, натягивающую пальто поверх своей зеленой униформы.

– Как Ава? – спрашиваю я.

– Она остаётся на ночь в больнице, – говорит она с натянутой улыбкой и испугом в глазах. – Я просто схожу проведать её.

Я почувствовала тяжесть на сердце.

– Что происходит?

Мама посмотрела на часы.

– Я не знаю точно. Я думаю, ей сейчас делают переливание.

– Переливание крови?

– Да.